Дёниц, Карл

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Карл Дениц»)
Перейти к: навигация, поиск
Карл Дёниц
нем. Karl Dönitz
Рейхспрезидент Германии
30 апреля 1945 — 23 мая 1945
Глава правительства: Пауль Йозеф Геббельс
Людвиг Шверин фон Крозиг
Предшественник: Пауль фон Гинденбург (в должности)
Адольф Гитлер (как фюрер)
Преемник: должность упразднена
Теодор Хойс (президент ФРГ)
Вильгельм Пик (президент ГДР)
Верховный главнокомандующий кригсмарине
30 января 1943 — 1 мая 1945
Предшественник: Эрих Редер
Преемник: Ганс-Георг фон Фридебург
 
Вероисповедание: лютеранство
Рождение: 16 сентября 1891(1891-09-16)
Берлин, Германская империя
Смерть: 24 декабря 1980(1980-12-24) (89 лет)
Аумюле, Шлезвиг-Гольштейн, ФРГ
Супруга: Ингеборг Вебер
Дети: трое детей
Партия: НСДАП (1944—1945)[1]
 
Военная служба
Годы службы: 1910—1945
Принадлежность: Германская империя Германская империя
Веймарская республика Веймарская республика
Третий рейх Третий рейх
Род войск: Кайзерлихмарине
Рейхсмарине
Кригсмарине
Звание: гросс-адмирал
Командовал: Подводный флот Германии
Кригсмарине
Вермахт (апрель — май 1945)
Сражения:
 
Автограф:
 
Награды:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Карл Дёниц (нем. Karl Dönitz аудио ; 16 сентября 1891 года, Берлин, Германская империя — 24 декабря 1980 года, Аумюле, ФРГ) — немецкий военный и государственный деятель, гросс-адмирал (1943 год). Командующий подводным флотом (1939—1943), главнокомандующий военно-морским флотом нацистской Германии (1943—1945), глава государства и главнокомандующий вооружёнными силами нацистской Германии с 30 апреля по 23 мая 1945 года.





Биография

Начало морской карьеры

Карл Дёниц родился в Грюнау, близ Берлина, в семье инженера-оптика фирмы «Карл Цейсс». По окончании Веймарской реальной гимназии в апреле 1910 года продолжил образование в военно-морских училищах Киля и Мюрвика. С 1 апреля 1910 г. по 31 марта 1911 г. служил на тяжёлом крейсере «Герта». С 1 октября 1912 г. — морской кадет на лёгком крейсере «Бреслау». В сентябре 1913 года получает звание лейтенанта.

Первая мировая война

В начале Первой мировой войны «Бреслау» перебазируется из Средиземного в Чёрное море и официально передаётся Турции (был переименован в «Мидали») вместе с экипажем. В ноябре 1914 награждён Железным крестом 2-й степени. Крейсер активно оперирует против русского Черноморского флота, но в июле 1915 г. попадает на мину. Во время ремонта корабля Дёниц служит в ВВС стрелком и наблюдателем. 12 сентября 1916 г. назначен на авиационную станцию, обслуживающую Сан-Стефано и Дарданеллы.

В декабре 1916 г. Дёниц возвращается в Германию, проходит курс офицера-подводника. Служил вахтенным офицером на U-39. 1 марта 1918 года назначен командиром ПЛ — UC-25 (тип UC-II). За время его командования ПЛ добилась 4 побед (16 тыс. брт). Затем был переведён на UB-68 (тип UB-III), на которой совершил один боевой поход. 3 октября 1918 года ПЛ атаковала охраняемый конвой, добилась попадания в транспорт Oopack, но была контратакована глубинными бомбами, получив повреждения, всплыла, после чего была расстреляна корабельной артиллерией. Экипаж покинул тонущую лодку и попал в плен (7 человек из экипажа погибло).

Между войнами

В июле 1919 года возвращается из британского плена, вновь служит в ВМС Германии, в 1920−1923 годах — командир миноносца (с 1921 — в звании капитан-лейтенант). С 1923 года — советник управления подводного флота в военно-морской инспекции. Служил штурманом крейсера «Нимфа». С 1930 года — старший офицер штаба Североморского района. В 1934-35 — командир крейсера «Эмден». С октября 1935 года — капитан цур зее (капитан 1-го ранга).

В сентябре 1935 года назначен командующим 1-й подводной флотилией Германии «Веддиген». С 1939 года — командующий подводным флотом.

Вторая мировая война

С 1 октября 1939 года — контр-адмирал.

