Улманис, Карлис

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Карлис Ульманис»)
Перейти к: навигация, поиск
У этого термина существуют и другие значения, см. Улманис.
Карлис Улманис
латыш. Kārlis Ulmanis<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Временного правительства Латвии
18 ноября 1918 года — 11 июня 1920 года
Предшественник: должность учреждена
Преемник: должность упразднена;
З. А. Мейеровиц как премьер-министр Латвии (с 19 июня 1921)
Премьер-министр Латвии
23 декабря 1925 года — 4 мая 1926 года
Президент: Янис Чаксте
Предшественник: Хуго Целминьш
Преемник: Артур Алберингс
Премьер-министр Латвии
24 марта 1931 года — 5 декабря 1931 года
Президент: Альберт Квиесис
Предшественник: Хуго Целминьш
Преемник: Маргерс Скуениекс
Премьер-министр Латвии
17 марта 1934 года — 19 июня 1940 года
Предшественник: Адолфс Блёдниекс
Преемник: Август Кирхенштейн
Президент Латвии
11 апреля 1936 года — 21 июля 1940 года
Предшественник: Альбертс Квиесис
Преемник: должность упразднена;
Паулс Калныньш как премьер-министр с полномочиями президента Латвии в эмиграции (с 1944 года)
Гунтис Улманис как президент Латвии (с 1993 года)
 
Рождение: 23 августа (4 сентября) 1877(1877-09-04)
Берзе, Добленский уезд,
Курляндская губерния,
Российская империя ныне Добельский край,Латвия
Смерть: 20 сентября 1942(1942-09-20) (65 лет)
Красноводск, Туркменская ССР, СССР
Место погребения: Город Красноводск, ныне Туркменбаши, посёлок Каменный карьер, бывшая колония НКВД, ныне склад Каспийской флотилии
Дети: —
Партия: Крестьянский союз Латвии
 
Награды:

Ка́рлис А́угустс Ви́лхелмс У́лманис (латыш. Kārlis Augusts Vilhelms Ulmanis, в Российской империи Карл И́ндрикович У́льманис; 23 августа [4 сентября] 1877 — 20 сентября 1942, Красноводск, Туркменская ССР, СССР) — латвийский политический и государственный деятель. Авторитарный правитель Латвии в 1934—1940 годах.





Биография

Ранние годы

Родился 4 сентября (23 августа по старому стилю) 1877 года на хуторе Пикшас в Удзесской волости (Udzes pagasts) Добленского уезда Курляндской губернии (около нынешнего города Добеле) в семье зажиточных крестьян Индрикиса и Лизеты. В семье — третий сын.

В 1886—1889 учился в уездной школе, с 1889 года — в Александровской городской школе в Митаве (ныне Елгава). С 1895 года учился в городском реальном училище, но в 1896 году учёбу бросил. Осенью уехал в Восточную Пруссию, где в 1897 году закончил 6-месячные курсы молочного хозяйства в Тапиау (ныне Гвардейск, Калининградской области).

Работал по специальности в цехе молочных продуктов в Риге и Либаве (Лиепае). В 1902 году сам организовал курсы молочного хозяйства в родном уезде, потом в Риге. Осенью поехал в Швейцарию, где поступил на Сельскохозяйственное отделение Федерального политехниума в Цюрихе, но уже весной вернулся на родину. Летом работал инструктором на курсах молочного хозяйства Рижского общества латышей. В 1903 году поступил в Сельскохозяйственный институт в Лейпциге, но уже в 1904 году вернулся на родину. В 1904 году основал первое общество сельскохозяйственного надзора (lauksaimniecības pārraudzības biedrība) в Лифляндской губернии, ездил по губернии как лектор по теории молочного хозяйства. Летом 1905 года начал работать инструктором в Каугурском обществе сельского хозяйства (Kauguru lauksaimniecības biedrība) и стал сотрудником журнала «Сельскохозяйственник» (Lauksaimnieks).

В декабре 1905 года был заключён в Псковскую тюрьму за нелояльное содержание публикаций, освобождён в мае 1906 года. После освобождения некоторое время жил у старшего брата Яниса, а осенью уехал в Германию, где работал в школе сельского хозяйства в Аннаберге, но летом 1907 года вернулся в родительский дом, откуда уехал в США. Там нашёл работу на молочной ферме в Омахе, штат Небраска. В январе 1908 года поступил на учёбу в школу сельского хозяйства Небраски, но уже в феврале поступил на зимние курсы сельского хозяйства Линкольнского индустриального колледжа университета Небраски-Линкольна. Курсы окончил в мае 1909 года, получив диплом помощника агронома. Работал управляющим молочного хозяйства в Линкольне, потом купил свою ферму в Техасе. После амнистии 1913 года в марте вернулся на родину, работал агрономом в Вольмаре в Балтийском обществе сельского хозяйства и редактором (1914—1916) журнала «Zeme» («Земля»). Написал несколько книг о сельском хозяйстве, активно публиковался в прессе.

