Кастиэль

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Кастиэль
Castiel

Миша Коллинз в роли Кастиэля
Появление

Воскрешение Лазаря

Исполнитель роли

Миша Коллинз

Создатель

Эрик Крипке

Число эпизодов

80

Информация
Прозвище

Кас

Возраст

367 млн. лет

Род занятий

падший ангел, хранитель Винчестеров

Прототип

каббалистический ангел КастиэльК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3731 день] и персонаж комиксов Джон Константин[1]

Кастиэ́ль (англ. Castiel) — один из главных героев американского мистического телесериала «Сверхъестественное» производства компании Warner Brothers, исполненный Мишей Коллинзом. Также появился в спин-оффе Сверхъестественного веб-сериале «Укротители духов».

Ангел впервые появился в первой серии четвёртого сезона, сам персонаж был использован для введения темы христианской мифологии в историю сериала.[2] По сюжету — Кастиэль возвращает Дина Винчестера прямиком из ада, после этого помогает Дину и его брату Сэму в борьбе с различными демонами и ангелами. Являясь ангелом, он обладает рядом сверхъестественных способностей, в том числе способность убивать демонов одним прикосновением..[3] Поначалу персонаж почти не демонстрирует эмоций. Но со временем его мировоззрение меняется, и меняет его Дин Винчестер. Кастиэля также называют Ангелом, оттдавшим всё, ради Человека. Даже в сериале это несколько раз подтверждалось самим ангелом, а также некоторыми персонажами. Метатроном, к примеру.

В отличие от стереотипного образа ангела на телевидении, Кастиэль не всегда помогает людям, также он может, если это необходимо, убить невиновного. Кастиэль сломлен. Он совсем не любит себя, считает себя ненужным, «расходным материалом» (так назвал его один ангел в 11 сезоне). Он всегда стремится пожертвовать собой. Изначально Коллинз пробовался на роль демона в сериале, так как Эрик Крипке не хотел, чтобы фанаты узнали о введении ангелов в сериал. Актёр готовился к роли, читая книгу Откровения, и за основу взял образ с его младшего брата. В ответ на положительные отзывы о персонаже — создатели сериала расширили его роль, сделав его одним из основных персонажей сериала.





История персонажа в сериале

Ангелы

Согласно мифологии сериала, человеку не дано услышать истинный голос и узреть истинный облик ангела. Попытка взглянуть на ангела приводит к тому, что человеку выжигает глаза, ангельский голос обладает разрушительной силой, поэтому барабанные перепонки человека просто не смогут его выдержать. Однако, существуют избранные, способные узреть ангела и услышать его голос. Для общения с обычными людьми ангел должен вселиться в человека («сосуд»). Сосуд у каждого ангела свой. Войти в человека («сосуд») ангел может только с разрешения избранного. Если ангел вселится в человека, не предназначенного для этого ангела, тело человека сгорит. [4]

Джимми Новак

Джимми Новак — обычный, ничем не примечательный семьянин и набожный христианин. У него есть жена и дочь. Но однажды он слышит как с ним кто-то разговаривает, как оказывается — это настоящий ангел с небес, которого зовут Кастиэль. Однажды ангел просит его, чтобы доказать свою веру, погрузить руку в кипящую воду. Амелия — жена Джимми не верит в его общение с ангелом, и говорит что ему нужна помощь психиатра. Амелия ставит ультиматум: или Джимми лечится или она берёт с собой дочь и уходит. Новак не знает что делать, поэтому он молится ангелу. Джимми соглашается стать сосудом для Кастиэля при условии, что тот защитит семью.[5]

После того, как Джимми становится сосудом Кастиэля, он на год оставляет свою семью и возвращается к ней только в эпизоде «Вознесение». Однако, в конечном итоге его и его семью находят демоны, из-за чего все подвергаются большой опасности. В самого Джимми стреляет его одержимая жена, но всё кончается тем, что он вновь становится сосудом ангела, вместо своей дочери Клер.[5]

Кастиэль

В начале 4 сезона Кастиэль спасает Дина Винчестера из Ада, согласно словам самого Кастиэля, по личному поручению Господа. На плече Дина остался ожог в виде отпечатка ладони Кастиэля.

