Карстен, Густав

Густав Карстен

Густав Карстен (нем. Gustav Karsten; 1820—1900) — немецкий физик, сын минералога Карла Карстена.

В 1845 году стал читать лекции в Берлине, с 1847 года — профессор физики и минералогии в Кильском университете, в 1859 году назначен в приэльбских герцогствах начальником учреждения для поверки мер и весов; выработанная им для этого дела организация была впоследствии принята во всей Германской империи. В 1867—1882 годах Карстен был членом прусской палаты депутатов, в 1877—1881 заседал в рейхстаге, где принадлежал к партии прогрессистов. Карстен был секретарём учрежденной в 1870 году в Киле комиссии для научного исследования германских морей; в отчетах комиссии («Berichten», Берлин, 1872—1893) Карстен обработал исследования, касающиеся физических свойств этих морей.

Карстен опубликовал:

• «Untersuchungen über das Verhalten der Auflösung des reinen Kochsalzes in Wasser» (Берлин, 1846);
• «Denkschrift über den grossen norddeutschen Kanal» (Киль, 1865);
• «Beiträge zur Landeskunde der Herzogtümer Schleswig und Holstein» (2 т., Берлин, 1869—1872).

С 1856 Карстен в сотрудничестве с другими издавал «Allgemeine Encyklopädie der Physik».

Первый президент Немецкого физического общества.

Примечания

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Карстен, Густав

В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.