Карл Эдуард Стюарт

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Чарльз Эдвард Льюис Джон Казимир Сильвестер Северино Мария Стюарт
Charles Edward Louis John Casimir Sylvester Severino Maria Stuart<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
 
Вероисповедание: католичество
Рождение: 31 декабря 1720(1720-12-31)
Рим
Смерть: 31 января 1788(1788-01-31) (67 лет)
Рим
Род: Стюарты
Имя при рождении: James Francis Edward Stuart
Отец: Джеймс Фрэнсис Эдуард Стюарт
Мать: Мария Клементина Собеская
Супруга: Луиза Штольберг-Гедернская
Дети: в законном браке детей не имел

Карл Эдвард Стюарт (англ. Charles Edward Stuart, 31 декабря 1720 — 31 января 1788), известный также как Красавчик принц Чарли (англ. Bonnie Prince Charlie) или Молодой Претендент (англ. The Young Pretender), — предпоследний представитель дома Стюартов и якобитский претендент на английский и шотландский престолы как Карл III в 1766—1788 годах. Предводитель восстания против дома Ганноверов (воспринимаемого народом как восстание против власти англичан) в Шотландии, он считается важной фигурой в истории этой страны и стал популярным героем шотландского фольклора.





Молодость

Карл (Чарльз) родился в Риме, где жил его отец Джеймс Фрэнсис Эдуард Стюарт, сын Якова II, c 1701 года претендовавший на престол как Яков III Английский и VIII Шотландский. Его матерью была Мария Клементина Собеская, внучка польского короля Яна III. От отца, как наследник фамильных притязаний, получил титул «принц Уэльский». Как и его отец и дед, был католиком. Детство и молодость провёл в Италии, постоянно проживая в Риме или в — Болонье. Его воспитателем был шотландский патриот-эмигрант Эндрю Майкл Рэмзи[1]. В 14-летнем возрасте Карл принял «боевое крещение», участвуя в осаде Гаэты (в ходе Войны за Польское наследство, 1734 г.).

В декабре 1743 года Старый Претендент назначил 23-летнего сына принцем-регентом и разрешил ему действовать от своего имени и отвоевать британскую корону у ганноверского короля Георга II.

Восстание

В июле 1745 года принц высадился в Эрискее, в Шотландии, поднял знамя отца и начал якобитское восстание 1745 года, вошедшее в историю как «сорок пятый год» (the Forty-Five). Претендента поддержали представители горных кланов Шотландии, среди которых было немало католиков. Быстро взяв без боя столицу Шотландии Эдинбург, Чарльз 21 сентября разбил при Престонпенсе единственную правительственную армию, находившуюся тогда в Шотландии, и двинулся на юг в Англию во главе армии из 6 тысяч человек. Заняв Карлайл и дойдя до Дербишира, принц по требованию советников повернул назад, в Шотландию, так как в Англии якобитское движение массовой поддержки не вызвало.

Против него была отправлена английская армия во главе с сыном короля Вильямом Августом, герцогом Кумберлендским, которого Георг II отозвал с поля европейских сражений Войны за австрийское наследство. 16 апреля 1746 года армии встретились в сражении при Каллодене, в трёх милях к востоку от Инвернесса, в северной Шотландии. На открытой местности армия якобитов оказалась беззащитной перед мощным артиллерийским огнём Кумберленда и вскоре была рассеяна; советник принца лорд Джордж Мюррей сумел отвести остаток армии в боевой готовности в Рутвен, собираясь продолжать войну, но Карл, считая, что его предали, решил оставить восставших. Битва при Каллодене стала последним сражением на территории острова Великобритания.

Бегство принца Чарли было впоследствии воспето в шотландской народной поэзии (англ. Bonnie Prince Charlie)[2]. Скрывшись от преследователей на острове Скай, он переоделся служанкой якобитской дамы Флоры Макдональд и назвался «Бетти Бёрк». На борту французского фрегата «Счастливчик» в сентябре 1746 года принц вернулся на континент.

После поражения

Несколько лет он жил в изгнании с сожительницей, шотландкой Клементиной Уокиншоу, с которой познакомился во время восстания. В 1753 году у них родилась дочь Шарлотта. Неудачи якобитского движения стали причиной того, что принц стал много пить, и Клементина покинула его.

Не теряя надежды заполучить престол, Карл решил обратиться в протестантизм для привлечения симпатий англичан; с этой целью он в 1750 году инкогнито посетил Лондон и сменил веру, однако после прибытия во Францию вновь стал соблюдать католические обряды. В 1766 году после смерти отца он стал считаться якобитским претендентом на престол как Карл III, однако папа римский Климент XIII решил не признавать за ним этого титула, вместо этого признав законными монархами Великобритании Ганноверов. С этого момента якобиты утратили международную поддержку и окончательно стали маргинальной группировкой.

В 1772 году претендент женился на принцессе Луизе Штольберг-Гедернской из саксонского рода Штольбергов, ровеснице своей дочери, переехал с ней во Флоренцию, после чего стал использовать титул «граф Олбани» (рангом ниже более обычного для Шотландии титула герцог Олбани). В 1780 году Луиза тоже ушла от него к итальянскому поэту Витторио Альфьери, утверждая, что муж дурно с ней обращается. В 1783 году он узаконил свою внебрачную дочь Шарлотту (к тому времени подарившую ему троих внуков — тоже внебрачных, от французского епископа де Рогана) и дал ей титул «герцогини Олбани», однако не мог дать ей прав претендовать на престол. В дальнейшем он жил вместе с дочерью во Флоренции и Риме, где скончался в возрасте 67 лет 31 января 1788 г. Шарлотта пережила отца меньше чем на два года.

Карл Эдуард был сперва похоронен во Фраскати, где его младший брат, кардинал Генрих Бенедикт Стюарт, был епископом, но после смерти последнего в 1807 г. останки Молодого претендента были перенесены в Рим, в собор Святого Петра.

После Карла Эдуарда, не оставившего законных детей, якобитским претендентом стал кардинал Стюарт (как «Генрих IX и I»). С его смертью в 1807 году, пресеклась старшая, венценосная линия рода Стюартов.

Память

В кино
В литературе
  • Принц Чарльз Эдвард Стюарт один из важных персонажей серии романов «Чужестранка» (Outlander) Дайаны Гэблдон.

Напишите отзыв о статье "Карл Эдуард Стюарт"

Примечания

  1. Более известен как шевалье де Рэмзи (Chevalier de Ramsay).
  2. Finer, Herman. Governments of greater European powers: a comparative study of the governments and political culture of Great Britain, France, Germany, and the Soviet Union. — Holt, 1956. — Vol. 1. — P. 178.

Ссылки

Предшественник:
Джеймс Фрэнсис Эдуард Стюарт
(Яков III и VIII)
Якобитский претендент
(как Карл III)

17661788
Преемник:
Генрих Бенедикт, кардинал Стюарт
(Генрих IX и I)

Отрывок, характеризующий Карл Эдуард Стюарт

Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.