В пятом сезоне Кастиэль убивает спутников Захарии и вынуждает своего бывшего начальника исцелить братьев и уйти. После этого Кастиэль рисует на рёбрах братьев енохианские символы, чтобы укрыть их от взора любого ангела, даже Михаила. В серии «Две минуты до полуночи» Кастиэль оказывается совсем бессильным. Он извиняется перед Дином за свои слова и помогает братьям одолеть Чуму и забрать его кольцо. Позже, он вместе с Сэмом и Бобби совершает набег на компанию "Нивеус", которая собирается развести по всей стране вирус Кроатон под видом лекарства от гриппа. Он жалеет, что лишён своих сил, но оказывается полезным и без своих способностей. Он спасает Сэма от заражённого и говорит: «Вообще-то эта штука может быть полезной».В финальной серии Кастиэль выглядит почти человеком. Он сопровождает братьев и Бобби в Детройт, где Сэм планирует сказать "да" Люциферу и, переборов того внутри себя, прыгнуть в клетку. Кастиэль неловко прощается с Сэмом, вовремя не сообразив, что тому нужна моральная поддержка. Когда же Сэм не осилил Люцифера, Кастиэль теряет надежду и планирует напиться и смиренно ждать конца. В финальном противостоянии Дин приезжает на кладбище Сталл и видит Михаила (в теле Адама) и Люцифера (Сэм). Дин пытается поговорить с Сэмом, но это раздражает Михаила и тот, похоже, хочет удалить Дина с поля боя. Но неожиданно является Кастиэль и с криком "жопозадый" бросает в Михаила бутылку с зажжённым святым маслом. Это на время изгоняет Михаила. Люцифер глубоко возмущён этим, говоря, что никому не позволено вредить его брату, и щелчком убивает Кастиэля, взрывая его сосуд. Через некоторое время Кастиэль возвращается и видит избитого Дина, склонённого над тем местом, куда прыгнул Сэм. Бог вновь вернул Кастиэля и не только восстановил его силы, но и сделал серафимом. Он исцеляет раны Дина и воскрешает Бобби Сингера. Ангел говорит, что вернётся на Небеса, ведь без Михаила там начнётся анархия.

В шестом сезоне в серии 6.03 «Третий человек» Кастиэль снова возвращается, помогая братьям в борьбе с демоном Кроули и всевозможными монстрами. После заточения Михаила и Люцифера, в Раю начинается гражданская война между сторонниками начала Апокалипсиса, которых возглавляет архангел Рафаил, и ангелами, желающими остановить возможность нового Апокалипсиса которых возглавил Кастиэль. В этой же серии выясняется, что некий ангел Бальтазар похитил священные артефакты ангелов вроде посоха Моисея и теперь раздаёт их людям для осуществления своих корыстных планов. Позже Кастиэль выясняет, что Сэм, вырвавшись из клетки Люцифера, «забыл» там свою душу. Дин старается приложить все усилия, чтобы её вернуть, но Кастиэль начинает его отговаривать.С развитием сюжета фигура Кастиэля в 6 сезоне становится всё более загадочной. Оказывается, он руководит действиями Бальтазара и он связан каким-то сговором с демоном Кроули. Так же Кастиэль принимает все возможные меры для получения душ людей, которые, по его словам, обладают огромной силой. Так, в серии 6.17 «Моё сердце будет биться дальше» он приказывает Бальтазару отправится в прошлое и спасти Титаник, чтобы в дальнейшем заполучить души всех, кто находился на спасённом от затопления корабле, но операция срывается. Заключает сделку с Кроули, согласно которой заполучает половину всех душ чистилища. В серии 6.22. «Человек, который слишком много знал» убивает Бальтазара, предавшего его. Обманывает Кроули, не дав тому заполучить души из чистилища.В конце шестого сезона, заполучив все души из чистилища, он щелчком пальцев убивает Рафаила и объявляет себя Богом.

