Карлик, Берта

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Карлик Берта
Род деятельности:

учёная

Дата рождения:

24 января 1904(1904-01-24)

Дата смерти:

4 февраля 1990(1990-02-04) (86 лет)

Награды и премии:

Haitinger Prize (1947)
Preis der Stadt Wien für Naturwissenschaften (1951)
Медаль Вильгельма Экснера (1954)
Erwin Schrödinger Prize (1967)

Берта Карлик (нем. Berta Karlik; 19041990) — австрийская ученая-физик, первая женщина-профессор Венского университета.



Биография

Родилась 24 января 1904 года в Вене, Австро-Венгрия.

Начальное образование получила дома, научилась играть на фортепиано, а также выучила английский, французский и голландский языки. С 1919 по 1923 годы обучалась в гимназии Reform-Realgymnasium, по окончании которой была принята на философский факультет Венского университета. Здесь обучалась по 1928 год, получив докторскую степень.

Уже в университете Берта Карлик работала в исследовательской группе швелского физика Ханса Петтерсона (нем. Hans Pettersson) в Институте радия (нем.  Radium Institute), была удостоена здесь стипендии от Международной федерации женщин с университетским образованием (англ. Federation of University Women). Получив учёную степень в области физики, она преподавала в венской Realgymnasium, которую когда-то окончила.

В 1930 году Берта Карлик стала работать в лаборатории Уильяма Брэгга в Лондоне. Занималась исследованиями в кристаллографии, в частности использованием рентгеновских лучей для исследования структуры кристаллов. Работы Берты по радиофизике привлекли внимание учёных женщин-кристаллографов Ellie Knaggs и Helen Gilchrist. Они сформировали свою научную группу, посетили лабораторию Марии Кюри в Париже, что положило начало их длительной переписке друг с другом.[1] Также Берта Карлик переписывалась с другими коллегами-учёными — Ellen Gleditsch и Eva Resmtedt, с которыми была близко знакома. Встречалась она с австрийской учёной физиком и радиохимиком — Лизой Мейтнер, работавшей, в частности, в области ядерного распада.

После научной деятельности в Париже и Лондоне, в начале 1930-х годов Карлик начала работать в венском институте Institute for Radium Research, где с 1937 года читала лекции, продвигаясь по служебной лестнице института. Продолжила работать в группе Ханса Петтерссона, исследуя радиоактивность морской воды. Во время Второй мировой войны она сделала самое важное своё открытие, что элемент с атомным номером 85астат, является продуктом естественного распада, а не находится в радиоактивных минералах, где его искали некоторые учёные. За это открытие была удостоена премии Haitinger Prize по химии Австрийской академии наук в 1947 году. Изучала применение астата в лучевой терапии раковых клеток. Продолжила работать в Венском университете. Вышла на пенсию в 1973 году, но продолжала работать в институте до своей смерти 4 февраля 1990 года. В 1954 году была удостоена медали Вильгельма Экснера.

Напишите отзыв о статье "Карлик, Берта"

Примечания

  1. Tsoneva-Mathewson, S., M. F. Rayner-Canham, G. F. Rayner-Canham, A Devotion to Their Science: Pioneer Women of Radioactivity, (Eds. Rayner-Canham), McGill-Queen.s University Press (1997)

Ссылки

  • [lise.univie.ac.at/physikerinnen/historisch/berta-karlik.htm Berta Karlik]  (нем.)
  • [www.dhm.de/lemo/bestand/objekt/lise-meitner-r-mit-berta-karlik.html Lise Meitner mit Berta Karlik]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Карлик, Берта

На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.