Карл (герцог Орлеанский)
| Карл Орлеанский Charles d'Orléans<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 1407 — 1465 | ||
| Предшественник: | Жан Бретонский | |
| Преемник: | Людовик II Орлеанский, король Франции Людовик XII | |
| Рождение: | 24 ноября 1394 Париж | |
| Смерть: | 5 января 1465 (70 лет) Амбуаз | |
| Род: | Валуа | |
| Отец: | Людовик I Орлеанский | |
| Мать: | Валентина Висконти | |
| Супруга: | 1. Изабелла Валуа 2. Бонна д'Арманьяк 3. Мария Клевская | |
| Дети: | От 1-го брака: Жанна Орлеанская От 3-го брака: Мария Орлеанская Людовик II Орлеанский Анна Орлеанская | |
Карл I Орлеанский (фр. Charles d'Orléans, 24 ноября 1394[1], Париж — 5 января 1465[2], Амбуаз) — герцог Орлеанский (1407—1465), граф де Блуа, де Дрё и де Куртене, французский феодал и военачальник, член королевского дома Валуа, один из самых выдающихся поэтов Франции.[3][4]
Происходил из Орлеанской ветви династии Валуа. Карл был внуком короля Карла V Мудрого, сыном герцога Людовика Орлеанского и Валентины Висконти. Впоследствии его сын Людовик в 1498 году стал королём Франции как Людовик XII.
Содержание
Биография
Родился 24 ноября 1394[1] года в Отеле Сен-Поль в Париже. До 1407 г. был титулярным графом Ангулемским, в 1406 г. стал герцогом де Валуа, после смерти отца — герцог Орлеанский (1407—1465)[2], кроме того носил титулы: графа де Блуа, де Дрё и де Куртине, сеньор де Люзарш, де Сабле, де Ла-Фер-ан-Тарденуа, де Ганделен, де Шалон-сюр-Марн, де Седенн, де Шатильон, де Креси, д’Эпернэ и де Монтаржи.
В 1415 после битвы при Азенкуре герцог Орлеанский попал в английский плен и 25 лет провёл в лондонском Тауэре. Ценность пленника состояла в том, что он являлся номинальным главой арманьяков, кроме того за него было некому уплатить выкуп. Освобожден из английского плена благодаря усилиям бургундского герцога Филиппа Доброго, а выкуп уплатил из приданого своей третьей жены. Его возвращение в Орлеан было отмечено народом как великий праздник; сам герцог к своему возвращению написал балладу с рефреном «(знайте), что мышь пока ещё жива». По одному из источников, он к этому времени знал французский хуже английского.
Мастер баллады (написал 131 балладу), рондо (свыше 400), песни. К нему (как к «принцу» — судье поэтического состязания) обращены некоторые баллады его современника Франсуа Вийона. Проводил поэтические состязания в Блуа (самое знаменитое — конкурс баллад на строку «От жажды умираю над ручьём», объявленный по случаю пересохшего в замке колодца; в состязании принял участие сам Карл, Вийон и многие другие поэты). Карл писал стихи не только на французском, но и на ставшем ему почти родным за время плена английском языке.
Умер 5 января 1465[2] года в Амбуазе. Похоронен в Париже.
Семья и дети
1-я жена: (с 1406) Изабелла де Валуа (1387—1409), дочь короля Франции Карла VI Безумного и королевы Франции Изабо Баварской, в первом браке (не консуммирован из-за детского возраста невесты) — королева Англии, вторая жена Ричарда II. Имели одну дочь:
- Жанна Орлеанская (1409—1432); м- Жан V Добрый де Валуа (1409—1476), герцог Алансонский
2-я жена: (с 1410) Бонна д’Арманьяк (1392/1399 — после 1415), дочь графа Бернара VII д’Арманьяк и Бонны Беррийской. Детей не имели.
3-я жена: (с 1441) Мария Клевская (1426—1487), дочь Адольфа I, герцога Клевского и Марии Бургундской. Имели 2 дочерей и одного сына:
- Мария Орлеанская (1457—1493); м- Жан де Фуа (ум. 1500), граф д’Этамп, виконт Нарбонны;
- Людовик XII Орлеанский (1462—1515), герцог Орлеанский (Людовик II), король Франции (с 1498);
- Анна Орлеанская (1464—1491), аббатисса де Фонтевро.
Поэзия
Поэзия, парившая над миром и, быть может, уловившая своим зеркалом какое-то его отражение, теперь возвращается на своё место. Отсюда — неограниченная свобода; поэт блюдёт закон и чтит обычай отнюдь не бесхитростно: он знает, что стоит выше их, но играет в игру. То, в чём все остальные видят ритуал с более или менее условными жестами и словами, для этого любезного, артистичного, неудачливого, бестолкового, верного, нежного князя — игра жизни: его собственной жизни. Кружок друзей, что в 50-х гг. XV века сходятся от случая к случаю, в зависимости от времени года и путешествий, в замке Блуа, — это микрокосм, и Карл является не столько его центром, сколько воплощенной квинтэссенцией. В центре — пустота ожидания, которую восполнит хрупкий, мимолётный дар поэзии: всего одна-две минуты, пока читается рондо.[5]
Напишите отзыв о статье "Карл (герцог Орлеанский)"
Примечания
- ↑ 1 2 Дата рождения в некоторых источниках — 26 мая 1391 г.
- ↑ 1 2 3 Дата смерти в некоторых источниках — 4 января 1466 г.
- ↑ Mlle de Keralio. Collection des meilleurs ouvrages francois, composés par des femmes, dédié aux femmes francaises. 1786
- ↑ Alfred Latimer Kellogg. Chaucer, Langland, Arthur: essays in Middle English literature. 1972. стр. 134
- ↑ Поль Зюмтор. Опыт построения средневековой поэтики. СПб., 2002, с. 286.
Ссылки
- Карл Орлеанский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [www.gutenberg.org/etext/14343 Полное собрание сочинений в проекте Гутенберг]
Отрывок, характеризующий Карл (герцог Орлеанский)
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»
На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