В начале седьмого сезон пытается быть Богом, но узнает что внутри него так же скрываются древние монстры чистилища. В то время, как он по всему миру карает всех, кто, по его мнению, оскверняет имя Бога, его оболочка начинает разрушаться, покрываясь ожогами и волдырями. В определённый момент контроль над его телом захватывают левиафаны, самые страшные твари чистилища, поглощенные Кастиэлем, и устраивают резню в телецентре. Очнувшись посреди окровавленных трупов, Кас наконец понимает, что зашёл слишком далеко и ему не совладать со всеми тварями, что заключены в нём. Он обращается за помощью к братьям Винчестерам, чтобы они помогли ему вернуть все души в чистилище. Вместе они проводят ритуал и вновь открывают врата в чистилище. Сильно ослабевший Кастиэль выпускает из себя все души, и те возвращаются на своё положенное место. Он приходит в себя и его оболочка восстанавливается. Он высказывает Винчестерам слова раскаяния и говорит, что хотел бы искупить вину.Но вдруг он говорит им бежать — оказывается, левиафаны не покинули его тело. Кас из последних сил пытается сопротивляться им, но тщетно — они захватывают его тело. Левиафаны говорят, что Кастиэль умер, хотя по словам Уриэля: «Ангела может убить только ангел», и теперь они свободны. Однако, даже наполненная лишь левиафанами, оболочка Кастиэля не выдерживает и снова начинает умирать. Понимая это, Левиафаны направляются к ближайшему водохранилищу и там высвобождаются, распространяясь по всему водопроводу. К берегу прибивает лишь окровавленный плащ оболочки Кастиэля. В 17 серии 7-го сезона Дин ищет кого-либо, кто может помочь Сэму, и один охотник рассказывает ему о неком Эмануэле, объявившемся пару месяцев назад, способном исцелять как физические, так и душевные болезни. Этот охотник для проверки способностей «целителя» расставил всевозможные ловушки, но Эмануэль спокойно прошёл через них и действительно его исцелил, вернув зрение. Дин отправляется к Эмануэлю и неожиданно застает там демона, поджидающего целителя, чтобы воспользоваться его силой в борьбе с левиафанами. Однако Дин убивает демона, и в этот момент к дому подходит целитель. «Я видел его лицо. Настоящее лицо» — восклицает испуганный Эмануэль, а удивленный Дин узнает в нём Каса. Выясняется, что Кастиэль ничего не помнит из своей прошлой жизни, он очнулся нагим у озера, где его и нашла Дафна, позже ставшая его женой. С тех пор прошло около трёх месяцев. Кас вспоминает кто он, когда Мег говорит ему, что он ангел, и Кас отправляет к входу, окруженному демонами. Кастиэль постепенно вспоминает свою жизнь в схватке с демонами. Расправившись с демонами и вспомнив все произошедшее с ним, удрученный Кастиэль хочет уйти, говоря, что не достоин жизни после стольких грехов, но Дин останавливает его и вытаскивает из багажника машины его плащ, отчего ангел меняет своё решение, надевает плащ и соглашается помочь Сэму. Кас появляется в больнице рядом с Сэмом в тот момент, когда демон подвергает его пытке с электрическим током, и пытается восстановить стену, предварительно убив демона, но ничего не получается — «Стена уничтожена в пыль», а Сэм не узнает его. На вопрос Дина, можно ли что-то сделать, он говорит, что может лишь забрать боль Сэма. Кас забирает безумие Сэма себе, отчего снова теряет память и сам постепенно сходит с ума. Он остаётся в клинике, так как Винчестеры не в состоянии позаботиться о нём, под присмотром Мэг, устроившейся туда медсестрой. Позже, в последней серии 7 сезона он помогает Дину расправится с Диком Романом и вместе с ним был заточен вместе в чистилище.

