Карл X Густав

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Карл X (король Швеции)»)
Перейти к: навигация, поиск
Карл X Густав
Karl X Gustaf<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Карл X Густав. Худ. С.Бурдон.</td></tr>

Пфальцграф Пфальц-Клебургский
1652 — 1654
Предшественник: Иоганн Казимир
Преемник: Адольф Иоганн I
Король Швеции
6 июня 1654 — 13 февраля 1660
Предшественник: Кристина
Преемник: Карл XI
 
Рождение: 8 ноября 1622(1622-11-08)
Нючёпинг
Смерть: 13 февраля 1660(1660-02-13) (37 лет)
Гётеборг
Место погребения: Риддархольмская церковь, Стокгольм, Швеция
Отец: Иоганн-Казимир Пфальц-Цвейбрюкенский
Мать: Катарина Шведская
Супруга: Хедвига Элеонора Гольштейн-Готторпская
Дети: Карл XI
 
Автограф:

Карл X Густав (швед. Karl X Gustav, 8 ноября 1622, Нючёпинг — 13 февраля 1660, Гётеборг) — второй пфальцграф Пфальц-Клебургский (16521654), первый король Швеции из Пфальц-Цвейбрюкенской династии, правивший с 1654 по 1660 год.





Биография

Карл X Густав был сыном клебургского пфальцграфа Иоганна Казимира и его супруги Катарины, дочери короля Карла IX.

Рос в Стегенборгском замке, куда часто наведывалась будущая королева Кристина, приходившаяся ему кузиной. Он получил хорошее образование, владел немецким, французским и латинским языками. Некоторое время учился в Упсальском университете. В 1638 году предпринял учебную поездку за границу, из которой вернулся осенью 1640 года.

В 1642 году Карл Густав прибыл к шведской армии в Германию, которой командовал Леннарт Торстенссон, и сразу же неплохо проявил себя в битве при Брейтенфельде. Через год был произведён в поручики.

Однако к концу 1643 года он уже полковник Курляндского кавалерийского полка. В 1645 году участвовал в сражении при Янкове. 17 февраля 1647 года по настоянию королевы Кристины назначен главнокомандующим шведской армией в Германии.

Весной 1649 года Карл Густав был провозглашён престолонаследником. 6 июня 1654 года королева Кристина отреклась от престола, и в тот же день Карл Густав был коронован в качестве нового короля.

Его первой задачей стало улучшение государственных финансов, подорванных предыдущим правлением. В связи с этим он провёл так называемую четвертную редукцию, по которой дворянство должно было вернуть казне четверть всех дарений, полученных им после смерти Густава II Адольфа.

В 1655 году, стремясь к установлению на Балтике шведского господства, король начал войну с Польшей. Война развивалась с переменным успехом, к тому же ситуация осложнилась со вступлением в неё летом 1656 года России. В первой половине 1657 года шведы были вынуждены очистить Польшу от своих войск и сосредоточиться в её северной части. Летом они столкнулись с целой коалицией держав — Польши, Австрии, Бранденбурга и Дании.

В 1658 году королю удалось заключить перемирие с Россией. Тем не менее, оказавшись перед лицом многочисленных противников, Карл Густав решил отказаться от планов раздела Польши и через Шлезвиг-Гольштейн напасть на Данию. Воспользовавшись тем, что Бельты замёрзли, шведские войска во главе с королём по льду перешли проливы, заняли о. Фюн и появились в Зеландии. Датчане запросили мира, который был подписан в начале 1658 года в Роскилле. Швеция получила Сконе, Блекинге, Халланд, о. Борнхольм и норвежскую область Тронхейм.

Однако мир длился недолго. Дания была недовольна слишком суровыми условиями мира, а Карл Густав посчитал, что упустил возможность окончательно разгромить старого соперника. Осенью 1658 года он, нарушив мир, напал на Данию и осадил Копенгаген. Жители датской столицы все как один встали на защиту города, а 29 октября 1658 года пришедший на помощь датчанам голландский флот нанёс в Эресунне поражение шведскому. Осаду шведам пришлось снять.

В 1659 и 1660 годах шведы и датчане активных боевых действий не вели, а через англо-французских посредников выясняли условия мирного соглашения. По Копенгагенскому миру 1660 г. Швеция была вынуждена вернуть Дании Борнхольм и Тронхейм. Согласно же условиям Оливского мирного договора, заключённого в этом же году, границы между Польшей и Швецией оставались прежними, однако польская ветвь династии Васа отказывалась от своих притязаний на шведскую корону и признавала шведское владычество над Лифляндией и Эстляндией.

11 января 1660 года, присутствуя в Гётеборге на похоронах члена риксрода Кристера Бунде, король простудился. Доктора констатировали, что у него воспаление лёгких, однако он продолжал работать. Тем временем его здоровье всё ухудшалось. 10 февраля он исповедался и получил отпущение грехов. В ночь с 12 на 13 февраля 1660 года Карл X Густав умер.

Семья

24 октября 1654 года женился на дочери герцога Фридриха III Шлезвиг-Гольштейн-Готторпского Хедвиге Элеоноре (1636—1715). От этого брака родился лишь один ребёнок — будущий король Карл XI.

Памятники

В Мальмё, являющемся административным центром лена Сконе, установлена конная статуя Карла X Густава, отвоевавшего провинцию у датчан. Согласно легенде, при установке памятника встал вопрос, в какую сторону он должен быть направлен лицом. Если бы король был обращён к Дании, то это было бы слишком воинственно, а если лицом к Швеции, то нелогично, поэтому памятник поставили боком к обеим странам.

Источники

  • История Швеции. — Москва, 1974.
  • Svenskt biografiskt handlexikon. — Stockholm, 1906.
  • Isacson C.-G. Karl X Gustavs krig. — Lund, 2004.

Напишите отзыв о статье "Карл X Густав"

Ссылки

Предшественник:
Кристина I
Король Швеции
16541660
Преемник:
Карл XI

Отрывок, характеризующий Карл X Густав

Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.