Карл Дениц лично осуществлял планирование операции против британской военно-морской базы Скапа-Флоу на Оркнейских островах:[2] 13-14 октября[3] 1939 года немецкая подводная лодка U-47 под командованием Гюнтера Прина, специально отобранного для атаки на Скапа-Флоу Дёницем, проникла в гавань Скапа-Флоу через пролив Кирк-Саунд, перегороженный тремя блокшивами. В результате трёх торпедных залпов с подлодки был потоплен британский линкор «Ройял Оук». U-47 благополучно вернулась в Вильгельмсхафен 17 октября.

В апреле 1940 года награждён Рыцарским крестом. С 1 сентября 1940 года — вице-адмирал. В марте 1942 года присвоено звание адмирала.

С 30 января 1943 года — главнокомандующий военно-морскими силами Германии, гросс-адмирал.

В апреле 1943 года награждён Дубовыми Листьями к Рыцарскому кресту.

Карлу Дёницу приписывается спасение Восточной Пруссии весной 1945 года (во многом на основании его собственных мемуаров). Исследователь Г. Швендеман обвиняет его в обратном. Только 6 мая 1945 Дёниц присвоил эвакуации мирного населения важнейший приоритет и отдал для нужд эвакуации резервы горючего подлодок (с апреля транспортные суда стояли без горючего), и за 2 дня было эвакуировано около 120 000 человек. А с 23 января по 1 мая (то есть почти за 100 дней) было эвакуировано только 800 000 беженцев, 355 000 раненых и 215 000 солдат, но при этом в полном соответствии с концепцией «войны до победного конца» эвакуировалось вооружение, транспортные средства и т. д.[4]

В качестве президента

Перед тем, как покончить жизнь самоубийством, А. Гитлер в политическом завещании от 29 апреля 1945 года назначил находившегося тогда на севере Германии Дёница своим преемником на посту президента и верховного главнокомандующего. Став главой страны, 2 мая 1945 года Дёниц перенёс свою резиденцию в здание военно-морского училища во Фленсбург-Мюрвике на севере Шлезвиг-Гольштейна[5]. В тот же день Дёниц выступил с «Воззванием к немецкому народу», в котором сообщил о гибели Адольфа Гитлера и о том, что он стал его преемником[6], и тогда же сформировал новое правительство Германии во главе с графом Л. Шверином фон Крозигом. В условиях неизбежного поражения Германии Дёниц предпринимал попытки добиться скорейшего заключения перемирия с западными союзниками и вывести как можно больше войск и гражданского населения с территорий, которые могли бы быть заняты советскими войсками. 7 мая представители Дёница подписали в Реймсе Акт капитуляции Германии перед представителями Англии, США и СССР. 8 мая повторно по требованию советской стороны в Карлсхорсте фельдмаршал Кейтель подписал акт безоговорочной капитуляции.

23 мая правительство Дёница и графа Шверина было арестовано американцами в полном составе; Дёниц был препровождён в Нюрнберг, где предстал перед судом.

Нюрнбергский процесс

Нюрнбергский трибунал за военные преступления (в частности, ведение т. н. неограниченной подводной войны) приговорил его к 10 годам лишения свободы. Многие военные считали неправильным судить таких военных как Дениц вместе с активными нацистами. Сотни офицеров-союзников (в частности, адмирал Нимиц) после приговора выражали Дёницу своё сочувствие[7]. Дёниц был признан виновным по 2-му (преступление против мира) и 3-му (военные преступления) пунктам.

Послевоенная жизнь

Дёниц был освобождён 1 октября 1956 из тюрьмы Шпандау в Западном Берлине. Он поселился в маленькой деревне Аумюле, в Шлезвиг-Гольштейне на севере Западной Германии, где и прожил остаток своей жизни в сравнительной безвестности. Дёниц получал капитанскую пенсию от западногерманского правительства, которое отказалось выплачивать адмиральскую, поскольку Дёниц служил Гитлеру. Он написал три книги:

