Карион, Иоганн

Иоганн Карион
Johannes Caryophyllus
Художник Лукас Кранах Старший, около 1530
Дата рождения:	22 марта 1499(1499-03-22)
Место рождения:	Битигхайм-Биссинген
Дата смерти:	2 февраля 1537(1537-02-02) (37 лет)
Место смерти:	Магдебург
Страна:	Священная Римская империя
Научная сфера:	история, астрономия, математика
Альма-матер:	Тюбингенский университет

Иоганн Карио́н (нем. Johann Carion, также Johannes Nägelin, Johannes Gewürznägelin, лат. Johannes Caryophyllus; 22 марта 1499, Битигхайм-Биссинген — 2 февраля 1537 (1538?), Магдебург) — немецкий историк, математик и астроном.

Окончил Тюбингенский университет. Некоторое время жил при дворе Иоахима I Бранденбургского, где был придворным математиком и астрономом. Позднее познакомился с прусским герцогом Альбрехтом, от имени которого вёл различные дипломатические поручения.

Позднее Карион примкнул к движению Реформации, контактировал с Мартином Лютером и Филиппом Меланхтоном. Под влиянием последнего Карион занялся написание всемирной хроники. Основным трудом Кариона стала работа «Chronik des Weltzeitalters» (Хроника возрастов мира), написанная под влиянием Реформации первоначально на немецком языке и лишь потом переведённая на латинский язык. Первый вариант хроники был в значительной степени исправлен Меланхтоном. Сам Карион довёл свою хронику до 1532 года, но позднее Иоганн Функ довёл её до 1546 года. Позже хроника получила название «Chronica (Chronicon) Carionis». Для хроники Кариона характерно понимание истории как раскрытия божественного промысла, но при этом в ней присутствовали элементы гуманистической историографии Ренессанса. Хроника Кариона долгое время служила учебником по истории в протестантских школах.

Ссылки

• Карион, Иоанн // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Alfred Stern. Carion, Johannes // Allgemeine Deutsche Biographie (ADB). — Bd. 3. — Lpz.: Duncker & Humblot, 1876. — S. 781. (нем.)

Отрывок, характеризующий Карион, Иоганн

– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.