Касимовское царство
Поделись знанием:
К:Появились в 1452 годуК:Исчезли в 1681 году
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.
– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..
Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
– Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.
Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.
Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
(перенаправлено с «Касимовское ханство»)
| Касимовское царство | ||||
| тат. Касыйм ханлыгы, Qasıym xanlığı, قاسم خانليغى | ||||
| Вассальное государство | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
 Карта Касимовского ханства | ||||
| Столица | Касимов | |||
| Население | касимовские татары, татары-мишари, мордва | |||
| Форма правления | выборная монархия | |||
| Касимовский правитель | ||||
| - 1452—1469 (первый) | Касим | |||
| - 1679—1681 (последняя) | Фатима-Султан | |||
| История | ||||
| - 1452 | основание | |||
| - 1681 | упразднение | |||
Каси́мовское ца́рство или Каси́мовское ха́нство (тат. Касыйм ханлыгы, Qasím xanlığı, قاسم خانليغى) — феодальное государство, существовавшее в 1452—1681 годах в западной части Мещёры (ныне — территория Рязанской области). Главный город — Касимов.
Содержание
Образование и статус Касимовского царства
Вопрос об образовании и статусе Касимовского ханства (царства) является дискуссионным[1].
В историографии в настоящее время существует несколько точек зрения на данную проблему: одни исследователи считают Касимовское ханство осколком Золотой Орды, по своему статусу схожим с Казанским, Астраханским и Крымским ханствами, попавшим в вассальную зависимость от Русского государства; другие рассматривают Касимовское царство как удельное княжество, выделяемое великими московскими князьями татарским «царям» и «царевичам», переходившим на русскую службу; ряд исследователей ставит под сомнение сам факт реального существования государства, считая Касимов местом проживания Чингизидов, пожалованных титулом «царя» или «царевича», и получавших доходы (кормление) с города[2].
Основателем династии касимовских ханов был сын казанского хана Улуг-Мухаммеда Касим[3][4].
Территория
В результате распада Золотой Орды в Мещере образовался ряд независимых государств, среди которых было Касимовское ханство. В 1445 году Касим — сын первого Казанского хана Улу-Мухаммеда — утвердился в Мещере (бывшем Наровчатском улусе)[3].
Первоначально территория ограничивалась городом «Городец Мещерский» (известным позже под названием «Касимов»). Но впоследствии в него формально вошли некоторые мишарские беляки (бейлики), сохранившие при этом самостоятельность (Кадом, Темников, Шацк, Енкай и некоторые другие)[3]
Население
Этнический состав
В этническом плане Касимовское царство состояло в основном из трёх частей[3][4]:
Социальный состав
Привилегированные сословия
Наиболее привилегированными сословиями в Касимовском ханстве были знать и духовенство[3], среди которых можно выделить:
Кроме того, в состав привилегированного сословия входили аталыки (уважаемые и почитаемые люди), имильдаши (дети князей), казыи (судьи), казаки (военное сословие).
Низшую ступень занимали дворцовые служащие (сокольничий, конюший и др.).
Духовенство было одним из самых влиятельных сословий и состояло из мулл (священники), хафизов (знатоки Корана), данишмендов (учителей)[3]. Все духовенство возглавляли сеиды. Примечательно, что сеид возглавлял особое воинское формирование — «Сеидов полк»[3].
Податное сословие
Система налогообложения и канцелярии в Касимовском, как и в других ханствах, была очень развитой[3]. Основная масса податного населения состояла из торговцев, ремесленников, мелких землевладельцев и крестьян[3]. Существовала рента продуктами и отработка.
Рабы
Рабы (чура) использовались ограниченно и состояли в основном из русских и мордовских людей. В XVI веке в городе Касимове существовал рынок рабов[3].
Экономика
Существенную роль в экономике Касимовского царства играли: земледелие, бортничество, пушная охота, рыболовство[3]. Ханство производило вино, кожевенные изделия, воск, добывало соль и золото[3]. Имелось развитое ремесленничество и кустарные промыслы. Присутствовал класс ханских ремесленников и зодчих[3].
