Caruso (песня)

Кару́зо (итал. Caruso, или по-русски «Па́мяти Кару́зо») — песня, посвящённая известному итальянскому оперному певцу Энрико Карузо. Песня была написана Лучо Далла в 1986 году и за короткое время приобрела большую известность во всём мире.

Песню включали в репертуар множество исполнителей, в том числе и российские. Особую популярность песня приобрела после исполнения Лучано Паваротти.
Значение песни противоречиво и спорно, но общий смысл состоит в том, что песня рассказывает о страданиях и чувствах человека, который думает о своей скорой смерти, смотря в глаза дорогой ему девушки.

Эта песня в какой-то мере романтизирует последние дни Энрико Карузо в Сорренто и Неаполе. Карузо, будучи легендой итальянской лирической оперы, был одним из самых желанных исполнителей на рубеже XIX—XX веков. Жизнь его была очень сложной и не совсем счастливой, у него было много разногласий с итальянскими домами оперы. Больший успех и славу он получил в США. Энрико родился в очень бедной неаполитанской семье. У него было множество романов с замужними женщинами, имеющими отношение к миру искусств. Многие из этих отношений кончались трагически. От Ады Гьячетти (его самая долгая и страстная любовь), у него было двое сыновей, хотя она была и замужем, но в итоге она оставила Энрико ради их шофера. Незадолго до своей смерти он встретил девушку, которая была младше его на 20 лет. Они поженились и у них родилась дочь Глория, которую Далла упомянул в песне «Карузо»:

Guardó negli occhi la ragazza
quegli occhi verdi come il mare
Poi all’improvviso uscí una lacrima
e lui credette di affogare
Te voglio bene assai
ma tanto tanto bene sai

Современники говорят, что Карузо не был так уж влюблен в Дороти Бенджамин. Позже он и сам признался в своих реальных намерениях: «Потому что мне хотелось, чтобы рядом со мной был кто-то, кто полностью принадлежит мне». Сорренто — прекрасный маленький городок на побережье близ Неаполя. В песне он произносится как «Сурьенто» — это на неаполитанском диалекте (Дэнни^[кто?] поёт правильно, тогда как Джош Гробан пел «Сорренто»). Именно здесь он и провёл много дней, лечась от плеврита, но вскоре умер в отеле «Везувио» в Неаполе.

Загадка же этой песни в том, что непонятно, о ком говорится в припеве, когда он повторяет о своей любви. Это могли бы быть как дочь, так и его жена, так как слова «Ti voglio bene assai ma tanto bene sai» могли предназначаться обеим. Выражение «Ti voglio bene» переводится с итальянского так же как и «Ti amo» — я тебя люблю, но если вторую фразу говорят исключительно любимым, то первая может выражать и родственную любовь, к матери или к сестре, например. Если Карузо говорил «Ti voglio bene» Дороти, то это могло значить, что он относился к ней больше как к дочери, нежели как к жене.

Кавер-версии

• Сабина Скьюба и Антонио Форсионе исполнили песню в альбоме «Meet Me In London» в 1997 году. В 2003 году кавер-версия этой песни была также включена в альбом «Closer» Джоша Гробана
• Лара Фабиан — многонациональная певица, которая пела в канадском Квебеке, а также в Бельгии и США. Включила эту песню в альбом «En Toute Intimité».
• Андреа Бочелли исполнил эту песню в своем дебютном альбоме «Il mare calmo della sera» и позже в своём наиболее успешном альбоме «Romanza».
• В 1991 году Сергей Пенкин исполнил песню «Caruso» в своем альбоме «HOLIDAY».
• В 2000 году Николай Басков снимает видеоклип, где исполняет данную композицию. Клип и песня в его исполнении некоторое время занимают топы чартов.
• Дима Билан исполнил песню «Caruso» на презентации своего дебютного альбома «Ночной хулиган».
• 22 января 2010 года Денни Джонс из британской группы McFly исполнил сокращённую версию во втором раунде британского телевизионного шоу Popstar to Operastar.
• В 1992 году группа Ricchi e Poveri исполнила песню в трибьют-альбоме «Allegro Italiano».

Другие исполнители

Эту песню также исполняли:

• Хосе Каррерас
• Хулио Иглесиас
• Аль Бано
• Мирей Матьё
• Тамара Гвердцители
• Александр Малинин
• Александр Градский
• Витас
• Хор Турецкого
• Леонид Агутин
• Ольга Кормухина
• Патрик Фьори
• Il Volo
• Nino Porzio
• Джанни Моранди
• Флоран Паньи
• Тина Кароль

Ссылки

• [www.metrolyrics.com/caruso-lyrics-luciano-pavarotti.html Текст песни — Caruso]

Отрывок, характеризующий Caruso (песня)

Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.