Ээнпалу, Каарел

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Карл Эйнбунд»)
Перейти к: навигация, поиск
Каарел Ээнпалу
Kaarel Eenpalu<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
13-й Государственный старейшина Эстонии
19 июля 1932 года — 1 ноября 1932 года
Предшественник: Яан Теэмант
Преемник: Константин Пятс
8-й Премьер-министр Эстонии
9 мая 1938 года — 12 октября 1939 года
Президент: Константин Пятс
Предшественник: Константин Пятс
Преемник: Юри Улуотс
6-й Председатель Парламента Эстонии
20 июня 1926 года — 19 июля 1932 года
Предшественник: Аугуст Рей
Преемник: Яан Тыниссон
8-й Председатель Парламента Эстонии
18 мая 1933 года — 29 августа 1934 года
Предшественник: Яан Тыниссон
Преемник: Рудольф Пенно
 
Рождение: 14 (26) мая 1888(1888-05-26)
Дерптский уезд, Лифляндская губерния, Российская империя
Смерть: 27 января 1942(1942-01-27) (53 года)
Кировская область, СССР
 
Награды:

Каарел Ээнпалу (эст. Kaarel Eenpalu; до 1935 — Карл Эйнбунд эст. Karl August Einbund; 26 мая 1888, волость Веснери, Дерптский уезд, Лифляндская губерния — 27 января или 28 января 1942, Кировская область) — эстонский государственный деятель.





Образование и служба в русской армии

Окончил частную гимназию Треффнера. В 19091914 изучал право в Юрьевском университете (ныне — Тартуский университет), окончил Московский университет. В студенческие годы занимался журналистикой, входил в состав редакционной коллегии газеты «Постимеэс». Участвовал в Первой мировой войне, в 1917 окончил Павловское военное училище. В 1917—1918 командовал сформированным под его руководством 5-м батальоном 1-й эстонской артиллерийской бригады.

Участие в Освободительной войне

С 1918 участвовал в Освободительной войне. В 1918 возглавил батальон, сформированный из учащихся старших классов средних школ Тарту. В 1919 — командир 7-й батареи эстонского артиллерийского полка.

Эстонский политик

В 1919 — член Учредительного собрания. В 1919—1920 — государственный контролёр. В 1920 — главный редактор газеты Tallinna Teataja. Входил в состав Народной партии, с 1923 участвовал в деятельности Объединения аграриев.

В 1920, 19211924 и 1924—1926 — министр внутренних дел. В 1924 был главным редактором газеты Kaja. В 19261932, 19331934 — председатель Государственного собрания (Рийгикогу), член Рийгикогу пяти созывов. В июле — ноябре 1932 — государственный старейшина (глава государства). В 1934—1938 — вновь министр внутренних дел, инициатор процесса «эстонизации» имён и фамилий граждан страны. В 1938—1940 — депутат Государственного представительного собрания. В 1938—1939 — премьер-министр. В 1939—1940 — генеральный директор государственной компании Eesti Fosforit.

В 1930—1932 возглавлял молодёжную организацию «Молодые орлы». В 1930—1935 был председателем Эстонско-польского общества, в 1932 — председатель Палаты сельского хозяйства. В 1923—1940 — член Эстонского олимпийского комитета. Почётный член совета офицеров 2-го артиллерийского полка.

Арест, лагерь, смерть

В 1940 был арестован на своём хуторе. Был приговорён к длительному сроку лишения свободы и отправлен в лагерь. Русский театральный деятель в Эстонии Степан Рацевич, находившийся вместе с ним в заключении, оставил две его характеристики. Первая относится к лету 1941:

Держался он с достоинством, ни на минуту не забывая, что в прошлом он член правительства, лидер самой влиятельной земледельческой партии. Его постоянно окружала молодёжь, оберегая от излишних забот в тюремной жизни.

Вторая характеристика относится к началу 1942. Тогда Ээнпалу, одетый в телогрейку с чужого плеча, худой и бледный, содержался в Вятлаге, где работал банщиком. Он рассказал Рацевичу, что

работать приходится круглые сутки. Работяги моются с вечера до поздней ночи, а с утра лагерные «придурки». Отдыхаю лишь несколько часов днём. Не знаю, кому из нас труднее: вам в лесу, но на свежем воздухе, или мне здесь в этом зловонном вертепе дышать испарениями грязных тел и сырым воздухом. Чувствую себя плохо. Грудь болит, кашель душит. Ходил к врачу, а так как температура небольшая, постоянно тридцать семь с небольшим, в стационар не кладут, глотаю порошки, ничего не помогает…

Через неделю после этого разговора Ээнпалу заболел крупозным воспалением лёгких, а ещё через неделю скончался.

Семья

Жена — Линда Марие (18901967) — председатель Таллинского женского клуба и Экономической палаты, член Государственного совета. В 1941 арестована, до 1956 находилась на поселении в Томской области. В семье было четверо дочерей. Две дочери были вместе с матерью депортированы в Томскую область, где пробыли 15 лет, ещё две избежали депортации и уехали в Германию в 1944.

Библиография

Напишите отзыв о статье "Ээнпалу, Каарел"

Ссылки

  • [www.albion.sitecity.ru/stext_1106134107.phtml Воспоминания Степана Рацевича]

Отрывок, характеризующий Ээнпалу, Каарел

Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.