Карташёв, Антон Владимирович

Антон Владимирович Карташёв<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Обер-прокурор Святейшего Синода
25 июля 1917 — 5 августа 1917
Предшественник:	Владимир Львов
Преемник:	Должность упразднена
Вероисповедание:	православие
Рождение:	Кыштым, Пермская губерния, Российская империя
Смерть:	Ментона, Приморские Альпы, Франция
Образование:	Санкт-Петербургская духовная академия

Анто́н Влади́мирович Карташёв (11 (23) июля 1875, Кыштым, Пермская губерния, Российская империя — 10 сентября 1960, Ментона, Приморские Альпы, Франция) — российский государственный деятель, последний обер-прокурор Священного синода; министр исповеданий Временного правительства, богослов, историк русской церкви, церковный и общественный деятель. В эмиграции — идеолог непримиримости. Как последний обер-прокурор подготовил самоликвидацию института обер-прокуратуры и передачу полноты церковной власти Поместному собору Православной российской церкви 1917—1918 годов.

Биография

Родился в семье уральского горняка. Окончил пермскую семинарию (1894) и Санкт-Петербургскую духовную академию (1899). В Санкт-Петербургской духовной академии преподавал историю русской церкви (1900—1905). Позднее преподавал на петербургских Высших женских курсах (1906—1918).

Активный участник Религиозно-Философских собраний в Санкт-Петербурге в 1901—1903 годах. Личный друг и участник религиозной общины, в которую входили Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский, Дмитрий Философов, Мариэтта Шагинян. Был председателем Религиозно-философского общества в Петербурге (с 1909 по 1917 год).

Активный сотрудник издания «Новый путь», редактировавшегося Д. Мережковским и З. Гиппиус. Печатался под псевдонимом Т. Романский. Работал редактором-издателем газеты «Вестник жизни».

В 1912 году Карташёв сблизился с политическими объединениями. Был членом Великого востока народов России, входил в Верховный совет этой организации с 1905 по 1917 год. После февраля 1917 года вступил в партию кадетов, входил в состав её ЦК, был одним из лидеров правого крыла.

С 25 марта 1917 года — товарищ обер-прокурора Святейшего Синода; с 25 июля 1917 — обер-прокурор синода. Первый министр вероисповеданий Временного правительства (1917). От имени Временного правительства приветствовал 15 августа 1917 года Поместный собор Православной российской церкви и принял в его работе деятельное участие.

Арестован вместе с другими министрами Временного правительства во время октябрьских событий в ночь с 25 на 26 октября 1917 года. Пребывал в заключении в Петропавловской крепости. 7 ноября 1917 года об освобождении Карташева и министра финансов М.В. Бернацкого перед ВРК ходатайствовала А.М. Коллонтай. При голосовании за освобождение Карташева высказались 4 члена комитета (против - 2). Однако Карташев отказался выходить на свободу под подписку о невыезде, пока не будут отпущены все оставшиеся арестованные министры Временного правительства. 24 ноября 1917 года делегаты Поместного собора приняли специальное заявление «для оглашения» в печати: «выражаем твердую уверенность, что в деятельности А.В. Карташева не было ничего, что могло бы явиться предметом общественного суда и запятнать его доброе имя, и имея в виду, что многие товарищи его по кабинету, одинаково ответственные за деятельность правительства, давно уже получили свободу, Всероссийский Церковный Собор настаивает на немедленном освобождении А.В. Карташева из Петропавловской крепости».

В январе 1918 года был переведен в клинику Герзони, а в начале февраля затем выпущен под обещание не предпринимать активного противодействия советской власти. Из «Крестов» А. В. Карташева повезли не домой, — там ему запрещалось жить, — а на Васильевский остров к профессору В. Н. Бенешевичу; оттуда после четырёхдневного пребывания на профессорской квартире его препроводили к Л. П. Карсавину, видному ученому и педагогу. От Карсавина путь лежал к профессору П. Н. Жуковичу, а от него к секретарю Религиозно-философского общества С. П. Каблукову.

В 1917—1918 годах входил в кружок «Воскресение».

Эмиграция

В январе 1919 года выехал из России в Эстонию. В правительстве Юденича занимал пост министра исповеданий.

Был активным деятелем русской эмиграции — занимал должность председателя Русского национального комитета в Финляндии, затем в Париже, член епархиальных собраний и епархиального совета Русского экзархата вселенского престола, участник съездов Русского студенческого христианского движения (РСХД). Вместе с С. П. Мельгуновым был одним из редакторов и идеологов парижского еженедельника «Борьба за Россию».

Преподавал русскую историю на историко-филологическом факультете русского отделения Парижского университета.

Был одним из основателей и профессором Свято-Сергиевского богословского института в Париже (1925—1960). Учениками его являлись: Иван Мейендорф, Пётр Евграфович Ковалевский, Александр Шмеман.

Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Главные труды

• Краткий историко-критический очерк систематической обработки русской церковной истории. — СПб., 1903.
• Русская церковь в 1904 г. — СПб., 1905.
• [www.odinblago.ru/kartashev_1 Очерки по истории русской церкви, Том 1.] и [www.odinblago.ru/kartashev_2 Том 2] — Париж, 1959.
• [www.odinblago.ru/vselenskie_sobori/ Вселенские соборы.] — Париж, 1963.
• [odinblago.ru/vossozdanie_rusi Воссоздание Св. Руси]. — Париж, 1956.

