Карл Фридрих Гогенцоллерн

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Принц Карл Фридрих Гогенцоллерн
Karl Friedrich Emich Meinrad Benedikt Fidelis Maria Michael Gerold Prinz von Hohenzollern<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Глава княжеского дома Гогенцоллерн-Зигмаринген
16 сентября 2010 — настоящее время
Предшественник: Фридрих Вильгельм Гогенцоллерн
Наследник: Александр Гогенцоллерн
 
Вероисповедание: католичество
Рождение: 20 апреля 1952(1952-04-20) (71 год)
Зигмаринген, земля Баден-Вюртемберг, Германия
Род: Гогенцоллерн-Зигмаринген
Отец: Фридрих Вильгельм Гогенцоллерн
Мать: Мария Лейнингенская
Супруга: 1) Александра Шенк фон Штауффенберг (1985-2010)

2) Катарина де Цомер (с 2010)

Дети: от первого брака: Александр, Филиппа, Фламания и Антония

Карл Фридрих Гогенцоллерн (нем. Karl Friedrich Emich Meinrad Benedikt Fidelis Maria Michael Gerold Prinz von Hohenzollern; род. 20 апреля 1952, Зигмаринген, земля Баден-Вюртемберг) — немецкий предприниматель, принц, современный глава княжеского дома Гогенцоллерн-Зигмаринген16 сентября 2010 года).





Биография

Принц родился 20 апреля 1952 года в Зигмарингене, земля Баден-Вюртемберг. Старший сын Фридриха Вильгельма Гогенцоллерна (19242010), главы дома Гогенцоллерн-Зигмаринген (19652010), и принцессы Маргариты Лейнингенской (19321996).

Изучал банковское дело в Бернском университете. С 1984 года работает в семейном бизнесе. Еще до смерти своего отца в 2010 года был назначен его доверенным лицом и стал фактическим руководителем семейного дела.

Принц Карл Фридрих Гогенцоллерн является председателем и единственным владельцем компании «Unternehmensgruppe Fürst von Hohenzollern», входящей в состав группы компаний «Fürst von Hohenzollern». Он владеет недвижимостью и лесами, а также 50 % доли в компании «Zollern GmbH und Co. KG» (со штатом в 2800 сотрудников).

Согласно румынской конституции 1923 года, принц Карл Фридрих Гогенцоллерн являлся вероятным претендентом на королевский трон Румынии. Однако в интервью от 2009 года принц Карл Фридрих заявил, что не интересуется румынским престолом.

В сентябре 2010 года после смерти своего отца Карл Фридрих, носивший титул наследного принца, стал новым главой княжеского рода Гогенцоллерн-Зигмаринген.

Брак и дети

17 мая 1985 года принц женился в Бойронском аббатстве (Баден-Вюртемберг) на Александре Шенк фон Штауффенберг (род. 25 мая 1960), дочери графа Клеменса Антона Шенка фон Штауффенберга (родственника полковника Клауса Шенка графа фон Штауффенберга) и его жены графини Клементины Елизаветы Вольф-Меттерних цу Грахт. Супруги были разведены 21 января 2010 года в Зигмарингене. У них четверо детей:

17 июля 2010 года Карл Фридрих Гогенцоллерн вторично женился на Катарине (Нине) де Цомер (род. 1959), немецком фотографе. Принц живет в замке Зигмаринген. Он также владеет замком Краухенвис (резиденция его первой жены), охотничьим домиком в парке Josefslust и замок Умкирх.

Титулы

  • 20 апреля 1952 — 6 февраля 1965 — Его Светлость Принц Карл Фридрих Гогенцоллерн
  • 6 февраля 1965 — 16 сентября 2010 — Его Светлость Наследный принц Гогенцоллерн
  • 16 сентября 2010 — настоящее время — Его Высочество Принц Гогенцоллерн.

Напишите отзыв о статье "Карл Фридрих Гогенцоллерн"

Ссылки

  • [www.hohenzollern.de/en/index.html Hohenzollern website]
  • [www.jivemates.de/ Charlie and the JiveMates website]

Источники

  • Günter Schmitt: Sigmaringen. In: Günter Schmitt: Burgenführer Schwäbische Alb. Band 3: Donautal. Wandern und entdecken zwischen Sigmaringen und Tuttlingen. Biberacher Verlagsdruckerei, Biberach 1990, ISBN 3-924489-50-5, S. 41-62.

Отрывок, характеризующий Карл Фридрих Гогенцоллерн

– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.