Карху, Эйно Генрихович

Эйно Генрихович Карху
Место рождения:	д. Финно-Высоцкое, Петроградский уезд, Петроградская губерния, РСФСР, СССР
Научная сфера:	филология
Место работы:	Институт языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН
Учёная степень:	доктор филологических наук (1965)
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Петрозаводский государственный университет
Награды и премии:

Эйно Генрихович Ка́рху (1923—2008) — учёный-филолог, литературовед, переводчик, доктор филологических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РСФСР, Заслуженный деятель науки Карельской АССР (1969), лауреат Государственной премии Карельской АССР (1983), лауреат Государственной премии Республики Карелия (2002), Почётный гражданин Республики Карелия (1999).

Биография

Родился в крестьянской семье финнов-ингерманландцев.

В 1941 году, после окончания средней школы в Повенце, был призван в армию. Участник Великой Отечественной войны.

В 1946—1950 годах — студент отделения финского языка и литературы Петрозаводского государственного университета, в 1956 году окончил аспирантуру при университете.

С 1956 года — сотрудник Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН, в 1960—1988 годах — заведующий сектором литературы института, главный научный сотрудник института.

Читал лекции по истории финской литературы в университетах Финляндии, Швеции и Германии. Известен как переводчик художественной литературы с финского и шведского языков. Член Союза писателей СССР с 1964 года.

Являлся Почётным доктором университета Йоэнсуу (Финляндия), членом Общества финской литературы (Хельсинки), общества «Калевала», общества поэта Эйно Лейно, Международного общества фольклористов.

Основные научные работы

Опубликовано более 300 научных работ, некоторые из них:

