Каринская, Анна Николаевна

Анна Николаевна Каринская
Дата рождения:	1871(1871)
Место рождения:	Тотьма
Дата смерти:	30 декабря 1931(1931-12-30)
Место смерти:	Москва
Гражданство:	Российская империя Российская империя→ СССР СССР
Жанр:	художник, живописец
Работы на Викискладе

А́нна Никола́евна Каринская — русская художница, живописец-пейзажист, график, краевед Вологодской области, одна из основателей Северного кружка любителей изящных искусств. Большинство работ связаны с природой Русского Севера.

Биография

Родилась в 1871 году в городе Тотьме Вологодской губернии в дворянской семье. Систематического художественного образования не получила. Пользовалась советами живописца А. А. Киселёва, профессора Академии художеств (конец 1890-х — начало 1900-х), воспитанием детей которого занималась, живя в Санкт-Петербурге. В 1900—10-х переехала в Вологду, неоднократно совершала поездки по Северной Двине, Сухоне, другим районам Вологодской губернии, посетила Великий Устюг. Была в Туапсе (1900—1901 годы), выезжала в Ниццу. Работала как пейзажист, писала интерьеры. С 1916 года жила в Приюте для вдов и сирот русских художников им. П. М. Третьякова в Москве. Умерла 30 (31 (?)) декабря 1931 года.

Выставки

А. Н. Каринская участвовала в Петербургских весенних выставках, выставках Московского общества любителей художеств (1893—1913 годы, с перерывами; с 1911 года — член Общества), Товарищества передвижных художественных выставок (1895—1922 годы, с перерывами), выставке произведений русских художников в галерее Лемерсье (1913 год), выставке акварелей, рисунков и графики русских художников (1914 год), выставках «Художники — товарищам воинам» (1914 год) и «Художники Москвы — жертвам войны» (1914—1915 годы; все — в Москве).

Являлась одним из членов-учредителей Северного кружка любителей изящных искусств в Вологде. Принимала участие во всех шести Вологодских художественных выставках, организованных членами кружка (1905—1918 годы). Участвовала в Выставке картин, скульптуры и художественной индустрии в Рязани (1918 год), Первой козьмодемьянской выставке картин, этюдов, эскизов, рисунков (1920 год).

Собрания

• Государственная Третьяковская галерея
• Вологодская областная картинная галерея

• Karinskaya Watermill.jpg

  У мельницы. 1913 г. ГТГ
• Karinskaya Winter greyish landscape.jpg

  Зимний серенький пейзаж. Ок. 1910 г.

Отрывок, характеризующий Каринская, Анна Николаевна

Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.