Картер, Лин

Лин Картер
Linwood Vrooman Carter
Имя при рождении:	Линвуд Врумэн Картер
Псевдонимы:	Х. П. Лоукрафт, Грэйл Ундвин
Дата рождения:	9 июня 1930(1930-06-09)
Место рождения:	Сент-Питерсберг (Флорида, США)
Дата смерти:	7 февраля 1988(1988-02-07) (57 лет)
Место смерти:	Монклер, Нью-Джерси, США
Гражданство:	США США
Род деятельности:	писатель, литературовед, редактор
Жанр:	фэнтези, научная фантастика

Лин Картер (англ. Linwood Vrooman Carter; 9 июня 1930 года — 7 февраля, 1988 года) — американский писатель-фантаст, литературовед и редактор книжной серии Ballantine Adult Fantasy Series (сокращённо Adult Fantasy).

Известные псевдонимы Лина Картера: Г. П. Лоукрафт (англ. H. P. Lowcraft) — как пародия на Г. П. Лавкрафта, и Грэйл Ундвин (англ. Grail Undwin).

Биография

Член епископальной церкви, временами симпатизирующий атеизму. Во Флориде в 1950-е годы посещал школу карикатуристов (cartoonist). Первый брак был коротким, и далее писатель практически не упоминал о первой жене. Прихрамывал после возвращения с театра военных действий на Корейском полуострове. Упоминания о войне в Корее встречаются в романах про Каллисто. Например, «Джандар с Каллисто», (1973). Не закончил Колумбийский университет (Columbia University), но оплачивал частные уроки у Мозеса Хаддаса (Moses Haddas) и других именитых профессоров. Неудачно занимался бизнесом, продвигая на алкогольный рынок США водку «Вольфшмидт» (Wolfschmidt).

Энтузиаст возрождения серии произведений Р. Говарда о Конане, задуманного и осуществлённого его соавтором Спрэгом де Кампом. Теоретик НФ-жанра. Его монография «Мнимые Миры» (Imaginary Worlds, 1973) признана настольной книгой поклонников НФ-жанра. Создатель избыточно богатых придуманных миров, наделённых невиданной флорой и фауной. В повести «Странные обычаи Туржана Сераада» описано ездовое насекомое «глагоцит» и др.

Картеровские романы пришли к русскому читателю во второй половине 1990-х годов благодаря подвижнической деятельности издателя В. Назарова и редактора Г. Белова.

Семьянин

19 ноября 1962 года Картер повстречал будущую жену Ноэл по её месту работы в Prentice Hall, что располагался в Englewood Cliffs (Нью-Джерси). Работа в рекламном отделе была первым занятием девушки, недавно окончившей колледж. Разница в десять лет не остановила 31-летнего Картера. 17 августа 1963 года состоялась свадьба. Молодожёны объединили финансовые усилия для покупки дома в Холлисе (Hollis) на Лонг-Айленде в (Нью-Йорке). Во многих воспоминаниях американских писателей, редакторов и журналистов повествуется об особой атмосфере нью-йоркских апартаментов семейства Картеров, которые в быту пытались создать экзотическую романтику иномирия. Оба супруга коллекционировали древний папирус, рисовую японскую бумагу, восточные ширмы и миниатюрные статуэтки, вывезенные друзьями с археологических раскопок. В доме жили восемь собак. Картер был неисправимым курильщиком и кофеманом, что вызывало противодействие со стороны жены. По версии Ноэл брак разрушился из-за алкоголизма писателя. В XXI веке Ноэл Картер (1940) работала редактором в издательстве, выпускающем образовательную и учебную литературу. Она написала 5 книг, в каждой из которых присутствует элемент фантастики. После смерти писателя его вдова выпускала свои пьесы и повести, не получившие особого признания.

Романист

Картер был плодовитым романистом. По большей части он создавал серии романов на одну тему или с единым персонажем. Один из немногих американских писателей-фантастов признавал, что на его творчество оказало влияние поэтика романа «Саламбо» (1863) Гюстава Флобера. Это подтверждается картеровским предисловием к книге Артура Мачена The Three Impostors (1972).

Самые плодотворные и творчески удачные годы Картера как романиста связаны с созданием эпоса о затопленной Лемурии, предшествовавшей Атлантиде. Шесть (1965—1970) лет Картер писал сагу о приключениях варвара-короля Тонгора (Thongor). В послесловиях к романам Лемурийского цикла часто упоминалась Елена Блаватская. Романтический пафос цикла романов о Тонгоре содержит неудовлетворённость и разочарование, вынесенные интеллектуалами после революционных волнений 1960-х годов. На протяжении всего цикла о Тонгоре автор доказывал, что в древней Лемурии люди пользовались антигравитационными лодками.

Редактор

Издатели Бетти и Йан Баллантайн (Betty & Ian Ballantine) пригласили его на должность штатного редактора издательства Ballantine Books. Придумал для серии Ballantine Adult Fantasy Series новую торговую марку — белого единорога. Обновлённая Картером серия стала одним из самых успешных проектов издательства Ballantine Books. Для исполнения редакторских обязанностей им прочитано не менее 22 тысяч томов художественной и справочной литературы.

Романы о Тонгоре

• «Волшебник из Лемурии» (The Wizard of Lemuria, 1965)
• «Тонгор из Лемурии» (Thongor of Lemuria, 1966)
• «Тонгор против богов» (Thongor Against the Gods, 1967)
• «Тонгор на краю времени» (Thongor at the End of Time, 1968)
• «Тонгор в городе фокусников» (Thongor in the City of Magicians, 1968)
• «Тонгор сражается с пиратами Таракуса» (Thongor Fights the Pirates of Tarakus, 1970)

Отрывок, характеризующий Картер, Лин

Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».