Государственная деятельность

После Февральской революции 1917 года был заместителем комиссара Временного правительства в Лифляндской губернии. Один из организаторов и лидеров Латышского Крестьянского союза (Latviešu Zemnieku savienība), основанного в апреле 1917 года. После немецкой оккупации 1918 года остался в Риге. В ноябре принял участие в создании Народного совета Латвии и провозглашении латвийской независимости. Стал первым премьер-министром Временного правительства Латвийской Республики (до 1921 года). С 16 апреля по 27 июня 1919 года местом пребывания Временного правительства Латвии под руководством Улманиса был пароход «Саратов», находившийся на рейде в Балтийском море. До 1934 года занимал посты премьер-министра (4 раза), военного министра, министра иностранных дел (4 раза), министра сельского хозяйства (2 раза).

15 мая 1934 года занимавший пост премьер-министра Улманис устроил военный переворот, распустил парламент, все партии, закрыл неугодные печатные издания, приостановил действие конституции. 11 апреля 1936, по истечению срока полномочий президента Квиесиса, назначил сам себя также президентом Латвии (авторитарный режим Улманиса)[1].

Именовался «народным вождем»[2]. 28 января 1935 года призвал всех дарить книги своим бывшим школам. 22 апреля 1936 года призвал латышей сажать деревья в память о разных событиях. Известен как автор афоризмов: «Наше будущее — в телятах» и «Что есть — то есть, чего нету — того нету».

17 июня 1940 года, после вступления в Латвию советских войск, выступил с обращением по радио, заявив: «Оставайтесь на своих местах, а я остаюсь на своём», успокоив народ тем, что это пришли друзья. Сотрудничал с новым просоветским правительством. 12 июля 1940 года провозгласил закон о борьбе с вредительством.

Отставка и смерть

21 июля 1940 года ушёл в отставку, обратился к советскому правительству с просьбой о пенсии и выезде в Швейцарию. 22 июля 1940 года депортирован в административном порядке через Москву в Ворошиловск (Ставрополь), куда попал 29 июля. 4 июля 1941 года был арестован. 1 августа 1942 года переправлен в город Красноводск (ныне Туркменбаши) в Туркмении. Умер 20 сентября 1942 года в тюремной больнице города Красноводска. По показаниям очевидцев, был похоронен на местном кладбище.

17 октября 1991 года в «Известиях» появилось сообщение о пересмотре ряда дел советского периода за отсутствием состава преступления в действиях фигурантов. В числе других было пересмотрено и дело Улманиса[3]. Однако попытки найти могилу Улманиса и вернуть останки президента на родину оказались безуспешными.

Оценки деятельности

Улманис подвергся сильному влиянию идей Муссолини, и ряд исследователей описывали его режим как «парафашистский»[4].

Память

Награды

Напишите отзыв о статье "Улманис, Карлис"

Примечания

  1. ↑ [www.hrono.ru/biograf/bio_u/ulmanis.html Ульманис Карлис]
  2. ↑ [www.intelros.ru/pdf/rus_mir_i_lat/2009/01/04.pdf К. Улманис: миф и человек]
  3. ↑ [www.gorby.ru/rubrs.asp?art_id=16065&rubr_id=176&page=13 Опубликовано сообщение о пересмотре дел Улманиса, Тимофеева-Ресовского и Царапкина, Синявского и Даниэля за отсутствием в их действиях состава преступления (Известия, 1991, 17 октября)] Научно-информационный центр / Хроника перестройки / 1991(недоступная ссылка)
  4. ↑ Peter Davies and Derek Lynch. The Routledge companion to fascism and far-right. 2002. p. 244

См. также

Ссылки

  • [pribalt.info/abc.php?month=9&news=339 Карлис Улманис — Pribalt.info]
  • [lenta.ru/news/2010/11/20/statue/ В Туркменбаши поставят памятник президенту Латвии Улманису] // Lenta.ru, 20 ноября 2010
  • [www.kp.ru/online/news/621418/ Обнаружен паспорт Карлиса Ульманиса — латвийского лидера в 30-40-х годах]
  • [vesture.eu/index.php/Ulmanis_Kārlis Ulmanis Kārlis // Энциклопедия исторической терминологии] (латыш.)
  • [www.historia.lv/alfabets/U/ul/ulmanis/ulmanis.htm Ulmanis, Kārlis Augusts Vilhelms] (латыш.)
  • [www.president.lv/pk/content/?cat_id=910 Kārlis Ulmanis, Latvijas Valsts prezidents 1936—1940], president.lv  (латыш.)
1922—1940
С 1993 года

Отрывок, характеризующий Улманис, Карлис

Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Улманис,_Карлис&oldid=80833939»