В седьмой серии 8 сезона Кастиэль возвращается из Чистилища, откуда его вызволили ангелы. Он решает не возвращаться на небеса и стать охотником, но оказывается под контролем ангела по имени Наоми, которая заставляет Каса докладывать ей обо всех действиях Винчестеров, так, что он ничего об этом не помнит. Наоми пытается найти скирижаль «Ангелы» любой ценой, с помощью Каса, что бы «обезопасить» её и приказывает ему убить Дина и забрать её. Кастиэль избивает Дина, но тому удается достучатся до него, он прикасается к скрижали, связь с Наоми обрывается. Кас скрывается со скрижалью, прячась от ангелов и Винчестеров. Но вскоре ангелы находят Каса. Наоми требует отдать ей скрижаль. Один из ангелов оказывается предателем, работающим на Кроули, и похищает Кастиэля. Кроули без труда догадывается, что Кас спрятал скрижаль внутри своего сосуда, и вытаскивает её через рану в животе. Воспользовавшись отлучкой Кроули, раненый Кас убивает стерегущего его предателя и из последних сил перемещается к Винчестерам. Дин сильно зол на Кастиэля, потому что он потерял скрижаль, и испытывает боль оттого, что Кас, после всего, что было, сбежал от него. Сэм просит брата быть мягче с ангелом, но в этот раз Дин не склонен сразу простить и забыть. Винчестеры тем временем, находят Метатрона, писаря Божьего, который и написал скрижали. Они узнают, в чём состоит последнее испытание и уезжают, а Метатрон предлагает Кастиэлю закрыть врата рая, чтобы ангелы решили все свои проблемы, не навредив планете. Кас соглашается и приступает к выполнению испытаний. После прохождения первого испытания, Метатрона забирает на небеса Наоми со своим отрядом. Нуждаясь в помощи, Кастиэль приходит к Дину, который страхует Сэма, приступившего к последнему испытанию. Сэм уговаривает Дина идти помочь Кастиэлю. В ожидании появления купидона, чей лук является вторым испытанием, Дин и Кас сидят в баре, наблюдая за барменом, который является целью купидона. Дин гораздо дружелюбнее и спокойнее, чем при их предыдущей встрече. Оба друга прекрасно понимают последствия ангельских испытаний, что скоро их пути навсегда разойдутся, и даже не пытаются скрыть свою грусть. Кас и Дин забирают лук купидона, и Дин звонит Кевину, чтобы узнать, в чём заключается третье испытание. Кевин говорит, что о таких испытаниях в скрижали не сказано ни слова. Внезапно появившаяся Наоми, говорит Дину и Касу, что она допросила Метатрона, и его истинное намерение — свергнуть всех ангелов на землю, чтобы отомстить за себя. Кас, у которого есть на то веские основания, не желает верить ни единому слову. Наоми в отчаянии, чтобы доказать, что говорит правду, спешит предупредить Дина, что третье испытание убьет Сэма. Встревоженный Дин велит Касу перенести его обратно к Сэму. Кас, не убежденный Наоми, возвращается на небеса, и видит, что она мертва. Метатрон, оказавшийся обманщиком, забирает благодать Каса, которая является последним элементом для выполнения его плана. Кас, ставший человеком, оказывается на земле, и смотрит в небо, с которого падают ангелы.

В 9 сезоне на Каса охотятся многие из падших ангелов, но сам Кас не может дать им отпор. Он долго от них скрывается, но его находит один из жнецов, работающих одну из группировок ангелов. Жнец обманом захватывает его в плен и пытает, а потом убивает. Чуть позже ангел, который находится внутри Сэма, воскрешает Кастиэля, после чего он возвращается к спокойной жизни обычного человека. Охота за Кастиэлем продолжается. На его след выводит одна из ангелов, желавшая ему помочь. Кастиэля подвергают пыткам и оставляют наедине с одним из ангелов. Тот считает, что Кастиэль всё ещё сотрудничает с Метатроном и просит замолвить за него словечко. Кас обманывает его, после чего перерезает ему горло и забирает ангельскую благодать. Убив всех ангелов, стоявших у него на пути, он выбирается из плена. Позвонив Дину, он заявляет что у него всё хорошо и он теперь снова ангел. Также, рассказывает, что ангел Иезекииль, якобы помогавший Сэму выжить, умер ещё при падении на землю, а внутри него совсем другой ангел. В эпизоде «Дорожное приключение» Кастиэль вместе с Дином и Кроули пытаются отыскать Гадриэля. В итоге они находят его в доме Александра Сарвера. Гадриэль отбросил Дина силой мысли, но был вырублен Кастиэлем. В итоге — Дин вместе с Кастиэлем и Кроули помогают вытащить Гадриэля из тела Сэма. Он возвращается в свой сосуд. В эпизоде «Король проклятых»выясняется, что Кастиэль возглавил самую крупную фракцию ангелов, объединив ангелов со стороны Малахии и Варфоломея. Кастиэль встречается с Гадриэлем и пытается убедить его, что Метатрон не тот, кому нужно верить. Внезапно на Кастиэля совершается нападение, но им удается отбиться. Кастиэль предлагает ему сообщать о действиях Метатрона. В эпизоде «Лестница в Небо» Ряд ангелов взрывают себя, крича что они делают это ради Кастиэля. Метатрон связывается с группой Кастиэля и говорит всем, что Кастиэль украл благодать, и она уже угасает. Также, Метатрон говорит все, что он даст им всем доступ на Небеса, если они присоединятся к нему. Ангелы говорят Кастиэлю, чтобы он убил Дина, за то что тот убил Тессу, но он отказывается. В итоге, группа Каса присоединяется к Метатрону. Однако, Гадриэлю стал противен обман Метатрона, поэтому он решает сменить сторону.В эпизоде «Ты веришь в чудеса?» Метатрон делает заявление по "ангельскому радио", что он спускается на Землю, а врата в Рай будут закрыты до его возвращения. Ночью, Дин приезжает к нему и пытается убить его Первым Клинком. Но Ангельская скрижаль дает Метатрону невероятные силы, к тому же он знает, что Кастиэль и Гадриэль пытаются разрушить ее, но попадают в ловушку. Метатрону с легкостью избивает Дина и не дает ему поднять клинок. В итоге он убивает Дина. А в это время, Кастиэль выбирается из тюрьмы, с помощью Гадриэля, который принес себя в жертву, дабы освободить его. Он разрушает ангельскую скрижаль, и Метатрон резко телепортируется, не давая Сэму убить его. На Небесах он магией пристегивает наручники в кресле, где сидит Кастиэль. Метатрон говорит, что Дин мертв и ангелы это овцы, которым нужен поводырь, и они будут слепо следовать за ним.Метатрон собирается убить Кастиэля, но он говорит ему, что ангелы все слышали, так как он включил "ангельский вещатель". Ангелы хватают его, но вместо того, что бы убить, Кастиэль заточает его в Небесную Тюрьму. Ангел Ханна сообщает Кастиэлю о том, что без своей благодати он погибнет, но Кастиэль не спешит ее возвращать, расстроенный смертью Дина.

