Карпатия
«Карпатия» (англ. RMS Carpathia — Королевское почтовое судно «Карпатия») — пассажирский пароход, построенный в 1903 году. Принадлежал британской судоходной компании «Кунард Лайн» (англ. Cunard Line). 15 апреля 1912 года, выполняя рейс из Нью-Йорка в Геную, Неаполь и Триест, «Карпатия» приняла сигнал бедствия с тонущего «Титаника» и пошла на помощь. На место крушения «Карпатия» прибыла первой и взяла на борт всех выживших в катастрофе. На момент гибели «Титаника» капитаном судна был Артур Генри Рострон. «Карпатия» затонула 17 июля 1918 года в 17 милях южнее побережья Ирландии в результате попадания в неё трёх торпед, выпущенных германской подводной лодкой U-56.
Содержание
История создания
Строительство корабля велось на одной из верфей судостроительной компании «Swan and Hunter Ltd». Киль «Карпатии» был заложен 10 сентября 1901 года, а на воду новый кунардер (так нередко называли лайнеры компании Кунард Лайн), получивший имя «Карпатия», был спущен 6 августа 1902 года.
По окончании строительства «Карпатия» стала одним из крупнейших судов «Кунард Лайн» в то время. Однако она не была предназначена для роли роскошного лайнера. Куда более роскошные суда перевозили богатых пассажиров, «Карпатия» могла разместить только пассажиров второго и третьего классов в дополнение к её другой цели: перевозить замороженную пищу. То есть «Карпатия» строилась и экплуатировалась как грузопассажирский лайнер экономкласса. С этой целью она была снабжена тремя холодильными машинами и дополнительной холодильной машиной для хранения собственного провианта. Её силовая установка состояла из двух паровых машин четырёхкратного расширения, которые вращали два винта, позволяя лайнеру следовать на скорости приблизительно в 14 узлов. «Карпатия» могла перевозить около 1 700 человек (200 во втором классе и 1 500 в третьем классе). Уровень комфорта был высок: третий класс включал курительную, гостиную и большой обеденный салон, способный обслуживать 300 человек одновременно. Столовая во втором классе могла вместить 200 человек. Кроме всех удобств, упомянутых выше, второй класс также был оборудован библиотекой.
Поскольку завершение постройки судна было отсрочено забастовкой судостроительных рабочих, первое плавание «Карпатии» состоялось лишь в 1903 году — 5 мая она вышла из Ливерпуля, направляясь в Бостон.
Участие в спасении пассажиров «Титаника»
В 0:25 15 апреля 1912 года радистом Томасом Коттамом был получен сигнал бедствия с тонущего на расстоянии 93 км «Титаника»:
Приходите скорее. Мы столкнулись с айсбергом. Это CQD, старина. Местоположение: 41.46 с. ш. 50.14 з. д.
Оригинальный текст (англ.)Come at once. We have struck a berg. It's a CQD, old man. Position 41.46 N 50.14 W.
Коттам быстро дал знать об этом сообщении своему капитану Артуру Рострону. Рострон немедленно приказал развернуть судно, направляющееся в Средиземное море. Перекрыв подачу горячей воды пассажирам и отключив отопление, она сумела развить невиданную для неё скорость — в 17,5 узла (32,4 км/ч), при том что максимальной скоростью считалось 14 узлов. В район места крушения «Карпатия» прибыла спустя 3 часа, около 4:00. «Титаник» к этому времени уже затонул. Все, что оставалось сделать — подобрать спасшихся на 18 (из 20) спущенных с «Титаника» шлюпках — всего 712 человек[1] (приблизительно 1500 погибли).
После этого в 9:00 в понедельник утром, 15 апреля, капитан Рострон приказал вести судно в Нью-Йорк. Прибыв вечером 18 апреля, судно причалило к пирсу «Кунард Лайн» № 54, и оставшиеся в живых пассажиры «Титаника» начали выходить на пирс.
Два дня спустя, 20 апреля, «Карпатия» снова покинула Нью-Йорк, чтобы завершить свой рейс в Средиземноморье.
