Карл II Лысый

Карл II Лысый фр. Charles le Chauve<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
король Западно-Франкского королевства
11 августа 843 — 6 октября 877
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Людовик II Заика
император Запада
25 декабря 875 — 6 октября 877
Коронация:	25 декабря 875, Рим, Италия
Предшественник:	Людовик ІI
Преемник:	Карл III Толстый
король Италии
876 — 6 октября 877
Предшественник:	Людовик II
Преемник:	Карломан
король Аквитании
839 — 843
Предшественник:	Пипин II
Преемник:	Пипин II
король Аквитании
848 — 854
Коронация:	6 июня 848, Орлеан, Франция
Предшественник:	Пипин II
Преемник:	Карл III Дитя
король Лотарингии
6 сентября 869 — 6 октября 877
Коронация:	6 сентября 869, Мец, Франция
Предшественник:	Лотарь II
Преемник:	Людовик II Заика
король Прованса
12 августа 875 — 6 октября 877
Предшественник:	Людовик II
Преемник:	Людовик II Заика
Рождение:	13 июня 823(0823-06-13) Франкфурт-на-Майне, Германия
Смерть:	6 октября 877(0877-10-06) (54 года) Морьенн, Савойя
Место погребения:	Аббатство Сен-Дени, Париж, Франция
Род:	Каролинги
Отец:	Людовик I Благочестивый
Мать:	Юдифь Баварская
Супруга:	1-я: Ирментруда Орлеанская 2-я: Ришильда Провансская
Дети:	От 1-го брака: сыновья: Людовик II Заика, Карл III Дитя, Лотарь, Карломан дочери: Юдит, Ротруда, Эрментруда, Хильдегарда, Гизела От 2-го брака: сыновья: Дрогон, Пипин, сын, Карл дочь: Ротхильда

Карл II Лы́сый (фр. Charles le Chauve, 13 июня 823 — 6 октября 877) — первый король Западно-Франкского королевства (Франции) с 843 года, король Швабии в 831—833 годах, король Аквитании в 839—843 и 848—854 годах, король Лотарингии с 869 года, король Италии с 876 года, король Прованса с 875 года, император Запада с 875 года, из династии Каролингов. Карл был младшим сыном Людовика I Благочестивого от его второй жены Юдифи Баварской.

Биография

Королевство Карла

Карл был поздним ребёнком; он родился, когда старшие братья его были уже взрослыми людьми, получившими каждый долю в империи. Выделить новое королевство младшему сыну Людовик Благочестивый мог, только отобрав какие-то земли у старших. Передел привёл к ссорам и распрям в императорском семействе, что ускорило распад империи.

К моменту смерти Людовика Благочестивого королевство Карла Лысого включало Нейстрию, Аквитанию, Септиманию, Испанскую марку и Бургундию до швейцарских Альп. Однако эти владения ещё предстояло защитить.

Войны за наследство

20 июня 840 года Людовик Благочестивый умер. Старший сын его, Лотарь I, немедленно сделал попытку овладеть всей империей. Осенью 840 года Карл вынужден был уступить ему большую часть своих владений — за ним осталась только южная Франция до Луары и некоторые области между этой рекой и Сеной.

Весной 841 года Карл перешёл в наступление и вновь овладел всеми землями до Сены, занял Сен-Дени и Труа. В Аттиньи к нему прибыли послы от третьего брата, Людовика Немецкого, и предложили союз против Лотаря. Карл охотно согласился. 25 июня 841 года в большой битве при Фонтенуа они нанесли Лотарю сокрушительное поражение. После этого Карлу пришлось покорять Аквитанию, так как аквитанцы вместе с Пипином II выступили против него и воевали на стороне Лотаря. До конца года Карл покорил все земли по Луаре и Сене и склонил на свою сторону население областей, лежащих по Маасу.

14 февраля 842 года в Страсбурге младшие братья обменялись клятвами, объединили свои армии и стали теснить Лотаря. В июне 842 года на берегу Соны, неподалёку от Макона, три брата решили заключить мир и поделить империю на «возможно равные части». До конца 842 года Карл успел завершить покорение Аквитании, оттеснив Пипина II в неприступные южные горы.

