Касымов, Анвар Махмудович

Анвар Махмудович Касымов
узб. Қосимов Анвар Маҳмудович
Дата рождения:	13 апреля 1933(1933-04-13) (91 год)
Место рождения:	Ош, Киргизская ССР, СССР
Страна:	СССР СССР→Киргизская ССР Киргизская ССР→Узбекистан Узбекистан
Научная сфера:	внешняя политика, международные отношения
Место работы:	Узбекский университет мировой экономики и дипломатии и Ташкентский государственный институт востоковедения
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Национальный университет Узбекистана
Известные ученики:	Лола Каримова-Тилляева
Известен как:	востоковед, политолог
Награды и премии:

Анвар Махмудович Касымов (род. 13 апреля 1933 года в Оше) — ведущий советский, узбекский учёный-востоковед, индолог, тюрколог, эксперт по внешней политике и международным отношениям, доктор исторических наук, профессор.

Биография

Родился в семье Махмуда Косимова, советского военачальника, одного из первых узбекских полковников, командиров полков. Махмуд работал военным атташе Посольства СССР в Иране.

Анвар Касымов работал заведующим отдела пропаганды и агитации ЦК Компартии Узбекской ССР, в Центральном аппарате МИД СССР, советником посольства СССР в Турции. Профессор, заведующий кафедрой Узбекского университета мировой экономики и дипломатии и Ташкентского Государственного института Востоковедения. В 1991 году под руководством Анвара Касимова в Ташкентском Государственном институте Востоковедения была основана кафедра мировой политики.

Награждён медалью «Дружбы» с формулировкой «За большие заслуги в оказании помощи Вьетнаму в подготовке научных кадров, в укреплении дружбы и многостороннего сотрудничества между Вьетнамом и Узбекистаном».

Анвар Касымов имеет четырёх детей: дочерей Мумтаз Абдураззакову (1966, востоковед), Назокат Касымова (1969, профессор Узбекского университета мировой экономики и дипломатии), и сыновей Махмуда Касымова (1979, востоковед) и Музаффара Касымова (1981, экономист, предприниматель).

Библиография

Основные работы:

• «Борьба Майсура за независимость в конце XVIII в.» Акад. наук УзССР. Ин-т востоковедения им. Бируни. Ташкент: Наука, 1964. 117 с
• «Борьба Индии за мир и международное сотрудничество». Ташкент, 1967. 60 с.
• «Современная Турция». Ташкент, 1979. 176 с. (узб.)
• «Турция». Ташкент, 1992. 152 с. (узб.).
• «Основные направления внешней политики Республики Узбекистан». Ташкент, 1994. 112 с. (в соавторстве).
• «Основы дипломатии». Ташкент, 1996. 110 с. (узб.).
• «Дипломатическая и консульская служба». Ташкент, 1998. 129 с. (узб.).
• «Международно-правовые аспекты создания зон, свободных от ядерного оружия: концептуальный и практический аспекты». Гос. науч. изд-во «Узбекистон миллий энциклопедияси», 1999 г, 112 стр.
• «Внешнеполитические ориентиры Республики Узбекистан». Ташкент, 2000. 120 с

Награды

• Медаль Дружбы (2005)
• Заслуженный наставник молодёжи Республики Узбекистан

Ссылки

• [sharqshunos.uz/kasyimov-anvar-mahmudovich-doktor-istoricheskih-nauk-professor-zaslujennyiy-nastavnik-molodeji-respubliki-uzbekistan/ Касымов Анвар Махмудович]
• [www.tashgiv.uz/index.php?option=com_content&view=article&id=457&lang=ru&Itemid=48 Кафедра мировой политики ТГИВ]

Отрывок, характеризующий Касымов, Анвар Махмудович

– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.


В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.