Каталонизм

Каталонизм, каталонское национальное движение или каталонский национализм (кат. catalanisme) — социальное, культурное и политическое движение в так называемых каталанских странах, направлено на утверждение политической, языковой и культурной идентичности Каталонии и территорий, где распространён каталанский язык.

Фусте Жуан (кат. Joan Fuster), один из самых известных валенсийских писателей, утверждал, что «каталонский национализм существует потому, что есть национализм испанский». Причиной появления этого движения стали запрет каталонского языка сначала в 1700 году на территории Северной Каталонии, которая отошла к Франции по Пиренейскому договору, а также после утверждения Филиппом V Кастильским Декретов Нуэва-Планта в 1714 году, которые уничтожили традиционные права каталонцев в Южной Каталонии. Репрессии против языка, культуры и политических институтов каталонцев продолжались и в XIX и XX вв., особенно во время диктатур Примо де Риверы и Франсиско Франко.

Каталонский национализм впервые чётко проявил себя в культурологическом движении возрождения каталонской культуры и каталонского языка в XIX веке (кат. Renaixença — «возрождение») с восстановлением праздника Жокс Флуралс (кат. Jocs Florals, окс. Jòcs Floraus — «праздничные игры», соревнования в красноречии и поэтике с вручением победителям призов в форме искусственных цветов из золота и драгоценных камней).

В 1892 году были опубликованы Манрезкие принципы (кат. Bases de Manresa), в которых предлагалось восстановить средневековую каталонскую конституцию, которая действовала до 1714 года

Современное каталонское национальное движение проявляет себя в нескольких принципах: общепризнанным является тезис о каталонцах, как отдельная нация (это подтверждено на референдуме в Каталонии), продолжением этого принципа является признание права каталонцев на самоопределение, что частью политикума трактуется как полная независимость, а другой частью — как широкое самоуправление в составе Испании, которая может быть трансформирована в федерацию. Также не исключено, что если Каталония отделится от Испании, Валенсия и Балеарские острова войдут в её состав.

Несмотря на предоставленное Каталонии самоуправление с официальным статусом каталанского языка и финансовой квази-независимостью, каталонизм практически перешёл в каталонский сепаратизм до такой степени, что в 2009—2010 гг. прошли неофициальные опросы-референдумы о независимости Каталонии, на которых более 90 % высказалось за независимость, а в сентябре 2012 г. по всей Каталонии прошла массовая манифестация с участием 1,5 миллионов человек под лозунгом «Каталония — новое государство Европы».

После прошедших 25 ноября 2012 г. региональных выборов, по результатам которых абсолютное большинство в парламенте составили депутаты партий-сторонников независимости, 23 января 2013 г. парламентом была провозглашена Декларация о суверенитете («Каталония — суверенный политический и правовой субъект в составе Испании»), а на 2014 г. запланирован референдум об отделении [top.rbc.ru/politics/24/01/2013/841914.shtml].

История каталонского национального движения до 1975 года

Истоки и начало развития идей политического каталонского национализма

См. также: История Каталонии, Национальный день Каталонии, Война за испанское наследство, Декреты Нуэва-Планта .

Национальное движение каталонцев в своей современной форме — за возвращение традиционных прав каталанских стран, началось после введения в действие трёх Декретов Нуэва-Планта: декрет 29 июня 1707 года, касающийся Королевств Валенсии и Арагона, декрет 28 ноября 1715 года, касающийся Мальорки и Питиусских островов, и декрет 16 января 1716 года, касающийся Княжества Каталонии.

Эти указы были подписаны во время и сразу после Войны за испанское наследство и взятия войсками Филиппа V Барселоны 11 сентября 1714 года и последнего крупного города каталонских стран Мальорки (сейчас Пальма) 11 июля 1715 года. Указы касались тех территорий, которые поддержали другого претендента на испанскую корону — Карла VI Габсбурга (например, Наварра и Страна Басков сохранили свои права, поскольку поддержали Филиппа V, но через дальнейшую централизацию Испании самоуправления эти территории постепенно сужались и были окончательно уничтожены в XIX в.).

Декретами Нуэва-Планта были уничтожены все местные политические структуры, которые отличались от модели более централизованной Кастилии. Фактически система «общего суверенитета» центральной королевской власти и местных органов самоуправления была заменена на централизованную модель по примеру Франции, откуда происходила испанская династия Бурбонов. В Каталонии и Валенсии были распущены местные Парламенты (кат. les Corts, «Кортс»), на Балеарских островах — Большую и Главную раду (кат. Gran i General Consell), которая выполняла ту же функцию. Церкви были навязаны не свойственные ей функции (в 1730 году архиепископ Мальорки приказал переписать приходские реестры, заменив каталонские имена своих прихожан на кастильские). Каталоноязычные территории больше не имели права осуществлять экономический, фискальный, юридический контроль, отменялась чеканка собственных денег.