Верденский договор

11 августа 843 года в Вердене братья, после долгого обсуждения, заключили договор о разделе Франкской империи. Карл Лысый в придачу к Аквитании получил Септиманию, Испанскую марку, часть Бургундии к югу и западу от Соны, Нейстрию, «Францию» (так назывались тогда старинные франкские области на севере Галлии), Бретань и Фландрию. Эти земли, кроме Фландрии и Бретани, были романскими и в дальнейшем стали ядром Французского королевства. Количество отошедших к каждому из братьев епископств и графств было примерно равным.

Войны в Аквитании

С этого времени Карл Лысый был почти исключительно занят укреплением королевской власти внутри своего королевства. Фактически ему пришлось вновь завоевывать большую часть доставшихся своих владений.

В Аквитании Пипин II, при поддержке Бернара Септиманского, отказался признать верховную власть за Карлом II. В 844 году Карл выступил в поход на отпавшую Аквитанию. Бернар был схвачен и обезглавлен. Но маркграф Испанской марки Вильгельм, союзник Пипина II, напал при переправе через реку возле Ангулема на королевское войско и нанёс ему столь серьёзное поражение, что лишь немногие воины сумели избежать смерти. Был убит королевский знаменосец и многие другие знатные люди. Это поражение принудило Карла снять осаду с Тулузы.

Вторжения норманнов

Во времена Карла Лысого увеличился натиск норманнов. В 845 году норманны, высадившись на 120 кораблях под предводительством Рагнара Лодброка в устье Сены, без всякого сопротивления взяли и разграбили Париж. Карл призвал свою армию на защиту Сен-Дени — жемчужины королевских аббатств. «Многие пришли на зов, но не все» — многозначительно отмечает летописец. Но и те, кто пришёл, отказались воевать и обратились в бегство, советуя королю уплатить норманнам семь тысяч фунтов, как того требовал их вождь, чтобы получить хотя бы хрупкое и непрочное перемирие.

Все эти неудачи заставили Карла быть более сговорчивым. В июне 845 года он встретился во Флёри с Пипином II и заключил с ним мир. Пипин II сохранил Аквитанию и королевский титул, но должен был признать себя вассалом Карла II.

В 852 году на Сене, по тем же причинам, было уплачено другому вождю норманнов, Готфриду.

В 858 году, когда Карл предпринял штурм лагеря викингов в Оселе и сражался в первых рядах, его приближенные внезапно оставили его. Внутренние противники Карла не брезговали пользоваться наёмными войсками норманнов. Пипин II Аквитанский занял Пуатье с помощью викингов (857 год). В 862 году Соломон Бретонский мобилизовал норманнов против Карла Лысого, с которым он был раньше в союзе против тех же норманнов.

Начиная с 860 года в течение пятнадцати лет Карл Лысый развернул активную деятельность по вытеснению норманнов из своего королевства. Весной 861 года Карл подкупил датские отряды на Сомме, чтобы они разбили своих соплеменников на Нижней Сене. В начале 862 года он покорил отряд норманнов, разграбивших Мо, который он остановил на укреплённом мосту на Марне. Обращённые в христианство, они стали сражаться на стороне Карла. Эффективной защитой от викингов стали многочисленные укрепления, возводимые Карлом Лысым, так как норманны не умели вести осадную войну.

Война в Бретани

Карл Лысый вёл долгую войну с бретонцами. Ещё в середине правления Людовика Благочестивого вождь Номиноэ заставил признать своё верховенство над некоторыми племенами. Чтобы привлечь его на свою сторону, император около 830 года назначил его графом Ванна и сюзереном Бретани, хотя и фиктивным. Однако Номиноэ на этом не успокоился. Заключив союз с Ламбером Нантским, который считал себя обобранным Карлом II Лысым, он пересёк границу, и совершил набег на Ман. Осенью 845 года Карл Лысый выступил в поход против Номиноэ. В Баллоне, возле Редона, 22 ноября 845 года, в болотистой местности бретонцы окружили королевское войско и нанесли ему поражение. Карл едва спасся, укрывшись в Туре. После этого ему пришлось заключить мир с победителями.

В 848 году аквитанцы изгнали от себя Пипина II, который не мог защитить их от норманнов. 6 июня 848 года Карл короновался в Орлеане как король Аквитании. И хотя Пипин II до самой своей смерти (864 год) не переставал нарушать спокойствие, главенство Карла Лысого к югу от Луары более не ставилось под сомнение. В 850 году Карл взял Тулузу.

