Карфаген должен быть разрушен
«Карфаген должен быть разрушен» (лат. Carthago delenda est, Ceterum censeo Carthaginem delendam esse) — латинское крылатое выражение, означающее настойчивый призыв к борьбе с врагом или препятствием.
В более широком смысле — постоянное возвращение к одному и тому же вопросу, независимо от общей тематики обсуждения.
Содержание
Источник фразы
В работе «Жизнь Катона Старшего» древнегреческого биографа Плутарха упоминается, что римский полководец и государственный деятель Катон Старший, непримиримый враг Карфагена, заканчивал все свои речи (вне зависимости от их тематики) в сенате фразой: «Кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен» (Ceterum censeo Carthaginem esse delendam). Различные формы фразы также встречаются в некоторых других древних источниках[1].
Историческая подоплёка
Несмотря на успех первой и второй пунических войн, в которых Рим боролся с финикийским городом-государством Карфагеном за господство в Средиземном море, римляне потерпели ряд обидных поражений от Карфагена и боялись его возрождения, что привело к желанию полной победы и отмщения всех потерь. Кроме того, Карфаген быстро восстанавливался и по-прежнему создавал существенную конкуренцию римской торговле. Это и привело к появлению настойчиво повторяемого клича Carthago delenda est.
В конечном итоге, в результате Третьей Пунической войны полумиллионный город Карфаген был полностью уничтожен, а оставшиеся в живых жители проданы в рабство. Место, где располагался город, было засыпано солью. В последующем, однако, римляне вновь заселили Карфаген, который стал главным городом римской Африки и одним из крупнейших городов Империи вплоть до арабского завоевания. В настоящее время место, где располагался древний Карфаген, входит в пригород города Тунис.
Грамматическая форма
Грамматически фраза выражает настойчивую необходимость совершения действия (то есть разрушения Карфагена) с оттенком долженствования, поскольку используется герундив — глагол «разрушать» в форме герундива (delenda) в сочетании с глаголом «быть» (sum, fui, —, esse) в форме настоящего времени.
В «Словаре иностранных слов» под ред. И. В. Лёхина и проф. Ф. Н. Петрова (изд. 4-е, Москва — 1954) русский вариант перевода выглядел следующим образом: «Кроме того, я думаю, что Карфаген необходимо разрушить».
Таким образом, более точным переводом является — «Карфаген надо разрушить» / «Карфаген обязан быть разрушен(ным)»
Выражение в заглавиях литературных произведений
- Л. Толстой. [az.lib.ru/t/tolstoj_lew_nikolaewich/text_0770-1.shtml Карфаген должен быть разрушен]
- А. Шалин. [vip.km.ru/literature/?id=20552 Карфаген должен быть разрушен, или верность традициям]
- П. Андерсон. «Delenda est»
- В. Новодворская. «Мой Карфаген обязан быть разрушен»
См. также
Напишите отзыв о статье "Карфаген должен быть разрушен"
Примечания
- ↑ Charles E. Little, [links.jstor.org/sici?sici=0009-8353%28193403%2929%3A6%3C429%3ATAAFOC%3E2.0.CO%3B2-O Аутентичность и формы фразы Катона Carthago Delenda Est] (англ.) Classical Journal 29 (1934), стр. 429—435. Основные древние источники: «Катон» Плутарха ([penelope.uchicago.edu/Thayer/E/Roman/Texts/Plutarch/Lives/Cato_Major*.html#27 27]), (δοκεῖ δέ μοι καὶ Καρχηδόνα μὴ εἶναι); «„Естественная история“» Плиния Старшего (15.74); Луций Анней Флор ([www.thelatinlibrary.com/florus1.html#31 1.31]); «О знаменитых людях» Секста Аврелия Виктора (47.8). Дальнейшая эволюция фразы до её современной формы рассматривается в работе «Ceterum censeo Carthaginem esse delendam» (Silvia Thürlemann-Rapperswil, Gymnasium 81 (1974).)
Ссылки
- [www.otrezal.ru/catch-words/185.html Карфаген должен быть разрушен]
Отрывок, характеризующий Карфаген должен быть разрушен
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.
В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
