Карлукско-кыпчакские языки

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Карлу́кско-кыпча́кские языки — гипотетическая группа, объединяющая тюркские языки, традиционно распределяемые по карлукской, поволжско-кыпчакской, половецко-кыпчакской и ногайско-кыпчакской подгруппам (а также горно-алтайской).





Состав

Концепция карлукско-кыпчакского единства является абсолютной противоположностью концепции (поддерживавшейся, например, Н.А. Баскаковым) кыпчакско-огузского единства, по которой огузские и кыпчакские языки ближе друг к другу, чем карлукские к ним (Баскаков предполагал общую основу для огузских, кыпчакских и карлукских, но утверждал отделение карлукских на наиболее раннем этапе). В радикальном варианте концепции, предложенном А.В. Дыбо, предполагается отсутствие ближайшего родства огузских с кыпчакскими и карлукскими (в частности, в её варианте классификации более близки карлукско-кыпчакским, в т.ч. центрально-восточным, хакасские языки, составляя так называемую «центральную» ветвь) (автор в работе, однако, не учитывает, например, крымскотатарского языка).

При таком варианте классификации снимается проблема непоследовательного развития ğ > u в крымском диалекте караимского языка, среднем диалекте крымскотатарского и близких к нему идиомах (крымчакском, урумском) и лобнорском диалекте, традиционно причисляющемуся к уйгурскому, но имеющему характеристики, сближающие с киргизским.

Карлукские и кыпчакские языки

В варианте А.В. Дыбо из привычных таксонов присутствует только ногайская подгруппа. Сводимость в одну подгруппу языков, противопоставленных одновременно ногайским и центрально-восточным — половецких + карлукских (без халаджского), предполагается по умолчанию, но не описывается.

Центрально-восточные языки

Центрально-восточной группе (южнокиргизские диалекты, киргизский, южноалтайский, тубаларский, северноалтайский языки) отводится роль в некотором смысле связующего звена между карлукско-кыпчакской и хакасской группами. Отмечается нарастание хакасских и убывание карлукско-кыпчакских признаков при постепенном движении с запада на восток. Киргизский язык в одном варианте классификации оказывается объединен с уйгурским, а оставшаяся часть центрально-восточных с хакасскими. В другом варианте центрально-восточные объединяются с остальными карлукско-кыпчакскими в противовес хакасским. Северноалтайские также могут выводиться за пределы карлукско-кыпчакских как второй по времени отделения таксон «центральных» тюркских.

Центрально-восточные языки были объединены с карлукскими и кыпчакскими еще в классификации А.Н. Самойловича: киргизский, южноалтайский и тубаларский (у Самойловича фигурирующий как кумандинский) с кыпчакскими, а остальные горно-алтайские с карлукскими.

Альтернативная точка зрения

О.А. Мудрак карлукско-кыпчакского единства в таком составе не признает. Центрально-восточные языки он относит к сибирским тюркским, объединяя с хакасскими, саянскими и якутским, тогда как остальные кыпчакские и карлукские с огузскими. Нижнечулымское наречие, однако, причисляет к диалектам сибирскотатарского языка. Древнетюркский, караханидский и халаджский отнесены к карлукским[1].

См. также

Напишите отзыв о статье "Карлукско-кыпчакские языки"

Ссылки

  1. [www.uz-translations.su/?category=turkicbooks Язык во времени. Классификация тюркских языков. История языков]

Литература

  • А. Н. Самойлович. Тюркское языкознание. Филология. Руника. М., 2005
  • Э. Р. Тенишев (ред.). Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Региональные реконструкции. М., 2002
  • Э. Р. Тенишев, А. В. Дыбо (ред.). Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Пратюркский язык-основа. Картина мира пратюркского этноса по данным языка. М., 2006
  • А. В. Дыбо. Лингвистические контакты ранних тюрков. Лексический фонд. Пратюркский период. М., 2007
  • О. А. Мудрак. Классификация тюркских языков и диалектов с помощью методов глоттохронологии на основе вопросов по морфологии и исторической фонетике. (Серия «Orientalia и Classica». Вып.23) М., РГГУ. 2009.

Отрывок, характеризующий Карлукско-кыпчакские языки

Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.