В то же время Номиноэ провозгласил себя королём Бретани. Ему наследовал его сын Эриспоэ (851 год). В мае 851 года Карл выступил против него, но был разбит в кровопролитном сражении на границе своих владений. После двух дней упорных боев он бросил своё войско и тайно бежал, оставив неприятелю свои драгоценные королевские уборы. По новому мирному договору Карл уступил Эриспоэ Ренн, Нант и Рец и признал его королём Бретани. Дочь Эриспоэ Ансгарда обручилась с сыном Карла Лысого, Людовиком Заикой, получившим по этому случаю титул короля Нейстрии.

Эриспоэ был убит в 857 году своим двоюродным братом Соломоном, который унаследовал его престол. Соломон получил от Карла часть Анжу, Котантен и Авранш. Его королевство достигло тогда значительных размеров, он именовал себя «князем всей Бретани и большей части Галлии». Вплоть до конца правления Карла Лысого бретонцы оставались непримиримы.

Борьба с Людовиком Немецким

В 854 году, после того как Карл Лысый казнил графа Менского Гаузберта, мятеж в Аквитании вспыхнул с новой силой. Аквитанцы обратились за помощью к Людовику Немецкому, который отправил к ним с войском своего сына Людовика Младшего. Осенью 854 года Карл Лысый заключил соглашение с восставшими: признал независимость их страны и дал им в короли своего восьмилетнего сына Карла III Дитя. В следующем году состоялось примирение с Людовиком Немецким. Впрочем, до тех пор, пока живы были воспоминания о единстве империи, не прекращались попытки потомков Карла Великого объединить её всю в одних руках.

Восстание знати

В 856 году при воцарении десятилетнего Людовика Заики в Нейстрии из-за разных мотивов династического соперничества и королевского управления графствами в этих землях запротестовала многочисленная партия аристократов. В 858 году Роберт Сильный, граф Тура и Анже, и Венилон, архиепископ Сансский, возглавили открытый мятеж. С ними выступили Эд Орлеанский и Адельгард Парижский.

Людовик Немецкий по призыву мятежников вторгся в королевство своего брата в августе 858 года. Вскоре он захватил Шалон-сюр-Марн, затем Санс и, наконец, Аттиньи — традиционную резиденцию западнофранкских королей. Карл Лысый вскоре увидел себя покинутым: большинство его вассалов перешло на сторону Людовика. С маленьким отрядом Карл бежал в Бургундию, где имел больше приверженцев, и укрылся в Осере. Людовик созвал в Реймсе ассамблею для утверждения своей власти. Но франкские епископы под руководством Гинкмара Реймского отказались в ней участвовать, а без них ничего нельзя было добиться.

В начале 859 года Карл Лысый возобновил войну. Людовик Немецкий не решился вступить в сражение и поспешно отошёл в Германию. В 860 году в Кобленце состоялось примирение братьев. В дальнейшем они поддерживали мирные отношения около десяти лет.

Борьба за Прованс

В 861 году Карл Лысый задумал прибрать к рукам королевство своего племянника Карла Провансского, сына умершего в 855 году императора Лотаря I. Однако Карла Лысого вынудило отступить сопротивление влиятельного в этих краях графа Жерара Вьеннского. После смерти короля Прованса в 863 году лучшая часть его наследства — районы Лиона, Вьенна, Гренобля, Юзеса — досталась королю Лотарингии Лотарю II, которому сохранил верность Жерар Вьеннский, бывший прежде верным вассалом его отца, императора Лотаря I.

Борьба за Лотарингию

8 августа 869 года умер король Лотарингии Лотарь II, и Карл Лысый поспешил захватить Лотарингию. 9 сентября 869 года в Меце в соборе Сент-Этьен он короновался королём Лотарингии. Однако в январе 870 года он получил грозное требование брата Людовика Немецкого поделить с ним захваченное. В марте Карл Лысый согласился уступить брату половину Лотарингии. 8 августа 870 года братья встретились близ Мерсена на берегу Мааса и окончательно уговорились о границе раздела. И, если Карл должен был отказаться от Меца и Ахена, то он получил Льеж, Вьенн и весь правый берег Роны.

Маркиз Жерар во Вьенне отверг соглашение, заключённое без его участия и согласия. 24 декабря Карл при поддержке архиепископов Ремигия I Лионского и Адона Вьеннского вошёл в этот город и отдал графства Жерара Бозону Вьеннскому, на сестре которого Ришильде он недавно женился.