По причине того, что основная масса населения была оседлой (касимовские татары и татары-мишари), в ханстве было только стойловое скотоводство[3].
Религия
До XVI века самой влиятельной религией в царстве был ислам[3].
С 70-х годов XVI века началась христианизация касимовских царевичей (в 1573 году принял крещение Сеин-Булат и был наречён Симеоном; около 1683 года — Сеид-Бурхан под именем Василия)[3].
Усиление христианизации, начавшейся в XVI—XVII вв., стало одной из причин переселения из Касимовского ханства[3].
Последней мусульманской правительницей Касимовского ханства была Фатима-Султан[3].
Вооружённые силы
Вооружённые силы состояли из постоянного войска (казаки) и ополчения, которое собирало ханство в целях совершения военных походов. Все военные действия царство совершало вместе с войсками Русского государства (так, Хан Саин-Булат (в крещении Симеон) командовал русской армией в Ливонской войне)[3][4].
К XVII веку идёт процесс превращения бывших касимовских воинов в мирных торговцев и ремесленников.
Взаимоотношения с Русским государством
С самого начала своего появления Касимовское ханство вошло в сферу влияния Московского государства. Вследствие этого оно подпало под вассальную зависимость от Русского царства, которое полностью подчинило внешнюю политику ханства, а в 1681 году упразднило уже номинальное (на тот период) образование[3][4].
Правители Касимовского ханства
Казанская династия
- Касим, сын Улу-Мухаммед хана, царевич Касимовский (1445—1468).
- Данияр, сын Касима, царевич Касимовский (1468—1486).
Крымская династия
- Нур-Давлет хан, сын Хаджи-Гирея, хан Касимовский (1486—1491).
- Сатылган, сын Нур-Давлет хана, царевич Касимовский (1491—1506).
- Джанай, второй сын Нур-Давлет хана, царевич Касимовский (1506—1512).
Большеордынская династия
- Шейх-Аулияр султан, сын Бахтияр султана, царевич Касимовский (1512—1516).
- Шах-Али хан, сын Шейх-Аулияра, царевич Касимовский (1516—1519), (1535—1546).
- Джан-Али хан, сын Шейх-Аулияра, царевич Касимовский (1519—1531).
- Саин-Булат (после крещения Симеон) хан, сын Бек-Булат султана, хан Касимовский (1567—1573).
- Мустафа-Али, сын Абдуллы Ак-Кубекова, хан Касимовский (1584—1590).
Казахская династия
- Ураз-Мухаммед хан, сын Ондан султана, хан Касимовский (1600—1610).
Сибирская династия
- Арслан хан, сын Али, хан Касимовский (1614—1627).
- Сеид-Бурхан (после крещ. Василий Арсланович), сын Арслана, царевич Касимовский (1627—1679).
- Фатима-Султан бикем, жена Арслана, мать Сеид-Бурхана, правительница Касимовская (1679—1681).
См. также
Напишите отзыв о статье "Касимовское царство"
Литература
- Вельяминов-Зернов В. В. Исследование о касимовских царях и царевичах. — 2-е изд.. — СПб.: В тип. Имп. Академии наук.
- Часть первая. (С четырьмя таблицами). — 1863. — XIII, 558 с.
- Часть вторая. (С двумя таблицами). — 1864. — XVI, 498 с.
- Часть третья. (С четырьмя таблицами). — 1866. — V, 502 с.
- Часть четвёртая. Выпуск первый. — 1887. — 178 с.
- Григорьев В. В. [Рецензия на:] Вельяминов-Зернов В. В. Исследование о касимовских царях и царевичах. Ч. 1. СПб., 1863 // День. — № 29.
- Шишкин Н. И. Симеон Бекбулатович, царь Касимовский // Русская старина. — 1888. — № 6. — С. 587.
- Шишкин Н. И. История города Касимова с древнейших времён:
- 1-е издание. — Касимов, 1888.
- 2-е изд., испр. и доп. — Рязань: Типо-Литография Н. Д. Малашкина, 1891.
- Переиздания: Рязань, 1999; Рязань, 2001.