В первой серии десятого сезона Сэм звонит Касу, чтобы доложить ему о Дине. Из-за чужой благодати Кас находится в не очень хорошем состоянии. После телефоного звонка приходит Ханна. Ханна рассказывает, что небесам нужна его помощь. Нужно вернуть на небеса ангелов Одина и Даниэль Ангел находит свою настоящую благодать. Впоследствии Кроули спасает ослабевшего Каса и Ханну от Одины, забирает её благодать и отдает Кастиэлю, после чего к тому возвращаются силы. В 7 серии 7 сезона Ханна покидает свой сосуд и Кастиэль больше не ищет беглых ангелов. Он старается помочь дочери своего сосуда Клэр. Сначала она отторгает его, но постепенно между ними налаживается контакт. После того как Дин устроил резню в доме Рэнди, Сэм решает что нужно избавить Дина от метки, хотя сам Дин прекращает бороться и пытается жить с этим. Ради помощи Кас достает с небес Метатрона и Дин ранит его и чуть не убивает, но Касу и Сэму удается его остановить. Затем Кас выходит на Каина и в разговоре с ним узнает, что тот собрался истребить 10 часть человечества. С помощью приманки, Сэм, Дин, Кас, Кроули заманивают Каина в огромную дьявольскую ловушку, где с первым клинком с ним сражается Дин. Каин побеждает его и готовится убить, но в последний момент Дин отрезает ему руку и затем поколебавшись убивает Каина. Чтобы помочь Дину, Кас вновь решает вытащить Метатрона, но ангелы не пускают его на небеса. С помощью Бобби Сингера Кас проникает на небеса и вытаскивает Метатрона. ЗАтем он лишает его благодати и под угрозой смерти допрашивает. Метатрон ничего не знает о том, как снять метку, но обещает отдат ьКасу оставшуюся благодать, что спасает ему жизнь. Кас возвращает свою благодать, но Метатрону удается сбежать на его машине. Кастиэль становится соучастником команды (Ровена, Сэм, Чарли), которые ищут путь избавить Винчестера от первого проклятья с помощью книги проклятых. О нприсматривает за Ровенной и Чарли, но Чарли сбегает и её убивает Эдлтон Стайн. После этого Дин истребляет все американское отделение семьи Стайн, включая молодого парня, которому даже не пересаживали органов. Кас пытается остановить Дина, но тот начинает избивать Каса, который не сопротивляется. Свалив окровавленного Каса на землю, Дин наставляет на него клинок и бьет рядом с ним, сказав держатся ему и Сэму от себя подальше и уходит. В последней серии 10 сезона, Кас привлекает Кроули, чтобы тот достал ингридиенты для заклинания по снятию метки, что тот успешно делает. В итоге Ровена снимает метку с Дина ,освободив при этом тьму. Заклинание сняло с неё железные оковы, она обездвижила Кастиэля и Кроули и с помощью заклинания послушной собаки натравила Кастиэля на Кроули.

