Кастиль-Блаз
| Кастиль-Блаз Castil-Blaze | |
| Имя при рождении |
François-Henri-Joseph Blaze |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти |
11 декабря 1857 (73 года) |
| Место смерти | |
| Страна | |
| Профессии |
музыкальный критик, музыковед, композитор, издатель |
| Псевдонимы |
Кастиль-Блаз (Castil-Blaze) |
| Сотрудничество |
Музыкальные журналы (или отделы искусств СМИ) Франции |
Кастиль-Блаз (фр. Castil-Blaze; настоящее имя Франсуа Анри Жозеф Блаз; фр. François-Henri-Joseph Blaze; 1 декабря 1784, Кавайон — 11 декабря 1857, Париж) — французский музыковед, музыкальный критик, композитор и издатель. Франция чтит его как первого французского музыкального критика.
Биография
Родился в семье Себастьена Блаза (1763—1833), по специальности нотариуса, но при этом и композитора, и литератора; как композитор он сочинил несколько музыкальных произведений — опер и сонат, а как литератор являлся автором романа «Julien ou le prêtre»[1][2]. Отец стал первым музыкальным педагогом своему сыну, который провел детство в благополучном доме родителей в своем родном городе (Кавайон, департамент Воклюз), а закончив школу, уехал в Париж получать высшее образование. Он решил, как и отец, стать юристом. Однако первые музыкальные уроки, преподанные отцом, не забылись, и студент помимо изучения права, одновременно взялся получать образование в Парижской консерватории.
Завершив образование, он уехал в родные места, где остепенился, женился, работал. Однако уже не сумел жить без парижских театров, эта страсть оказалась сильнее, и в 1820 году он вместе с женой и ребенком переселился в Париж, где сразу же, в том же 1820 году издал книгу заметок о французской опере «Опера во Франции» (L’opéra en France), после чего получил приглашение на должность редактора музыкального отдела в «Journal des débats»[1], где начиная с 7 декабря вел музыкальную хронику. Там он проработал до 1832 года, затем сотрудничал с другими органами прессы: «Le Constitutionnel», «Revue de Paris», «Revue et gazette musicale de Paris». В 1837 он стал одним из основателей специфически музыкального парижского журнала «Музыкальная Франция» («La France musicale»)[2][3].
Много работ посвятил оперному и балетному искусству: произведениям, спектаклям и исполнителям; написал биографию Мольера, глубоко проанализировал творчество современников — балерины Марии Тальони, певицы Джудитты Паста[4] и являлся автором множества других работ.
Кастиль-Блаз первым ввел в музыкальную теорию и литературу некоторые термины, укрепившиеся навсегда, в том числе слово «тональность», слепив его, как пишет Ю.Н. Холопов, из употреблявшегося с древних времен прилагательного „тональный“ (tonale), от древнего термина „тон“»[5]
Помимо теоретических и критических работ о музыке Блаз перевел на французский язык либретто нескольких итальянских и немецких опер, среди которых «Дон Жуан», «Фигаро», «Фрейшютц», «Севильский цирюльник» Россини (в либретто «Севильского цирюльника» он внес некоторые авторские интерпретации, изменив два действия на четыре, а партию Розины переложив с контральто на сопрано, и в таком виде опера прозвучала на французском языке 6 мая 1824 года в театре l’Odéon) и др.
Среди теоретических работ:
- музыкальные публикации в прессе: «Revue de Paris», «Journal des Débats» и т. д.
- 1820 — «Опера во Франции» — De l’Opéra en France, Paris, Janet & Cotelle, 1820.
- 1821 — «Словарь современной музыки» — Dictionnaire de musique moderne, в 2 томах. Paris, Au magasin de musique de la Lyre moderne, 1821 (переиздано — 1825; вновь издано с приложением очерка новейшей истории музыки и «Биографий фламандских музыкантов» Мэ (Mées) — 1828).
- «Религиозная музыка французских королей» — Chapelle-musique des rois de France, Paris, Paulin, 1832.
- La Danse et les ballets depuis Bacchus jusqu’à Mlle Taglioni, Paris, Paulin, 1832.
- 1847 — «История Гранд-Опера» (от Камбера в 1668 до Реставрации включительно), собственное издательство — Le Mémorial du Grand-Opéra, Paris, Castil-Blaze, 1847.
- 1852 — «Мольер как музыкант» — Molière musicien в 2 томах. Paris, Castil-Blaze, 1852.
- L’Académie impériale de musique de 1645 à 1855, Paris, Castil-Blaze, 1855.
- «Итальянская опера с 1548 по 1856 гг.» — L’Opéra italien de 1548 à 1856, Paris, Castil-Blaze, 1856.
- L’Art des vers lyriques, Paris, Castil-Blaze, 1858 (posth.).
- «История Опера-Комик» — Histoire de l’Opéra-Comique, незавершено, в рукописи.
- Sur L’Opéra Français. Vérités dures mais utiles, Paris, Castil-Blaze, 1856.
Кроме того, он сам был композитором и занимался аранжировками музыкальных произведений. Ему принадлежат оперы Belzébuth — ou les Jeux du Roi René и La Colombe. Кастиль-Блаз — автор трёх опер, мессы, хоров, камерно-инструментальной музыки, в том числе Песен Прованса[2]. Но его композиторская деятельность не снискала особой славы, в отличие от теоретической, значение которой для истории европейской музыкальной науки оказалось велико.
Сын Анри, барон де Бюри (май 1813, Авиньон — 15 марта 1888, Париж), тоже сначала был на государственной работе, затем занялся музыкальной критикой и литературой, работал под псевдонимом «Lagenevais»[1][6].
Напишите отзыв о статье "Кастиль-Блаз"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [slovari.yandex.ru/~книги/Музыкальный%20словарь/Блаз/ Музыкальный словарь // Блаз](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2872 дня))
- ↑ 1 2 3 [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_music/3492/Кастиль Музыкальная энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, Советский композитор. Под ред. Ю. В. Келдыша. 1973—1982 // Кастиль-Блаз Ф. А. Ж.]
- ↑ [musenc.ru/html/k/kastil5-blaz.html Источник: Музыкальная энциклопедия, 1973—1982]
- ↑ [belcanto.ru/pasta.html Джудитта Паста (Pasta)]
- ↑ [www.kholopov.ru/palestrina/palestrina.html Ю. Н. Холопов. Категории тональности и лада в музыке Палестрины]
- ↑ Блаз де Бюри Анри // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Кастиль-Блаз
– Отчего же так? – спросил Пьер.– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
