Карл II (Пфальц-Биркенфельд-Цвейбрюккен)

Карл II

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)Карл II Август Христиан (нем. Karl II. August Christian), по прозванию Собачий Карл (нем. Hundskarl; 29 октября 1746, Дюссельдорф — 1 апреля 1795, Мангейм) — князь и герцог Пфальц-Цвейбрюккена с 1775 года из рода Виттельсбахов.

Биография

Карл Август Христиан был сыном герцога Пфальц-Биркенфельд-Бишвейлера Фридриха Михаэля (1724—1767) и его супруги Марии Франциски Доротеи Пфальц-Зульцбахской.

12 февраля 1774 года он вступает в брак с принцессой Марией Амалией, дочерью саксонского курфюрста Фридриха Кристиана. Мария Амалия была двоюродной сестрой французского короля Людовика XVI, испанского короля Карла IV и императрицы Марии Людвиги, супруги императора Священной Римской империи Леопольда II. После свадьбы Карл с женой жили в замке Нойбурга на Дунае.

После смерти своего дяди, князя Пфальц-Цвейбрюккена Христиана IV 5 ноября 1775 года Карл II Август наследует его владения. Сыновья Христиана IV, родившиеся в его морганатическом браке с Марианной Камасс Виттельсбахами как его законные наследники не рассматривались. Так как Карл Теодор, герцог Пфальца и Баварии из Зульцбахской ветви Виттельсбахов также не имел детей, наследовать его титул и земли должен был опять же Карл II Август, объединив т. о. практически все владения рода Виттельсбахов.

После восшествия на трон Пфальц-Цвейбрюккена Карл Август получил также полностью расстроенные финансы своего предшественника и начал проводить строгие мероприятия по сокращению государственных расходов — так как казна страны была разорена. Через два года Карл Август покупает у кузины своей фаворитки Каролины Августы фон Альтхейм владение Луизенхоф близ Занддорфа (ныне Хомбург), перестраивает его и возводит там замок Карлсберг, один из великолепнейших дворцов Европы XVIII века. В замке Карлсберг были им собраны великолепные коллекции произведений искусства, в том числе собрание графики, собрание курительных трубок, коллекция старинного оружия и обширная библиотека. При помощи художника И. Х. фон Манлиха князь создаёт большую картинную галерею, ставшую впоследствии основой для мюнхенской Старой пинакотеки.

Возросшие расходы по строительству дворца Карлсберг и содержанию двора вновь создали большую задолженность; расточительная же жизнь князя, его бесконечные охоты вызывали недовольство местного населения. В то же время среди баварских националистов XIX он рассматривался как «спаситель Баварии» — так как, в союзе с прусским королём Фридрихом II участвовал в войне за баварское наследство, помешав планам её обмена на Австрийские Нидерланды в 1784—1785 годах и присоединения к империи Габсбургов.

Себя лично Карл Август всегда именовал Карлом II — каким он являлся в генеалогическом древе пфальцграфов Пфальц-Биркенфельд-Бишвейлер.

После начала Великой французской революции и последовавшей за ней войны коалиции европейских монархий с Французской республикой Карл Август сохранял нейтралитет — за что республика гарантировала неприкосновенность его владений и французские армии обходили земли Пфальц-Цвейбрюккена. Однако после казни Людовика XVI Карлу Августу также было предписано явиться на суд в Париж. Однако выступившие 9 февраля 1793 года для его поимки французские войска опоздали — накануне князь, предупреждённый одним крестьянином из Рорбаха, успел бежать в Кайзерслаутерн и далее, в Мангейм. Позднее Карл Август жил замках Мангейма и Гейдельберга. При возвращении на родину, 28 июля 1793 года французы сожгли дворец Карлсберг, однако практически все ценности из него успели ранее вывезти приближённые к князю люди.

Семья

Так как единственный сын князя Карла II Августа Христиана, Карл Август Фридрих (* 2 марта 1776; † 21 августа 1784) скончался ранее отца, владения и титулы его наследовал младший брат Максимилиан I Йозеф, будущий первый король Баварии.

Происхождение прозвища

Своё народное прозвище Собачий Карл князь, грубо и жестоко обращавшийся со своим простонародьем, получил после следующей трагической истории. Однажды во время охоты, когда Карла Августа сопровождала собачья свора, один из псов набросился на находившегося неподалеку ребёнка. Когда же один из егерей попытался оттащить животное от малыша, князь остановил его, сказав: «Оставь зверюшке эту её радость (Lass dem Tierchen sein Pläsierchen)».

Литература

• Karl Theodor von Heigel: Karl August, Pfalzgraf bei Rhein, Herzog von Zweibrücken. In: Allgemeine Deutsche Biographie (ADB). Band 15, Duncker & Humblot, Leipzig 1882, S. 336—338.

Отрывок, характеризующий Карл II (Пфальц-Биркенфельд-Цвейбрюккен)

– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.