Касьян, Саркис Иванович

Саркис Иванович Касьян<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
председатель ЦИК Армянской ССР
июля 1928 года — декабрь 1930 года
Рождение:	Шуша, Елизаветпольская губерния, Российская империя

Саркис Иванович Касьян (Сергей Иванович Кашьян) (настоящие имя и фамилия Саркис Оганесович Тер-Каспарян; 16 [28] января 1876, Шуша, Елизаветпольская губерния — декабрь 1937) — армянский советский государственный и партийный деятель, публицист.

Биография

Родился 16(28) января 1876 года в Шуше, в мещанской семье. В 1901 поступил в Лейпцигский коммерческий институт, в 1904 закончил образование на философском факультете Берлинского университета. Кандидат коммерческих наук, кандидат философских наук. Член РСДРП с 1905 года. Во время Революции 1905‒1907 — один из создателей армянской большевистской печати. В 1912‒1914 руководил Тбилисской партийной организацией. В 1917‒1918 редактировал армянские большевистские газеты.

В 1918 — член Кавказского краевого комитета РКП(б), член Тифлисского бюро Кавказского краевого комитета РКП(б). С сентября 1919 — член Армянского комитета РКП(б), член Армянского ревкома.

В январе 1920 был одним из организаторов и руководителей 1-й конференции большевистской организации Армении. В 1919—1920 председатель Армянского комитета (Арменкома) РКП(б). Декларация Армревкома, написанная Кашьяном, 29 ноября 1920 года провозгласила свержение дашнакского правительства и установление Советской власти в Армении.

С 29 ноября 1920 по март 1921 — председатель Военно-революционного комитета Армении.

Был делегатом 3-го конгресса Коминтерна (1921). С июля 1921 по ноябрь 1922 — кандидат в члены Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала. Делегат 16-го съезда ВКП(б) (1930).

С 1924 — ректор Закавказского коммунистического университета имени 26-ти Бакинских комиссаров.

До 1927 — председатель Совета Национальностей ЦИК ЗСФСР.

С 9 апреля 1927 по 20 февраля 1931 — председатель ЦИК ЗСФСР.

С июля 1928 по декабрь 1930 — председатель ЦИК Армянской ССР.

Член ВЦИК, ЦИК СССР.

В 1931—1934 — председатель Верховного Суда ЗСФСР.

Арестован, расстрелян в декабре 1937 года. Реабилитирован посмертно.

Литература

• Большая Советская энциклопедия: В 30 т. — 3-е изд. — М., 1969—1978. — Т. 11. — С. 513.
• [www.knowbysight.info/KKK/03079.asp Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991]
• Ленин В. И. Полное собрание соч. — 5-е изд. — Т. 42. — С. 54. (В телеграмме на имя Кашьяна 2 декабря 1920 В. И. Ленин приветствовал Советскую Армению).

Отрывок, характеризующий Касьян, Саркис Иванович

– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.