Люцифер

В 10 серии 11 сезона Кастиэль дает согласие Люциферу на вселение в его тело и тот берет его под контроль. После этого Люцифер выбирается в теле Каса и из клетки с братьями, но не выдает себя. Затем он возвращается в ад, где убивает Ровенну и свергает Кроули, делая из него свою собачку и сам становится королём. В 11 серии Люцифер бродил по парку, перед этим покормя уток. За ним увязался ангел. Люцифер не шел на конфронтацию, а говорил, что он поможет убить Амару. Ангел сказал, что её нельзя уничтожить, а его можно и напал на него. Люцифер уничтожил ангела щелчком пальцев. После чего появился на базе Винчестеров, где стал искать сведения об оружии против Амары. Там же Дин рассказал ему, что между ним и Амарой есть связь. В 14 серии Люцифер требует принести ему все оружие, что есть в аду. Кроули находящийся на цепи, говорит, что понимает, что тот не достаточно силен. Люцифер соглашается. Внезапно Дин звонит ему и тот прибывает на базу Винчестеров. Винчестеры, объясняют, что есть оружие, известное как Рука Бога, которое нацисты потеряли во время второй мировой войны. Люцифер говорит, что оно идеально подходит и переносит Дина прошлое на корабль, где оружие было замечено в последний раз. Но сам проникнуть не может из за защитных знаков. Вернувшись в бункер, он с Сэмом ищат способ обойти знаки. Сэм находит подходящее заклинание, но для него нужна сила архангела. Сэм отказывается от идеи, но Люцифер начинает готовить ингредиенты. Сэм предлагает прикоснуться к его душе и говорит, что доверяет Касу. Люцифер смеется и раскрывает себя, готовясь убить Сэма. Но Кастиэль одолевает его внутри себя и не дает убить Сэма. Кастиэль объясняет Сэму, что он нужен ,чтобы убить Амару и спасти Дина, так как сам не сможет вернуться в прошлое. В итоге Дельфина Сейду с помощью руки Бога стирает последний знак в своем сердце и Люцифер телепортирует Дина обратно с рукой. Сэм говорит, что это не Кас. Люцифер говорит ,что идея с конспирацией была неудачной с самого начала и что этого оружия хватит чтобы убить Амару. Но ему не удается его использовать, т.к оно одноразового действия,о чем говорит Дин. Разъяренный Люцифер идет на Дина но Сэм с помощью кровавого символа изгоняет его. В 15 серии Люцифер занят поисками новых рук Бога. Он спрашивает Кроули, но тот клянется, что сказал бы, если бы знал. В итоге Люцифер прибегает к хитрости, он дает задание демону Симмонс освободить Кроули, чтобы тот привел его к руке Бога, что та успешно делает. Однако Кроули самому удается перехитрить Люцифера и завладеть жезлом Аарона. В итоге Кроули испозует жезл на Люцифере. Симмонс бросается на ударную волну и рассыпается в пыль. Люцифера отбрасывает к стене. Кроули хочет добить Люцифера, но силы жезла иссякают. Люцифер одним ударом сбивает с ног Кроули, но тот успевает телепортироваться. В 18 серии Люцифер появляется на небесах, утверждая, что он может одолеть Амару. Ангелы не хотят сотрудничать, утверждая, что он зло. Тот говорит, чт оэто пиар ход. В итоге ему удается убедить ангелов, после чего он решает остаться на небесах после победы над Амарой и просит ангелов называть его Богом. Внезапно Амара атакует небеса и сбивает всех ангелов вместе с Люцифером с ног. Братья вызывают Люцифера и захватывают его в ловушку. Тот требует отдать ему рог Иисуса Навина. Дин использует кровавый символ и подавляет Люцифера. Тело возвращается к Касу. Дин просит его изгнать Люцифера, но Люцифер снова берет тело под контроль. После этого Кроули залетает в тело Каса и пытается достучатся до него. Но Кас говорит, что это плохая идея. Люцифер появляется и начинает избивать Кроули. Кас не реагирует, лишь говоря, что они ему телик сломают. Братья изгоняют Кроули из тела Каса с помощью экзорцизма и он возвращается в свое. Огонь святог омасла гаснет и Люцифер освобождается и захватывает рог. Кроули телепортируется. Люцифер начинает душить братьев силой мысли, но появляется Амара. Люцифер использует на ней мощь рога, но на неё это никак не действует. Амара телекинезом приближает его к себе и телепортируется с ним, после чего начинает пытать. В 21 серии Люцифера спасают из плена Сэм, Метатрон, а также Чак(Бог), который исцеляет его, после долгих мучений.