Карл II Лысый — Император Запада

Новое столкновение между братьями произошло летом 875 года, когда умер их племянник, король Италии и император Запада Людовик II, не оставив сыновей. Папа Иоанн VIII провозгласил Карла Лысого императором. Последний немедленно отправился в Италию. По дороге он разбил Карломана, старшего сына Людовика Немецкого, посланного задержать его продвижение, и 17 декабря 875 года вступил в Рим.

25 декабря 875 года состоялось помазание Карла II Лысого на императорский престол. Часть баронов в Италии присягнула ему на верность. Людовик Немецкий, который, будучи почти на 20 лет старше брата Карла, считал себя первоочередным претендентом на императорский трон, опустошил Лотарингию. Доверив управление Итальянским королевством Бозону Вьеннскому, получившему сан герцога, император Карл Лысый вернулся во Францию.

Попытка захватить Германию

28 августа 876 года умер престарелый Людовик Немецкий. Карл Лысый выступил против его сыновей, рассчитывая воцариться в Германии и воссоединить всю империю Карла Великого. Карл Лысый вторгся в Лотарингию и захватил древнюю столицу франкских королей Ахен. В Кёльне он подписал грамоту о «37-м годе своего правления во Франкии, 7-м — в Лотарингии, втором — во всей Империи и первой годовщине в качестве преемника короля Людовика».

Сыновья Людовика Немецкого в начале октября 876 года ожидали врага при Андернахе. Завязав для вида переговоры, Карл Лысый ночью снялся с лагеря, разделил своё войско на многие отряды и велел им идти разными путями и неожиданно напасть на немцев. Но Людовик III Младший, сын Людовика Немецкого, предупреждённый о вероломстве дяди, успел приготовиться к обороне. Сперва Карлу сопутствовала удача, но вскоре немецкая конница, врезавшись в западно-франкские ряды, нанесла им сильнейшее поражение. Темнота умножила хаос и ужас бойни. Победители с остервенением преследовали побежденных, безжалостно убивая всех, кто попадался. Сам император Карл Лысый едва успел спастись, и с трудом добрался до монастыря св. Ламберта на Маасе. Германия осталась вне сферы влияния нового императора.

Вторжение в Италию и смерть

Между тем Италия испытала нашествие арабов, которые подступили к стенам самого Рима. Папа Иоанн VIII настойчиво звал императора Запада и короля Италии Карла Лысого на помощь. В июне 877 года Карл Лысый собрался, наконец, в поход против арабов. В Тортоне он встретился с папой. К концу лета Карл вступил в Павию, вместе со скрывающимся от преследователей папой. Затем в течение нескольких дней ожидал подхода своих графов, но те так и не явились. Зато пришло известие, что немецкий король Карломан, племянник Карла, стоит неподалёку. Напуганный этой новостью, Карл отправился в обратный путь, так и не сделав ничего для папы. В дороге он заболел лихорадкой и умер в обычной хижине 6 октября 877 года.

Семья

Жены и дети

• 1-я жена: (с 14 декабря 842 года) Ирментруда Орлеанская (27 сентября 825 — 6 октября 869), дочь Эда, графа Орлеана
  • Юдифь (844—870): 1-й брак (с 6 октября 856 года) — король Этельвульф Кентский (795—858); 2-й брак (с 858 года) — король Этельбальд Уэссекский (829—860); 3-й брак (с 862 года) — граф Балдуин I Фландрский (умер в 879 году).
  • Людовик II Заика (846—879) — король Франции с 877 года.
  • Карл III Дитя (847/848 — 866) — король Аквитании c 855 года.
  • Лотарь Хромой (около 850 — 14 декабря 865) — пострижен в 861 году, позднее аббат монастыря Св. Германа в Осере.
  • Карломан (умер в 876 или 877 году) — пострижен в 854 году, в 860—870 годах аббат монастыря Св. Медарда в Суассоне, ослеплён в 873 году, с 874 года — аббат монастыря Эхтернах.
  • Ротруда (852 — не позднее 3 февраля 912) — не ранее 889 года аббатисса монастыря Андело.
  • Эрментруда (854 — 11 июля 877) — аббатисса монастыря Хаснон в Валансьене.
  • Хильдегарда (родилась в 856 году; умерла ребёнком)
  • Гизела (857—874)