Интересно, что художник Колин Купер с женой Эммой, находившиеся на борту «Карпатии», принимали участия в спасении выживших пассажиров с затонувшего «Титаника». На эту тему он создал несколько картин.[2]
Война, гибель
Во время Первой мировой войны в 1916 году на «Карпатию» назначили капитана Уильяма Протэро. По-прежнему работая на Североатлантической линии, «Карпатия» несколько раз избежала катастрофы, благополучно уходя от подводных атак. 15 июля 1918 года она покинула Ливерпуль, направляясь в Бостон. В составе конвоя из нескольких судов, она шла зигзагом в сопровождении эскорта. Рано утром в среду, 17 июля, эскорт оставил конвой. «Карпатия» продолжала движение на запад вместе с шестью другими судами как старший конвоя, так как была самой крупной.
Три с половиной часа спустя был замечен угрожающий след торпеды по левому борту. Был отдан приказ «право на борт», но было уже поздно, — торпеда попала в левый борт «Карпатии». Несколько секунд спустя вторая торпеда поразила судно в машинное отделение, лишив таким образом «Карпатию» хода. При взрыве погибли пять кочегаров, два механика были серьёзно ранены. Кроме того взрыв уничтожил практически все электрооборудование, включая радио и две спасательные шлюпки судна.
Капитан Протэро немедленно приказал расчехлить все шлюпки. Флагами он сигнализировал на другие суда конвоя, чтобы те передали запросы по радио. Он также приказал пускать ракеты, чтобы привлечь патрульные корабли поблизости.
Так как судно начало погружаться носом, капитан Протэро отдал приказ команде и пассажирам покинуть судно. В целом были спущены одиннадцать шлюпок. Капитан Протэро и старший помощник оставались на тонущем судне, следя за тем, чтобы все документы были выброшены за борт. Капитан просигналил одной из спасательных шлюпок, чтобы та подошла поближе, и он и оставшаяся команда покинули судно. «Карпатия» стала тонуть быстрее. Час спустя была обнаружена субмарина, которая всплыла и выпустила третью торпеду в гибнущую «Карпатию». Через десять минут «Карпатия» затонула, приблизительно два с половиной часа спустя после атаки.
Примерно через четверть часа субмарина была замечена снова, на сей раз подбирающейся к спасательным шлюпкам. Но шлюп «Сноудроп» уже прибыл для спасательной операции и сделал приблизительно десять выстрелов по лодке. Хотя попаданий не было, субмарина была вынуждена погрузиться и покинуть место боя. Через некоторое время, приблизительно в 13:00, «Сноудроп» собрал уцелевшие спасательные шлюпки. Вечером 18 июля спасенные были благополучно высажены в Ливерпуле.
Все 57 пассажиров были спасены, а с ними 223 оставшихся в живых члена команды «Карпатии».
Обломки корабля
Сегодня «Карпатия» остаётся на том же месте, где и затонула: на 49°25' северной широты и 10°25' западной долготы — приблизительно в 120 милях к западу от Фастнета. Вплоть до недавнего времени не было сделано никакого исследования.
Однако, 9 сентября 1999 года Национальное Подводное Морское Агентство объявило, что они обнаружили останки судна. «Карпатия» лежит на глубине 156 метров в очень хорошем состоянии. Фактически неповреждённая, единственное видимое повреждение — пробоины, полученные от взрывов трёх торпед. Председатель Национального Подводного Морского Агентства, доктор Клайв Касслер, намерен провести обширное расследование гибели судна, возможно даже задокументировать это на пленку.
Напишите отзыв о статье "Карпатия"
Примечания
- ↑ [www.encyclopedia-titanica.org/titanic-survivors/ Titanic Survivors] (англ.). Encyclopedia-Titanica. Проверено 21 мая 2014.
- ↑ [www.wildlifeart.org/Artists/ArtistDetails/index.php?aID=425 Colin Cambell [sic] Cooper Biography]. National Museum of Wildlife Art. Проверено 2 апреля 2011. (англ.)
Ссылки
- [www.thegreatoceanliners.com/index2.html The Great Ocean Liners]
- [www.encyclopedia-titanica.org/titanic-biography/arthur-henry-rostron.html Артур Рострон]
Отрывок, характеризующий Карпатия
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