• Финляндская литература и Россия, 1800—1850 / Э. Карху; Тартус. гос. ун-т; под ред. В. В. Похлебкина, И. И. Кяйвяряйнена. — Таллин: Эстон. гос. изд-во, 1962. — 343 с. — (Скандинавский сборник). — Рез. фин., эст., швед. — Библиогр.: с. 317—321 и в подстроч. примеч.
• Финляндская литература и Россия, 1850—1900 / Э. Г. Карху; Акад. наук СССР, Петрозав. ин-т яз., лит. и истории; [отв. ред. Т. К. Сумманен]. — М.,Л.: Наука, 1964. — 281 с. — Библиогр.: с. 278—280 и в подстроч. примеч.
• Демократическая литература современной Финляндии / Э. Карху. — Петрозаводск: Карел. кн. изд-во, 1966. — 139 с. — Рез. на англ. яз.
• Очерки финской литературы начала XX века / Э. Г. Карху; Акад. наук СССР, Карел. фил., Ин-т яз., лит. и истории; [отв. ред. У. Н. Руханен]. — Л.: Наука, 1972. — 399 с . — Библиогр. в подстроч. примеч.
• В краю «Калевалы»: (крит. очерк о соврем. лит. Карелии) / Э. Карху. — М.: Современник, 1974. — 223 с.: ил. — (Литературная карта РСФСР). — Библиогр. в подстроч. примеч.
• Достоевский и финская литература / Э. Г. Карху; Ин-т языка, лит. и истории Карел. фил. Акад. наук СССР. — Петрозаводск: Карелия, 1976. — 136 с. — Библиогр.: с. 129—133 и в подстроч. примеч.
• От рун к роману: ст. о карело-фин. фольклоре, «Калевале», фин. лит. / Э. Карху. — Петрозаводск: Карелия, 1978. — 334 с. — Библиогр. в подстроч. примеч.
• От эпоса фольклорного к эпосу литературному: (типол. сопоставление явлений фин. и карел. лит.) / Э. Карху // Neohelicon. — Budapest, 1978. — Vol. 6, № 1. — P. 61—83. — Рез. англ. — Библиогр. в подстроч. примеч.
• История литературы Финляндии: от истоков до конца XIX в. / Э. Г. Карху; Акад. нак СССР, Ин-т языка, лит. и истории. — Л.: Наука, 1979. — 510, [16] с. ил. — Библиогр.: с. 493—500.
• Финская лирика XX века / Э. Г. Карху. — Петрозаводск: Карелия, 1984. — 319 с. — Библиогр. в подстроч. примеч.
• «Калевала» и некоторые проблемы её изучения: препринт докл. на заседании Президиума Карел. фил. АН СССР (28 июня 1985 г.) / Э. Г. Карху; Карел. фил. АН СССР. Ин-т языка, лит. и истории. — Петрозаводск, 1985. — 31 с. — Библиогр.: с. 28-30.
• История литературы Финляндии, XX век / Э. Г. Карху; отв. ред. М. Э. Куусинен; Акад. наук СССР, Кар. фил., Ин-т яз., лит. и ист. — Л.: Наука, 1990. — 607, [20] с. ил.: ил. — Библиогр.: с. 588—598. — ISBN 5-02-027947-1.
• Карельский и ингерманландский фольклор в историческом освещении: история литературы Карелии / Э. Г. Карху; РАН, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького, Карел. науч. центр, Ин-т яз., лит. и истории; редкол.: Н. С. Надъярных (гл. ред.) и др. — СПб.: Наука, 1994. — 239 с. — (История литературы Карелии; Т. 1). — Библиогр.: с. 230—237. — ISBN 5-02-028180-8.
• Элиас Лённрот: жизнь и творчество / Э. Г. Карху ; Рос. Акад. наук, Карел. науч. центр, Ин-т яз., лит. и истории. — Петрозаводск: Карелия, 1996. — 237 с. : ил., портр. — Библиогр.: с. 229—236. — ISBN 5-7545-0703-8.
• Малые народы в потоке истории: исслед. и воспоминания / Э. Г. Карху; РАН; Карел. науч. центр; Ин-т яз., лит. и истории; [науч. ред. Е. И. Клементьев]. — Петрозаводск: Изд-во Петрозав. гос. ун-та, 1999. — 255 с. — Библиогр.: с. 254—255. — ISBN 5-8021-0048-6.
• Общение культур и народов : исслед. и материалы по истории фин.-карел.-рус. культур. связей XIX—XX в. / Э. Г. Карху; Карел. науч. центр Рос. акад. наук, Ин-т яз., лит. и истории. — Петрозаводск: [б. и.], 2003. — 231 с.: ил., портр. — Библиогр.: с. 224—225 и в примеч. — ISBN 5-9274-0109-0.
• Suomen 1900-luvun alun kirjallisuus / Eino Karhu; [suom. U.-L. Heino]. — Helsinki: Kansankulttuuri OY, 1973. — 541 s.: kuv. — ISBN 951-615-041-1; 951-615-042-х. — Текст фин. Пер. загл.: [Литература Финляндии 1900-х годов].
• Dostojevski ja Suomen kirjallisuus / Eino Karhu; [suom.U.-L. Heino]. — Helsinki : Kansankulttuuri, 1977. — 155 s. — Bibliogr.: s. 148—155. — ISBN 951-615-143-4; 951-615-144-2. — Текст фин. Пер. загл.: [Достоевский и Финская литература].
• Suomen kirjallisuus runonlaulajista 1800-luvun loppuun. I osa / Eino Karhu; [suom. Ulla-Liisa Heino]. — Helsinki: Kansankulttuuri, 1979. — 379 s. — Kirjall. tekstien lopussa. — Фин. яз. Пер. загл.: [Творчество финских рунопевцев конца 1800-х годов. Ч. I].
• Suomen kirjallisuus runonlaulajista 1800-luvun loppuun. II osa / Eino Karhu; [suom. Ulla-Liisa Heino]. — Helsinki: Kansankulttuuri, 1979. — 357 s. — Kirjall.: s. 335—347. — Nimihakem.: s. 348—357. Пер. загл.: [Творчество финских рунопевцев конца 1800-х годов. Ч. II].
• Isien sanoma: tutkielma karjalaisesta ja inkerilaisesta kansanrunoudesta / Eino Karhu; [suom. Robert Kolomainen; taitto Harri Karttunen]. — Петрозаводск: VERSO, 2002. — 316 s. — (Juminkeon julkausuja, 18). — Viitteet: s. 292—302. — Kirjall.: s. 303—310. — ISBN 952-5385-02-7. — ISBN 5-85039-148-7. — Текст фин. Пер. загл.: [Весть отцов : исслед. карел. и ингерманланд. нар. поэзии].
• Kansankuntaa luomassa : Elias Lonnrotin elama ja merkitys / Eino Karhu; [suom. Paivi Nenonen]. — Petroskoi: Verso, 2002. — 234 s. — (Juminkeon julkaisuja, № 19). — Kirjall.: s. 227—228. — ISBN 5-85039-144-4. — Текст фин. Пер. загл.: [Создавая нацию: жизнь и значение Элиаса Лённрота].

Литература

• Карху Эйно Генрихович // Учёные Карельского научного центра Российской Академии наук: биогр. словарь. — 2-е, доп. и перераб. изд. — Петрозаводск, 1999. — С. 263
• Карху Эйно Генрихович // Писатели Карелии: биобиблиогр. слов. — Петрозаводск, 2006. — С. 26—29
• Kolomainen R. Karhu-ilmio Petroskoin suomalaisen elamassa / Robert Kolomainen // Carelia. — 2008. — № 6. — S. 41—52 : kuv. — Текст фин. Пер. загл.: [Явление Карху в финской жизни Петрозаводска]

Ссылки

• [library.karelia.ru/kalendar2013/kalendar2013/months/html/27.11.1923.html Карху Эйно Генрихович (к 90-летию со дня рождения)]
• [www.gov.karelia.ru/Karelia/1762/9.html Светлой памяти Э. Г. Карху]

Отрывок, характеризующий Карху, Эйно Генрихович

Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.