Ранер, Карл
| Карл Ранер | |
| Karl Rahner | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Награды и премии: |
|
Карл Йозеф Эрих Ранер (нем. Karl Rahner, 5 марта 1904, Фрайбург, Германия — 30 марта 1984 г., Инсбрук, Австрия) — немецкий католический богослов. Один из лидеров католического обновления второй половины XX века, связанного со вторым Ватиканским собором. Член Общества Иисуса с 1922 года. Рукоположён в священники в 1932 году. Профессор догматического богословия в Инсбруке (1949-64), Мюнхене (1964-67) и Мюнстере (с 1967). Редактор «Церковного и богословского словаря».
Содержание
Ранние годы. Обучение философии
Карл Ранер родился 5 марта 1904 года во Фрайбурге-им-Бресгау в семье преподавателя гимназии Карла Ранера (1868—1934) и Луизы Трешер (1875—1976). Он был четвертым ребенком из семи.
Через три недели после окончания школы, следуя за старшим братом Хуго, 20 апреля 1922 года Ранер принял новициат в ордене иезуитов в городе Фельдкирхе в федеральной земле Форарльберг, Австрия. С 1924 по 1927 гг. обучался философии в Фельдкирхе, а затем в Пуллахе, недалеко от Мюнхена, а также активно занимается изучением святоотеческих трудов и западных средневековых мыслителей, таких как Бонавентура и Игнатий Лойола. Кроме этого, он увлеченно изучает труды бельгийского философа Жозефа Марешаля (1878—1944). В одном из интервью Ранер рассказывает, что именно «во время этого чтения, думаю, я впервые личным и захватывающим меня образом встретился с Фомой Аквинским, конечно, посредством метода Марешаля».[1] На третьем курсе Карл написал работу "История и познание истории. Некоторые мысли в духе метафизики томизма («Geschichte und Geschichtserkenntnis. Einige Gedanken im Geiste thomistischer Metaphysik»). В 1924 году в журнале «Маяк» вышла первая статья Карла Ранера «Почему нам надо молиться».
Изучение богословия
В 1929 году Ранер поступает в школу богословия в Валкенбурге (Голландия), где в течение четырех лет изучает латынь и греческий.
26 июля 1932 году в церкви Св. Михаила в Мюнхене вместе с 16 братьями Карл Ранер был рукоположен в священники. В течение двух лет он служил в церкви Св. Андрея в г. Каринтия (Австрия).
В 1934 году Ранер возвращается во Фрайбургский университет для защиты докторской диссертации по философии. Здесь он также посещал семинары известного немецкого философа Мартина Хайдеггера.
Докторская диссертация под названием «Дух в мире: метафизика конечного познания у св. Фомы Аквинского» не была одобрена научным руководителем Мартином Хонекером «как слишком привязанная к учению Хайдеггера».[2]
Сочинения
- Schriften zur Theologie. T. I—XVI, Einsiedeln 1958.
- Sämtliche Werke, red. K. Lehmann, J.B. Metz, K.-H. Neufeld, A. Raffelt, H. Vorgrimler, 1995.
- Grundkurs des Glaubens. Einführung in den Begriff des Christentums, Freiburg 1976
- Strukturwandel der Kirche als Aufgabe und Chance, Freiburg 1989.
Напишите отзыв о статье "Ранер, Карл"
Литература
- Egan, Harvey J., Karl Rahner: Mystic of Everyday Life, Crossroad, 1998
- Endean, Philip, Karl Rahner and Ignatian Spirituality, Oxford, 2001
- Fischer, Mark F., The Foundations of Karl Rahner: A Paraphrase of The Foundations of Christian Faith, with Introduction and Indices, Crossroad, 2005, ISBN 0824523423
- Kilby, Karen, A Brief Introduction to Karl Rahner, Crossroad, 2007
- Кузмицкас Б. Ю. Теология «жизненной действительности» Карла Ранера, в кн.: Философия. Религия. Культура, М., 1982.
Примечания
Ссылки
- [slovari.yandex.ru/%D0%9A%D0%B0%D1%80%D0%BB%20%D0%A0%D0%B0%D0%BD%D0%B5%D1%80/%D0%91%D0%B8%D0%B1%D0%BB%D0%B8%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80%D1%8C/%D0%A0%D0%B0%D0%BD%D0%B5%D1%80/ Из «Библиологического словаря» священника Александра Меня](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2866 дней))
- [www.krs.stjohnsem.edu/ Karl Rahner Society] (англ.)
- [www.ub.uni-freiburg.de/fileadmin/ub/referate/04/rahner/rahnerma.htm Библиографические материалы о Карле Ранере (1904—1984)] (нем.)
Отрывок, характеризующий Ранер, Карл
Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