  • «10 лет и 20 дней» (нем. Zehn Jahre, Zwanzig Tage) (имелись в виду 10 лет командования подводным флотом и 20 дней президентства). В 1958 книга была опубликована в Германии, в следующем году появился перевод на английский язык. Дёниц объясняет, что нацистский режим был продуктом своего времени, заявляет, что не был политиком и не несёт никакой моральной ответственности за преступления, совершённые этим режимом. Он критикует недостатки диктатуры как формы правления и приписывает диктатуре большинство ошибок и провалов в ходе нацистской эры.
  • Вторая книга (нем. Mein wechselvolles Leben) («Моя изменчивая жизнь»), вышедшая в 1968 году, менее известна, поскольку в ней описываются события жизни автора до 1934 года. Будучи впервые опубликована в 1968 году, в новой редакции книга вышла в 1998 году под названием нем. Mein soldatisches Leben («Моя солдатская жизнь»).
  • Третья книга нем. Deutsche Strategie zur See im zweiten Weltkrieg («Немецкие подводные лодки во Второй мировой войне» — М.: Воениздат, 1964). В книге излагается подготовка подводных сил Германии ко Второй мировой войне и использование их в ходе военных действий на море. Дёниц освещает тактику одиночных и групповых действий подводных лодок, рассматривает организацию планирования боевых действий лодок, излагает вопросы оперативного руководства подводными силами, организации связи, управления и взаимодействия. Значительное внимание уделяется использованию подводных лодок в удаленных районах.

Смерть и похороны

Дёниц скончался от сердечного приступа 24 декабря 1980 и похоронен 6 января 1981 на кладбище Вальдфридхоф в Аумюле без военных почестей. Он был последним немецким офицером в чине гросс-адмирала. Многие бывшие военнослужащие и иностранные военно-морские офицеры пришли на его похороны, чтобы отдать ему дань уважения. Однако им не было разрешено присутствовать в военной форме на похоронах.

Напишите отзыв о статье "Дёниц, Карл"

Литература

  • Дёниц, К. Десять лет и двадцать дней. Воспоминания главнокомандующего военно-морскими силами Германии. 1935—1945 гг. = Ten years and twenty days. Memories. — М.: Центрполиграф, 2007. — 495 с. — 7000 экз. — ISBN 5-9524-1356-0.
  • Дёниц К. Немецкие подводные лодки во Второй мировой войне. — М.: Воениздат, 1964.
  • Дёниц К. Немецкие подводные лодки: 1939-1945 гг. — М.: АСТ, 1999. — 214 с. — ISBN 5-89173-186-X.
  • Митчем С., Мюллер Дж. Командиры Третьего рейха. — Смоленск: Русич, 1995. — 480 с. — (Тирания). — 10 000 экз. — ISBN 5-88590-287-9.
  • Юбершер Г. Соратники Гитлера. Гальдер. Дениц. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. — ISBN 5-222-00440-6
  • Гордиенко А. Н. Командиры Второй мировой войны. — Т. 1. — Мн., 1997. — ISBN 985-437-268-5
  • Залесский К. А. Вожди и военачальники Третьего рейха: Биогр. энц. слов.. — М.: Веч», 2000. — С. 158–163. — 576 с. — ISBN 5-7838-0550-5.
  • Залесский К. А. Кто был кто в Третьем рейхе: Биогр. энц. слов.. — М.: АСТ: Астрель, 2002. — С. 270–274. — 942 с. — ISBN 5-17-015753-3 (АСТ); 5-271-05091-2 (Астрель).
  • Залесский К. А. НСДАП. Власть в Третьем рейхе. — М.: Эксмо, 2005. — С. 193–196. — 672 с. — ISBN 5-699-09780-5.

Примечания

  1. Howard D. Grier (2007): Hitler, Dönitz, and the Baltic Sea. The Third Reich's last hope. Naval Institute Press, ISBN 1-59114-345-4, p. 256 Footnote 8, Chapter 10.
  2. [www.hrono.ru/biograf/bio_d/denic.php Дёниц, Карл]
  3. [www.peoples.ru/military/navy_fleet/prien/index1.html Гюнтер Прин / Gunter Prien: Биография]
  4. [www.zeit.de/2005/03/A-Flucht_45 Inferno und Befreiung: «Schickt Schiffe!» | Zeitlaeufte | ZEIT ONLINE]
  5. Залесский К. А. НСДАП. Власть в Третьем рейхе. — М.: Эксмо, 2005. — С. 195—196.
  6. Воззвание гросс-адмирала Деница. / Агония и смерть Адольфа Гитлера : Сб. док. — М.: Звонница, 2000. — С. 141—142. — ISBN 5-88524-077-9.
  7. Дэвис Н. История Европы. — М.: ACT, 2007. — С. 783. — 943 с. — ISBN 5-17-024749-4.

Ссылки

  • Дёниц К. [militera.lib.ru/h/donitz/index.html Немецкие подводные лодки во Второй мировой войне] (сокращённый перевод «10 лет и 20 дней»)
  • [www.pravda.ru/society/fashion/models/83806-karldoenitz-0 Агония Третьего рейха: о чём молчали архивы (Стенограмма допроса К. Дёница)]

Отрывок, характеризующий Дёниц, Карл

– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.