Карнак

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 87 [whc.unesco.org/ru/list/87 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/87 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/87 фр.]

Карнак — египетская деревня в двух с половиной километрах к северу от Луксора, на месте древнеегипетских Фив. Она занимает примерно половину территории великого храма Амона — Ипет-Сут (Опет, Opet), который начал строиться в XX в. до н. э. и служил основным государственным святилищем на протяжении всей истории Нового царства. Этот храм — [books.google.com/books?lr=&as_brr=0&q=karnak+%22ever+built&btnG=Search+Books без всякого сомнения], [books.google.com/books?as_brr=0&q=karnak+%22the+largest+temple&btnG=Search+Books самый большой по площади] [books.google.com/books?as_brr=0&q=karnak+%22the+largest+religious&btnG=Search+Books во всём древнем мире], — был соединён с Луксорским храмом на берегу Нила мощёной аллеей сфинксов.

Храм Амона-Ра

Все периоды египетской истории XVI—XI веков до н. э. оставили здесь следы; каждый фараон — не исключая даже гиксосской династии, особенно украшавшей свою северную резиденцию в Аварисе, — старался увековечить здесь своё имя. Зерно представляет святилище главного храма, основанное при Сенусерте I и достроенное Тутмосом III, который открыл его на обе стороны и прибавил ещё другое, на востоке, с большим гипостильным залом, на стенах которого начертал знаменитую царскую таблицу с анналами, перенесенными отчасти в Париж.

Сооружение прочих частей восточной половины храма принадлежит другим царям XVIII династии. Лучше сохранилась отделенная переулком западная половина храма, состоящая: а) из воздвигнутого при XIX династии большого (5000 кв. м) гипостильного зала и b) из выстроенного при Бубастидах огромного (8160 кв. м) перистильного двора. В этот двор были включены малые храмы: Рамсеса III, стена которого пересекала южную ограду двора, и Сети II — в северо-западном углу. Внешние стены этой части храма покрыты интересными надписями и изображениями: на южной стороне двора находится известный победный памятник Шешонка I после палестинского похода против Ровоама. На северной стене гипостильной залы — военные подвиги Сети I в Ханаане и Аморее и триумф его, а на южной стене — подвиги Рамсеса II и так называемый эпос Пентаура.

Договор с хеттами начертан на примыкающей ограде, которая начинает собою целый ряд дворов и пилонов, выстроенных разными царями XVIII—XX династий и направляющихся к югу, до аллеи сфинксов — дромоса новой серии храмов, также окруженной оградою и воздвигнутой на берегу подковообразного священного озера Иешер. Главный из них, выстроенный Аменхотепом III, посвящён матери Амона — Мут. К западу от ряда дворов — небольшой изящный храм Хонсу, основанный Рамзесом III и имеющий перед собою сооружённый при Птолемеях пилон и аллею сфинксов, по направлению к Луксору; ещё западнее — маленький храм богини Нила, Апет, служащий теперь музеем.

К востоку от ряда дворов — священное озеро, служившее для процессий барки Амона. К северу от главного храма, в особенной ограде — третья группа святилищ; главное, в честь Монту, основано Аменхотепом III. Отсюда на север идет также аллея сфинксов. Нектанеб II, несмотря на персидские притеснения, успел соорудить пилон к востоку от древнего святилища, которое, таким образом, оказалось в самом центре зданий. Повреждения, нанесённые Артаксерксом III, были исправлены первыми Птолемеями, но при последних началось падение храма, окончательно завершившееся землетрясением 27 года до н. э.

• Pinedjem I Karnak.jpg

  Статуя фараона Рамсеса II. У его ног супруга — Нефертари

• KarnakTemple@LuxorEgypt Columns 2007feb9-87 byDanielCsorfoly.JPG

  Большой гипостильный зал

• ISSidotempel Karnak.JPG

  Общий вид

• Ägypten Tempel von Karnak01.jpg

  Один из священных прудов

• Карнак.jpg

  Правый главный пилон

Примечания

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Ссылки

• [www.bellabs.ru/Egypt/Karnak.html Большая комментированная фотоэкскурсия по храму Амона]
• [www.vegypt.ru/site/Карнакский-храм/show Фото и рассказ — Карнакский храм]

Отрывок, характеризующий Карнак

Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.