- Гагин И. С. Краткая сложность о Касимовских царях татарских и памятниках с их времён существующих (публ. М. Крейтон) // Труды Рязанской учёной архивной комиссии за 1901 год. — Т. XVII. — Вып. 3. — Рязань, 1902.
- Привалова Н. И. Торги г. Касимова в середине XVII в. // Исторические записки. — Т. 21. — М., 1947.
- Касимовское царство // Советская историческая энциклопедия. — Т. VII. — М., 1965. — С. 86.
- Исхаков Д. М. К вопросу об этно-социальной структуре татарских ханств (на примере Казанского и Касимовского ханства). — Казань, 1995.
- Исхаков Д. М. От средневековых татар к татарам нового времени. — Казань, 1998.
- Рахимзянов Б. Р. Крымская династия в Касимовском царстве // Точка зрения: Сб. научно-исследовательских статей. — Вып. 3. — Казань, 2000. — С. 69-89.
- Рахимзянов Б. Р. Касимовское царство в Смутное время. // Точка зрения: Сборник научно-исследовательских статей. — Казань, 2000. — С. 73-78.
- Беляков А. В. Касимов после Смутного времени (по документам РГАДА) // Рязанская вивлиофика. — Вып. 2. — Рязань, 2001.
- Исхаков Д. М. О внутреннем делении Касимовских татар и его истоках // Восток-Запад: Диалог культур Евразии. Вып. 2. — Казань, 2001. — С. 289—298.
- Рахимзянов Б. Р. Касимовское царство: социально-политическое развитие (1445—1552 гг.): автореф. дис… канд. ист. наук. — Казань, 2001.
- Мухамедьяров Ш. Ф. Мещёрский юрт (Касимовское ханство) // Очерки истории распространения исламской цивилизации. — Т. II. — М., 2002.
- Беляков А. В. Касимовский царь Араслан Алеевич и православное население его удела // Тюркологический сборник: 2002. — М., 2003. — С. 189—199.
- Беляков А. В. Царь Араслан Алеевич и посад Касимова в начале XVII в. // Рязанская старина. 2002. — Вып. 1. — Рязань, 2003. — С. 56-64.
- Беляков А. В. Касимовские воеводы XVI в. // Вторые Яхонтовские чтения. — Рязань, 2003. — С. 101—106.
- Беляков А. В. Город Касимов ХV-ХVII вв. как сакральный центр Чингисидов в России // Верхнее Подонье: Природа. Археология. История. — Т. 2. — Тула, 2004. — С. 153—161.
- Исхаков Д. М. Тюрко-татарские государства XV—XVI вв. — Казань, 2004.
- Кузнецов А. А. Исследования истории Касимова XVII в. в наследии Н. И. Приваловой // Исламская традиция: прошлое, настоящее, будущее. — Н. Новгород, 2004. — С. 125—134.
- Привалова Н. И. Делопроизводство касимовских кабаков и кружечных дворов в XVII в. — Н. Новгород, 2005.
- Беляков А. В. «Касимовское царство» раннего периода (XV — первая половина XVI вв.): проблема интерпретации источников // Восточная Европа в древности и средневековье. — Т. XVII. — М., 2005. — С. 172—175.
- Дорофеев Ф. А., Зюзин П. В. Особенности подготовки к публикации исследований Н. И. Приваловой по социально-экономической истории Касимова XVII в. // История и исторический процесс. — Н. Новгород, 2005. — С. 141—148.
- Мухамедьяров Ш. Ф., Шокарев С. В. Касимовское ханство // Tartarica. Атлас. — Казань; М.; СПб., 2005.
- Султанов Т. И. Касимовский царь из Казахской орды // Чингизхан и Чингизиды. Судьба и власть. — М., 2006. — С. 326—332.
- Беляков А. В. Араслан Алеевич последний царь касимовский // Рязанская старина. 2004—2005. — Вып. 23. — Рязань, 2006.
- Беляков А. В. Ураз-Мухаммед ибн Ондан // Мининские чтения: 2006. — Н. Новгород, 2007. — С. 29-60.
- Рахимзянов Б. Р. Касимовские правители во внешнеполитической переписке Ивана III // Труды кафедры истории России с древнейших времен до XX века. — СПб., 2006. — С. 244—264.
