Карцев, Василий Михайлович

Василий Карцев
Общая информация
Полное имя	Василий Михайлович Карцев
Родился	9 апреля 1920(1920-04-09) Егорьевск
Умер	11 апреля 1987(1987-04-11) (67 лет) Рязань
Гражданство	СССР
Рост	170 см
Вес	61 кг
Позиция	нападающий
Карьера
Клубная карьера*
1939—1940	Локомотив (Москва)	39 (16)
1945—1951	Динамо (Москва)	109 (72)
Тренерская карьера
1955	Динамо (Ярославль)
1956	Динамо (Ростов-на-Дону)
1957-1958	Динамо (Свердловск)
1959-1961	Спартак (Рязань)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Василий Михайлович Карцев (9 апреля 1920, Егорьевск, Рязанская губерния — 11 апреля 1987, Рязань) — известный советский футболист.

Биография

Воспитанник юношеской клубной команды «Красное знамя» (Егорьевск) — 1934—1936. До московского «Динамо» выступал за команды: «Красное знамя» (Егорьевск) — 1937—1938, «Локомотив» Москва — 1939—1940. За московское "Динамо" дебютировал 20 мая 1945 года со «Спартаком» (1:1). Дебютант на 62-й минуте забил гол, сравняв счёт, а на 75-й был удалён с поля за грубость.

Чемпион СССР 1945 и 1950 годов; второй призёр чемпионатов СССР 1946, 1947 и 1948 годов. Финалист Кубка СССР 1945 года. Чемпион Москвы 1942 года. Обладатель Суперкубка Москвы 1942 года. Обладатель Кубка всесоюзного общества «Динамо» 1948 года. Участник и один из героев знаменитой поездки московского «Динамо» по Великобритании в ноябре 1945 года. В списке «33-х лучших футболистов страны» 1 раз — № 2 (1948).

Один из грозных и ярких форвардов отечественного футбола первых послевоенных лет. Был футболистом яркого и самобытного дарования. Хрупкого телосложения, болезненный (с юных лет был предрасположен к туберкулезу), он не отличался выносливостью и работоспособностью. Но за счёт мгновенного стартового рывка, резкой взрывной скорости, тонкого понимания игры, в результате чего он выбирал самую опасную позицию перед воротами соперников, и сильного хлесткого удара почти без замаха (вратари соперников после его ударов фактически не могли предугадать направление полета мяча) стал одним из самых результативных нападающих второй половине 40-х годов, подлинной грозой вратарей. Входит в десятку бомбардиров команды за все её годы. Особенно был грозен при контратаке, когда подобно распрямившейся пружине неудержимо мчался к воротам соперников (из книги И. С. Добронравова «На бессрочной службе футболу»).

В 1952 году окончил школу тренеров при ГЦОЛИФКе. В 1955—1958 годах работал старшим тренером динамовских команд Ярославля, Ростова-на-Дону и Свердловска. Работал старшим тренером команды «Спартак» (Рязань) — 1959—1960 (по июнь), 1961 (по июнь). С августа 1962 года работал радиомонтажником на Рязанском радиозаводе.

Скончался 10 апреля 1987 года в Рязани. Похоронен на 33-м участке Новогражданского кладбища в Рязани.

Достижения

• Заслуженный мастер спорта СССР (1948).
• Чемпион СССР 1945, 1949.
• Финалист Кубка СССР 1945.
• Участник и один из героев знаменитого турне московского «Динамо» по Великобритании в ноябре 1945 года.

Ссылки

• [www.fc-dynamo.ru/persons.php?pID=88&cID=6&persons_type=2&lp=%CA&persons_season=2007 Биография на сайте болельщиков ФК «Динамо» Москва]
• [www.klisf.info/stat/cl_ht.htm Статистика на сайте КЛИСФ]
• [www.championat.ru/other/article-20439.html Нетипичный форвард]
• [sport-necropol.narod.ru/kartsev.html Спортивный некрополь]
• [fc-karcev.narod.ru/text.html Подборка статей о Карцеве В.М.]

Отрывок, характеризующий Карцев, Василий Михайлович

– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.