Территории распространения каталанского языка отныне делились на провинции, которыми управляли назначенные из Мадрида губернаторы (кат. Capità General), для управления экономикой и финансами создавались специальные провинциальные органы, которыми руководили интенданты (кат. intendències provincials). В Мадриде были созданы государственные секретариаты (кат. secretaries d'Estat), которые впоследствии стали именоваться министерствами. При короле был создан Совет Кастилии (исп.  Consejo de Castilla), где прежнее Арагонское королевство имело меньше депутатов, чем, например, Наварра, Галисия или Астурия, а также испанский парламент, который, впрочем, не играл большой роли в централизованной испанской монархии.

13 апреля 1711 года новый королевский указ восстановил часть прав Арагонского королевства, однако каталоноязычных территорий эти изменения не касались.

В Северной Каталонии наступление на права местного населения началось раньше: после Пиренейского договора между Испанией и Францией 7 ноября 1659 года и присоединения северокаталонских районов Россельона, Баляспи, Кунфлена, Капс и Альта-Серданьи во Францию (интересно то, что испанский король официально не сообщил об этом каталонскому правительству до 1702 года) уже через год были отменены все традиционные каталонские политические институты (хотя в договоре отмечалось, что в присоединённых к Франции районах останется Каталонское самоуправления), а 2 апреля 1700 года Людовик XIV своим указом обязал с 1 мая того же года во всех официальных государственных институтах употреблять исключительно французский язык.

Несмотря на репрессии со стороны испанской и французской монархий и отсутствие собственных политических и административных структур, каталонцы сохранили национальное самосознание и начали борьбу за возвращение своих прав. Уже в 1734 году во французском переводе выходит политическое произведение Выход для усыплённых (кат. Via fora els adormits), где звучит призыв к европейским государствам восстановить самостоятельность каталонских стран (кат. domini català que amb utilitat de l'Europa pot reviure) и создать или «свободную каталонскую республику», или воссоздать независимое Арагонское королевство.

В 1736 году было написано Упоминание об альянсе с Его Высочеством Георгом Августом, королём Великобритании (кат. Record de l'Aliança fet el Sereníssim Jordi Augusto Rey de la Gran Bretanya), в котором напоминается о Женевском договоре 1705 года и обещанную помощь создать Свободную республику Каталонию (кат. Republica Libera de Cathalunya). «Упоминание» подписано 1736 года, указано, что это «22 год нашего рабства» (кат. any 22 de nostra esclavitud).

Ходатайство о защите

См. также:Ходатайство о защите.

Ходатайство о защите моральных и материальных интересов Каталонии (исп.  Memoria en defensa de los intereses morales y materiales de Cataluña), общеизвестно по своему короткому названию «Ходатайство о защите» (кат. Memorial de Greuges, исп.  Memorial de Agravios), — обращение интеллигенции и буржуазии Каталонии к королю Испании Альфонсо XII в 1885 году с требованиями восстановить определённые права каталонцев. Ходатайство было представлено Жуакимом Рубио-и-Осом (кат. Joaquim Rubió i Ors), известным каталонским писателем той эпохи, оно было написано в связи с проектом коммерческого соглашения между Испанией и Великобританией и предложениями унифицировать гражданское право Испании. «Ходатайство о защите» считается первым современным проявлением каталонского национального движения в правовом поле Испании. Принципы «Ходатайства о защите» были положены в основу «Манрезких принципов» (кат. Bases de Manresa), опубликованных в 1892 году.

Возрождение

В середине XIX века, несмотря на то, что на каталанском языке говорило большинство населения так называемых каталанских земель, многие интеллектуалы считали, что нужно переходить на испанский язык: писатель Антони да Кампмань (кат. Antoni de Campmany) писал, что каталанский язык является «средневековым языком провинции, который сейчас является мёртвым для республики, где существует образование» (исп.  un antiguo idioma provincial muerto hoy para la república de las letras).

Процесс возрождения языка начался в 1859 году, когда Жуакимом Рубио-и-Осом был восстановлен праздник Жокс Флуралс. Именно это дало импульс не только интересу к каталанскому языку, но и политическому оформлению каталонского национального движения.