Прототип персонажа

Внешний вид был основан, на персонаже комиксов - Джоне Константине.

В христианской мифологии не встречается ангел с именем Кастиэль, но в каббалистическом учении есть [[Кастиил]][6], который является Престолом Бога и одним из сильнейших ангелов. Также Кастиил считается Ангелом Четверга (по некоторым данным — субботы). Поэтому некоторые поклонники усматривают в имени ангела своеобразное «пасхальное яйцо», ведь на американском телевидении до 6 сезона сериал транслировался по четвергам.

Также упоминание об ангеле с очень похожим по звучанию именем есть в книге Сефер ха-разим — одной из древних книг периода Талмуда. Книга была издана Мордехаем Маргалиотом в 1966 году в Иерусалимском издательстве «Едиот ахронот». Именно в ней перечислены имена ангелов и их распределение по семи небесам. Кастиэль обитает на шестом небе, в восточной части этого самого неба, и это действительно ангел-воин, к помощи которого, видимо, можно прибегнуть во время битвы.

Отзывы и рецензии на актёрскую работу Миши Коллинза

  • Кастиэль занял девятое место в топе «Лучший новый телевизионный персонаж» по версии сайта TV.com.[7]
  • TV Squad также высоко оценили работу актёра, говоря о том, что Миша создал пугающе точный образ нечеловеческого существа, проделав огромную работу.[8]
  • Карла Петерсон (The San Diego Union-Tribune) назвала концепцию Кастиэля «гениальной», а актёра в роли Кастиэля «невероятным».[9]
  • Критик Трейси Моррис посчитал, что игра Коллинза (Кастиэль/Джимми Новак) в эпизоде «Вознесение» достойна «Эмми».[10]

Напишите отзыв о статье "Кастиэль"

Примечания

  1. Reed, M R [eclipsemagazine.com/hollywood-insider/6692/ Hollywood Insider:Supernatural’s Angel of Thursday – Chatting with Misha Collins About Castiel]. Eclipse Magazine (September 25, 2008). Проверено 8 апреля 2009. [www.webcitation.org/68FluwEC0 Архивировано из первоисточника 8 июня 2012].
  2. O’Hare, Kate (November 18, 2008). "[blog.zap2it.com/frominsidethebox/2008/11/misha-collins-i.html» Misha Collins Is 'Supernatural’s' Dark Angel]. Zap2it. Retrieved on 2009-04-08.
  3. «Abandon All Hope...». Writer: Ben Edlund, Director: Phil Sgriccia. Supernatural. CW. November 19, 2009. Серия 10, сезон 5.
  4. [www.supernaturalwiki.com/index.php?title=Castiel#Castiel_in_fandom Supernatural Wiki]
  5. 1 2 [www.supernaturalwiki.com/index.php?title=Jimmy_Novak Jimmy Novak — Super-wiki]
  6. В некоторых источниках — Кастиэль
  7. TV.com staff (December 15, 2008).[www.tv.com/story/12012.html «TV.com Top Ten: Best new supporting characters of 2008»] Retrieved on 2009-04-08.
  8. [www.tvsquad.com/2009/01/21/tv-squad-ten-reasons-you-should-watch-supernatural/ «TV Squad Ten: Reasons you should watch Supernatural»]. TV Squad. January 21st, 2009. Retrieved on 2009-04-08.
  9. Peterson, Karla (September 27, 2008). [www.signonsandiego.com/news/features/20080927-9999-1c27trackm.html «Trackback: Karla Peterson»]. The San Diego Union-Tribune. Retrieved on 2009-04-09.
  10. [firefox.org/news/articles/2765/1/Supernatural-Review-Episode-420-The-Rapture--Does-Dean-Winchester-Dream-of-Electric-Sheep/Page1.html «Supernatural Review: Episode 4.20 The Rapture — Does Dean Winchester Dream of Electric Sheep?»]. Firefox. May 2nd, 2009. Retrieved on 2009-05-03.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Кастиэль

– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.