- Рахимзянов Б. Р. Русские княжества и наследники Золотой Орды в XV в.: Начальная история Касимовского ханства // Rossica antiqua: Исследования и материалы. 2006. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 2006. — С. 360—386.
- Рахимзянов Б. Р. Административно-политическая и этносоциальная структура Мещёрского юрта // История народов России в исследованиях и документах / Отв. ред. В. В. Трепавлов. — М.: Институт российской истории РАН, 2007. — Вып. 2. — С. 234—265.
- Хайретдинов Д. З. Касимовское ханство // Ислам на Нижегородчине. Энциклопедический словарь. — Н. Новгород, 2007. — С. 81-82.
- Беляков А. В. Касимовские воеводы XVII в. // Четвёртые Яхонтовские чтения. — Рязань, 2008. — С. 386—396.
- Рахимзянов Б. Р. Касимовское царство // Большая российская энциклопедия: В 30 т. — Т. 13. Канцелярия конфискации — Киргизы. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2009. — С. 269—270. — ISBN 978-5-85270-344-6
- Рахимзянов Б. Р. Касимовское ханство // Ислам в центрально-европейской части России: Энциклопедический словарь / Коллект. автор. Сост. и отв. ред. Д. З. Хайретдинов. — М.: Издательский дом «Медина», 2009. — С. 128—131.
- Рахимзянов Б. Р. Касимовское ханство (1445—1552 гг.). Очерки истории. — Казань: Татарское книжное издательство, 2009. — 207 c.
- Беляков А. В. Рождение Касимовского царства // Историографическое наследие провинции. Материалы IV научно-практической конференции, посвященной памяти Д. И. Иловайского и М. К. Любавского. Рязань, 21 февраля 2007 г. — Рязань: Издательство РИАМЗ, 2009. — С. 66-74.
- Rakhimzyanov, Bulat R. The Debatable Questions of the Early Kasimov Khanate (1437—1462) // Russian History. — 2010. — Vol. 37. — N 2. — P. 83-101.
- Rakhimzyanov, Bulat. Muslim Iurts of Muscovy: Religious Tolerance of the Steppe in the XV—XVI Centuries // Forschungen zur osteuropäischen Geschichte. — 2010. — Vol. 76. — P. 181—200.
- Беляков А. В. Чингисиды в России XV - XVII веков: Просопографическое исследование / Науч. ред.: д-р ист. наук В. В. Трепавлов (ИРИ РАН, Москва); Рязанский филиал Московского психолого-социального ин-та. — Рязань: «Рязань. Мiр», 2011. — 512 с. — 1 000 экз. — ISBN 978-5-904852-07-8. (в пер.)
Примечания
- ↑ См.: Рахимзянов Б. Р. Касимовское царство // Большая российская энциклопедия: В 30 т. — Т. 13. Канцелярия конфискации — Киргизы. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2009. — 783 с. — С. 269—270. — ISBN 978-5-85270-344-6
- ↑ Подробнее см.: Беляков А. В. [www.history-ryazan.ru/node/13926 Рождение Касимовского царства] // Историографическое наследие провинции. Материалы IV научно-практической конференции, посвященной памяти Д. И. Иловайского и М. К. Любавского. Рязань, 21 февраля 2007 г. — Рязань: Издательство РИАМЗ, 2009. — 272 с. — С. 66-74.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 Исхаков Д. М. Тюрко-татарские государства XV—XVI вв. Казань, 2004 г.
- ↑ 1 2 3 4 Этнополитическая история татар в VI — первой четверти XV в. Исхаков Д. М., Измайлов И. Л. Изд-во «Иман», Казань, 2000 г.
Ссылки
- [misharlar.ru/ Страницы об истории и эволюции роли Касимовского ханства, о касимовских татарах]
- [www.hrono.ru/land/kasimhan.html Касимовское царство]
- [news.1september.ru/his/1998/his40.htm Касимовское ханство]
- [kasim.owns1.com/nachalo.html Как же возникло Касимовское ханство?]
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Касимовское царство
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.
– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..
Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
– Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.
Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.
Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