Федерализм

Параллельно с развитием национального движения в Каталонии, в Мадриде возникло движение в поддержку федерализации Испании. Её возглавил выходец из Каталонии Франсиско Пи-и-Маргаль (кат. Francesc Pi i Margall, исп.  Francisco Pi y Margall), который впоследствии стал президентом первой Испанской республики.

В Каталонии федералисты разделились на две группы — радикальное крыло, которое видело федерализацию Испании как промежуточный этап на пути к полной независимости Каталонии (которая, если нужно, могла бы свободно войти в будущую федерацию), и те, кто воспринимал лишь такую модель федерализма, которая была бы предложена Мадридом.

В 1873 году, после провозглашения первой Испанской республики, радикальное крыло федералистов Каталонии провозгласило создание независимого Каталонского государства на базе Совета провинции Барселоны. Каталония не стала независимой, поскольку в январе 1874 года генералом Серрано Франциско была захвачена власть, и в январе 1875 года восстановлена испанская монархия.

Валенти Алмираль и Каталонский конгресс

Главной фигурой национального движения Каталонии этого периода является Алмираль Баланти (кат. Valentí Almirall). Будущую Каталонию он видел полу-независимой, которая вместе с другими народами Пиренейского полуострова должна войти в ассоциацию государств (модель Арагонского королевства).

Алмираль пытался объединить левую республиканскую партию Каталонии, однако это ему не удалось.

На первом каталонском конгрессе (кат. Primer Congrés Catalanista) в 1880 году объединились различные политические и культурные силы — республиканцы-федералисты, аполитичные выдающиеся каталонцы, писатели, организаторы Жокс Флуралс , издатели одного из первых каталоноязычных журналов «Ла Ранашенса» (кат. La Renaixensa — «возрождение»), однако превалировали левые организации. Поэтому правые политики оставили Конгресс.

На конгрессе было принято: создать совместный центр для каталонского политикума — Каталонский центр (кат. Centre Català), создать Академию каталонского языка (кат. Acadèmia de la Llengua Catalana), подготовить документ, которым защищался бы каталонский язык.

На втором каталонском конгрессе было принято решение кодифицировать каталонский язык, заявить о существовании Каталонии «как реальности», несмотря на существующие на то время административные границы, создать партию только в пределах Каталонии.

После нескольких расколов и создания партий разной направленности, одна из таких организаций — Каталонский союз (кат. Unió Catalanista) — на своей ассамблее в городе Манреза приняла Принципы региональной каталонской Конституции (кат. Bases per a la Constitució Regional Catalana), более известные как Манрезкие принципы (кат. Bases de Manresa). Они и были положены в основу будущих Уставов автономии.

Регионалистская лига

Регионалистская лига (кат. Lliga Regionalista) — политическая партия, созданная в 1901 году. Представляла интересы крупной национальной буржуазии Каталонии, коммерсантов, католической церкви. Самыми выдающимися политиками стали Анрик Прат-да-ла-Риба (кат. Enric Prat de la Riba), Франсеск Камбо (кат. Francesc Cambó) и Жузеп Пуч-и-Кадафалк (кат. Josep Puig i Cadafalch).

В 1906 году Анриком Прато-да-ла-Риба была опубликована работа Каталонское гражданство (кат. La nacionalitat catalana), где проводилась чёткая грань между нацией (естественным сообществом со своей историей) и государством (искусственной политической организацией). Каталония обозначена, как отдельная нация. Сделан вывод, что каждая нация должна иметь своё государство, а подчинение нации чужому государству является «патологической аномалией» (кат. anormalitat morbosa). Однако Анрик Прат-да-ла-Риба не выступает за независимость Каталонии, естественным ему видится гармонизировать отношения между нациями в составе испанского государства, которое представляет собой «сожительство многих народов», значит нужно превратить Испанию в федерацию.

Республиканское движение

В начале XX века существовала и другая политическая группа — республиканцы анти-федералисты. Главной партией этого движения был Республиканский союз (кат. Unió Republicana). Одним из идеологов этого движения был Алехандро Лэрри (исп.  Alejandro Lerroux), который впоследствии основал радикальную анти-каталонскую Радикальную республиканскую партию (кат. Partit Republicà Radical).

В 1909 году Республиканский Союз и Республиканский националистический центр (кат. Centre Nacionalista Republicà) создали альянс для участия в выборах, а в 1910 году сформировали новую партию — Федеральный националистический республиканский союз (кат. Unió Federal Nacionalista Republicana).

Каталонское содружество

Каталонское содружество (кат. