Карпов, Пётр Петрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Карпов Пётр Петрович
Дата рождения

28 июня 1866(1866-06-28)

Место рождения

Российская империя

Дата смерти

13 сентября 1918(1918-09-13) (52 года)

Место смерти

Ярославль,
Советская Россия

Принадлежность

Российская империя Российская империя

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Генерал-майор
Сражения/войны

Первая мировая война,
Гражданская война в России:

Награды и премии

Пётр Петрович Карпов (1866—1918) — русский военачальник, генерал-майор.





Биография

Родился 28 июня 1866 года в православной семье.

Получил домашнее образование.

В военную службу вступил 18 мая 1885 года. Затем окончил Московское пехотное юнкерское училище, откуда был выпущен подпоручиком (ст. 01.09.1887) в 138-й пехотный Болховский полк. Поручик (ст. 01.09.1891). Делопроизводитель Павловского уездного воинского начальника (с 01.10.1893).

Штабс-капитан (ст. 01.05.1896). Уездный воинский начальник с 12 октября 1897 года. Старший адъютант управления Тамбовской местной бригады (с 30.11.1899). Капитан (ст. 06.05.1900). Помощник старшего адъютанта штаба Московского военного округа с 17 июля 1905 года.

Подполковник (пр. 1905; ст. 30.07.1905; за отличие). Секретарь штаба Московского военного округа (с 24.09.1905). Старший адъютант штаба Московского военного округа с 23.02.1907 по 02.11.1910. Полковник (пр. 1909; ст. 06.12.1909; за отличие). Затем находился в запасе 4 месяца и на апрель 1914 года находился в составе 181-го пехотного Остроленского полка.

Участник Первой мировой войны. Командир 183-го пехотного Пултусского полка (на 02.04.1915, 01.05.1915). Генерал-майор (пр. 01.05.1915; ст. 28.11.1914; за отличия в делах…).[1] Командир бригады 46-й пехотной дивизии (с 21.11.1915). Командующий 129-й пехотной дивизией (29.11.1916-04.05.1917).

После Октябрьской революции, в начале 1918 года, прибыл в Ярославль. Принимал участие в Ярославском восстании 1918 года. Был начальником милиции города Ярославля, затем — начальник отдела городской самообороны.[2] В ночь на 16 июля 1918 года принял командование войсками от полковника А. П. Перхурова. Исчерпав возможности к сопротивлению, повстанцы во главе с Карповым сдались 21 июля германской комиссии военнопленных № 4, во главе с обер-лейтенантом Балком, который на следующий день выдал весь штаб повстанцев и большинство рядовых участников советскому Чрезвычайному штабу Ярославского фронта.

Пётр Петрович Карпов был расстрелян в Ярославле вместе с другими повстанцами 13 сентября 1918 года.

Награды

  • Награждён орденом Св. Георгия 4-й степени (18 июля 1915).
  • Также награждён орденами Св. Станислава 3-й степени (1899); Св. Станислава 2-й степени (1911); мечами к нему (1914); Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом (1914); Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом (1915); Св. Анны 2-й степени с мечами (1915); Св. Станислава 1-й степени с мечами (ВП 08.1915); Св. Владимира 3-й степени с мечами (ВП 02.04.1915); Св. Анны 1-й степени с мечами (1917). .

Напишите отзыв о статье "Карпов, Пётр Петрович"

Примечания

  1. [rusgeneral.ru/general_k1.html Генералитет Российской императорской армии и флота]
  2. [www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/64018 Список отделов штаба Ярославского отряда Северной добровольческой армии]

Ссылки

  • [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=1386 Карпов Петр Петрович]
  • [www.bfrz.ru/data/rus_generalitet/rus_generalitet_10.pdf КАРПОВ Петр Петрович]

Отрывок, характеризующий Карпов, Пётр Петрович

Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.