Статьи

• [www.odinblago.ru/path/9/3/ Влияние Церкви на русскую культуру.]// Путь. — 1928. — № 9. — С. 33-40
• [www.odinblago.ru/path/36/4 Завет Св. кн. Владимира.]// Путь. — 1932. — № 36. — С. 75-80
• [www.odinblago.ru/path/40/3 Религиозный вопрос на конгрессе меньшинств в Вене.]// Путь. — 1933. — № 40. — С. 40-53
• [www.odinblago.ru/path/44/1 Церковь и национальность.]// Путь. — 1934. — № 44. — С. 3-14
• [www.odinblago.ru/path/45/3 Личное и общественное спасение во Христе.]// Путь. — 1934. — № 45. — С. 30-36
• [www.odinblago.ru/path/47/2 Церковь в её историческом исполнении.]// Путь. — 1935. — № 47. — С. 15-27
• [www.odinblago.ru/path/51/2 Русское Христианство.]// Путь. — 1937. — № 51. — С. 19-31
• [moskvityanin.blogspot.ru/2015/10/blog-post_23.html Судьбы «Святой Руси».]// Православная мысль. — 1928. — № 1. — С. 134—156
• [www.odinblago.ru/pm_5/1 Жизненный путь Митрополита-Экзарха Владимира]// Православная мысль. — 1947. — № 5. — С. 9-18
• [www.odinblago.ru/pm_5/6 Толкование 67 псалма.]// Православная мысль. — 1947. — № 5. — С. 95-116
• [www.odinblago.ru/pm_8/5 Мои ранние встречи с о. Сергием.]// Православная мысль. — 1951. — № 8. — С. 47-55
• [www.odinblago.ru/pm_9/5 1500-летняя годовщина IV вселенского собора.]// Православная мысль. — 1953. — № 9. — С. 65-95
• [www.odinblago.ru/pm_10/4 1400-летие Пятого вселенского собора]// Православная мысль. — 1955. — № 10. — С. 60-91
• [www.odinblago.ru/cer_i_gos Церковь и государство]// Православие в жизни. — 1953. — С. 147—178
• [www.odinblago.ru/prav_i_rossia Православие и Россия]// Православие в жизни. — 1953. — С. 181—210
• [www.odinblago.ru/vrem_p_i_cerkov Временное правительство и Русская Церковь]// Современные запискию. — 1933. — 52. — С. 369—388
• [www.odinblago.ru/vz_bibl_kritika Ветхозаветная Библейская критика]. Ymca-press Paris, — 1947. — 96 c.
• [www.odinblago.ru/k_soboru/ На путях к Вселенскому собору. Ymca-press Paris], — 1932. — 140 c.
• [www.odinblago.ru/vladimir_otec_kulturi Св. Великий Князь Владимир — отец русской культуры]. — 1938. — 24c.

Часть редких статей была опубликована в издании «Церковь. История. Россия» (М., 1996).

Литература

1. Автобиография Антона Владимирович Карташёва (1875—1966) // «Вестник Русского студенческого христианского движения». — Париж — Нью-Йорк. — 1960. — № 58—59. — С. 57—61.
2. Антощенко А. В. А. В. Карташёв и становление Русского православного института в Париже // Международные «Макарьевские чтения», посвященные 210-летию со дня основателя Алтайской духовной миссии св. Макария. — Горно-Алтайск: Горно-Алтайский государственный университет. — 2002. — С. 89—93.
3. Антощенко А. В. Антон Владимирович Карташёв (1875—1960) // «Историки России XVIII—XX веков». Вып. 4-й. — М., 1997. — С. 94—104.
4. Бычков С. П. Антон Владимирович Карташёв — историк русской православной церкви: Автореф. дис. …канд. ист. наук: (07.00.09). — Екатеринбург: Ин-т истории и археологии УрО РАН. — 1999.
5. Веритинов Н. Человек великого разума // «Возрождение». — 1960. — № 106. — С. 107—112.
6. Зеньковский В. В. Памяти проф. А. В. Карташёва // «Вестник русского студенческого христианского движения». — Париж — Нью-Йорк, 1960. — № 58—59. — С. 61—62.
7. Кассиан (Безобразов) Антон Владимирович Карташёв // «Православная мысль». — Париж. — Вып. 11. — С. 9—16.
8. Кассиан (Безобразов) Антон Владимирович Карташёв // Труды Православного богословского института в Париже. — Вып. 11. — Париж, 1957. — С. 9—16.
9. Князев А. П. Памяти профессора А. В. Карташёва // «Вестник русского студенческого христианского движения». — Париж — Нью-Йорк, 1960. — № 58—59. — С. 64—72.
10. Константин, архимандрит. Памяти А. В. Карташёва // «Православная Русь». — 1960. — № 18. — С. 9.
11. Мейендорф И. А. В. Карташёв — общественный деятель и церковный историк // «Вопросы истории». — № 1. — 1994. — С. 169—173.
12. Митрофанов Георгий, протоиерей. Антон Владимирович Карташёв — русский богослов и церковный историк, государственный и общественный деятель. // Посев, 2002, № 10-11.
13. Никольский Л. М. Памяти учителя // «Вестник русского студенческого христианского движения». — Париж — Нью-Йорк, 1960. — № 58—59. — С. 62—63.
14. Херасков И. М. А. В. Карташёв. К пятидесятилетию ученой и педагогической деятельности // «Возрождение». — 1951. — № 14.

Ссылки

• [www.golubinski.ru/ecclesia/kartashev/index.htm Антон Владимирович Карташёв] Биографическая справка и сочинения
• [azbyka.ru/otechnik/Anton_Kartashev/ Проф. Антон Владимирович Карташёв] на сайте «Азбука веры»
• Антощенко А. В. [nature.web.ru/db/msg.html?mid=1187202 Национально-теократическая концепция святой Руси А. В. Карташёва]

Отрывок, характеризующий Карташёв, Антон Владимирович

– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.