Карпенко, Вилий Иванович

Вилий Иванович Карпенко
Дата рождения	19 августа 1924(1924-08-19)
Место рождения	село Усвяты, Велижский уезд, Псковская губерния
Дата смерти	2 мая 1995(1995-05-02) (70 лет)
Место смерти	город Мытищи, Московская область
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	инженерные войска
Годы службы	1942—1970
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Вилий Иванович Карпенко (1924—1995) — подполковник Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1945).

Биография

Вилий Карпенко родился 19 августа 1924 года в селе Усвяты (ныне — Усвятский район Псковской области). После окончания семи классов школы и школы фабрично-заводского ученичества работал токарем на одном из новосибирских предприятий. В августе 1942 года Карпенко был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. С апреля 1943 года — на фронтах Великой Отечественной войны. К июню 1944 года старшина Вилий Карпенко командовал сапёрным взводом разведки 389-го отдельного сапёрного батальона 222-й стрелковой дивизии 33-й армии 3-го Белорусского фронта. Отличился во время Белорусской операции.

В ночь с 21 на 22 июня 1944 года взвод Карпенко переправился через реку Проня и проделал проходы в минных полях и проволочных заграждениях противника, благодаря чему советские стрелковые части смогли успешно переправиться вслед за ними. Карпенко активно участвовал в боях за захват и удержание плацдарма на западном берегу реки. В ночь со 2 на 3 июля 1944 года Карпенко нашёл брод через реку Березина в районе деревни Жуковец Березинского района Минской области Белорусской ССР, благодаря чему сумели беспрепятственно переправиться два стрелковых полка.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм» старшина Вилий Карпенко был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 5789.

После окончания войны Карпенко продолжил службу в Советской Армии. В 1945 году он окончил Московское военно-инженерное училище, в 1947 году — курсы усовершенствования офицерского состава, в 1965 году — Тюменское военно-инженерное училище. В 1970 году в звании подполковника Карпенко был уволен в запас. Проживал в городе Мытищи Московской области. Умер 2 мая 1995 года, похоронен в Мытищах.

Был также награждён орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, двумя орденами Красной Звезды, орденом Славы 3-й степени, рядом медалей.

Литература

• [www.az-libr.ru/index.htm?Persons&000/Src/0007/1747d85b Карпенко Вилий Иванович] // Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Арсеньев А. Я. Псковичи — Герои Советского Союза / А. Я. Арсеньев, А. П. Арсеньева. — Л.: Лениздат, 1983. — С. 158-160. — 271 с.
• Звёзды доблести ратной. — Новосибирск: Новосибирское кн. изд., 1986. — С. 138—139.
• Навечно в сердце народном. — 3-е изд., доп. и испр. — Минск, 1984.
• Псковские богатыри. — Л., 1964. — С. 113—117.

Отрывок, характеризующий Карпенко, Вилий Иванович

– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.