• 2-я жена: (с 22 января 870 года) Ришильда Провансская (ок. 845 — 2 июня 910), дочь графа Бивина из Горца, сестра Бозона Вьеннского.
  • Ротхильда (871 — 22 марта 925): 1-й брак — Гуго, граф Буржа; 2-й брак (приблизительно с 890 года) — Роже, граф дю Мэн (умер 31 октября 900 года).
  • Дрогон (родился и умер в 872 или 873 году), близнец
  • Пипин (родился и умер в 872 или 873 году), близнец
  • сын (родился 23 марта 875 года; умер вскоре после рождения)
  • Карл (10 октября 876 — 7 апреля 877)

Предки

Предки Карла II Лысого

Карл Мартелл, майордом франков               Пипин III Короткий, король франков                       Ротруда               Карл Великий, император Запада                             Хариберт, граф Лаона               Бертрада Лаонская                       Гизела Аквитанская               Людовик I Благочестивый, император Запада                                   Агилуф из Винцгау               Герольд I, граф Винцгау                       Хильдегарда из Винцгау                             Хнаби, герцог Алеманнский               Эмма Алеманнская                       Эрсуинда Саксонская               Карл II Лысый, король Западно-Франкского королевства, император Запада                                         Вельф I Баварский, граф в Аргенгау                             Юдифь Баварская                                   Хелвига (Гедвига - ?)

Образ Карла II в кино

Художественное

• Викинги / Vikings (2013—2015; Ирландия, Канада) в роли Карла II Лотер Блюто.

Документальное

• Тайны древности. Варвары. Часть 1. Викинги.

Литература

• Нитхард. [www.vostlit.info/Texts/rus/Nithard/frameNith1.htm История в четырёх книгах, кн. I] // Историки эпохи Каролингов / пер. с лат. А.И. Сидорова. — М.: РОССПЭН, 1999. — С. 97—142. — 1 000 экз. — ISBN 5-86004-160-8.
• Тейс Л. Наследие Каролингов. IX — X века / Перевод с французского Т. А. Чесноковой. — М.: «Скарабей», 1993. — Т. 2. — 272 с. — (Новая история средневековой Франции). — 50 000 экз. — ISBN 5-86507-043-6.
• [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/5.htm Западная Европа]. // [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/0.htm Правители Мира. Хронологическо-генеалогические таблицы по всемирной истории в 4 тт.] / Автор-составитель В. В. Эрлихман. — Т. 2.
• Смирнов Ф. А. Карл Лысый // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Династия Каролингов
Предшественник Людовик I Благочестивый	Король Западно-Франкского королевства 840 — 877	Преемник Людовик II Заика

Императоры Священной Римской империи (до Оттона I — «Императоры Запада») (800—1806)

800 814 840 843 855 875 877 881 887 891    Карл I Людовик I  —  Лотарь I Людовик II Карл II  —  Карл III  —

891 894 898 899 901 905 915 924 962 973 983    Гвидо Ламберт Арнульф  —  Людовик III  —  Беренгар I  —  Оттон I Оттон II

983 996 1002 1014 1024 1027 1039 1046 1056 1084 1105 1111 1125 1133 1137 1155     —  Оттон III  —  Генрих II  —  Конрад II  —  Генрих III  —  Генрих IV  —  Генрих V  —  Лотарь II  —

1155 1190 1197 1209 1215 1220 1250 1312 1313 1328 1347 1355 1378 1410    Фридрих I Генрих VI  —  Оттон IV  —  Фридрих II  —  Генрих VII  —  Людвиг IV  —  Карл IV  —

1410 1437 1452 1493 1508 1519 1530 1556 1564 1576 1612 1619 1637    Сигизмунд — Фридрих III — Максимилиан I — Карл V Фердинанд I Максимилиан II Рудольф II Матвей Фердинанд II

1637 1657 1705 1711 1740 1742 1745 1765 1790 1792 1806    Фердинанд III Леопольд I Иосиф I Карл VI  —  Карл VII Франц I Стефан Иосиф II Леопольд II Франц II

Каролинги — Саксонская династия — Салическая династия — Гогенштауфены — Виттельсбахи — Габсбурги

Отрывок, характеризующий Карл II Лысый

Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.