Карл II (герцог Орлеанский)
| Карл II Орлеанский фр. Charles II d'Orléans<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 10 августа 1536 — 9 сентября 1545 | |||
| Предшественник: | Генрих II | ||
| Преемник: | Людовик III Орлеанский | ||
| |||
| 22 сентября 1531 — 9 сентября 1545 | |||
| (под именем Карл VI) | |||
| Предшественник: | Генрих II | ||
| Преемник: | Людовик III Орлеанский | ||
| |||
| 1544 — 9 сентября 1545 | |||
| (под именем Карл IV) | |||
| Предшественник: | Карл III де Бурбон | ||
| Преемник: | Генрих I де Бурбон | ||
| Рождение: | 22 января 1522 Сен-Жермен-ан-Ле, Франция) | ||
| Смерть: | 9 сентября 1545 (23 года) Форе-Монтье, Франция) | ||
| Род: | Валуа | ||
| Отец: | Франциск I | ||
| Мать: | Клод Французская | ||
Карл II Орлеанский (фр. Charles II d'Orléans; 22 января 1522, Сен-Жермен-ан-Ле, Франция — 9 сентября 1545, Форе-Монтье, Франция) — французский принц крови, герцог Ангулемский (1531—1545), Орлеанский (1536—1545) и Бурбонский (1544—1545).
Биография
Младший сын короля Франциска I и Клод Французской, дочери Людовика XII. После смерти бабки Луизы Савойской в 1531 году получил титул герцога Ангулемского. В 1536 году умер старший брат Карла Франциск, дофином стал второй сын Франциска I Генрих, а к Карлу перешёл титул герцога Орлеанского. Переболел оспой, из-за чего ослеп на один глаз. Несмотря на это считался самым красивым из сыновей Франциска I. Имел весёлый, общительный и обходительный характер, любил шутки и розыгрыши. При этом поэт Клеман Маро видел в нём поверхностного и женоподобного юношу.
В 1542 году с началом очередной Итальянской войны король поручил Карлу Орлеанскому командование северным фронтом. Совместно с опытным полководцем Клодом де Гиз Карл последовательно взял Ивуа, Арлон и Люксембург. В это же время на южном фронте дофин Генрих осадил Перпиньян. Не желая, чтобы вся слава завоевания Руссильона досталась старшему брату, Карл Орлеанский под предлогом перевода артиллерии отправился на юг. Воспользовавшись его отсутствием, императорские войска вновь заняли Люксембург. Осада Перпиньяна также оказалась неудачной. Действия Карла вызвали гнев короля, а дофин и вовсе был лишён военного командования. Король был крайне раздосадован враждой между сыновьями.
Война завершилась в 1544 году подписанием договора в Крепи. Для укрепления хрупкого мира Франциск I рассматривал варианты женитьбы сына на представительнице династии Габсбургов. Подходящими кандидатурами были дочь императора Карла V Мария и дочь эрцгерцога Фердинанда Анна. Вероятность брака младшего брата с представительницей могущественных Габсбургов вызывала опасения у дофина Генриха, которой сам был женат на имевшей весьма скромное происхождение Екатерине Медичи. Генрих видел в этом браке угрозу единству королевства. Тем не менее была достигнута договорённость о помолвке Карла Орлеанского и Анны Австрийской.
В сентябре 1545 года герцог Карл принимал участие в боевых действиях против англичан под Булонью. В регионе свирепствовала чума. Тем не менее Карл не соблюдал мер предосторожности, поселился в доме, в котором уже умерло восемь человек, и в итоге заразился. Умирающего сына посетил король Франциск. «Мой господин, я умираю, но я увидел ваше величество, и умираю счастливым», — произнёс принц. 9 сентября Карл Орлеанский скоропостижно скончался. Король тяжело перенёс эту утрату, его здоровье было подорвано, и вскоре он умер. В мае 1547 года по повелению Генриха II тела Франциска и Карла были погребены в аббатстве Сен-Дени.
Напишите отзыв о статье "Карл II (герцог Орлеанский)"
Отрывок, характеризующий Карл II (герцог Орлеанский)
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.
На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
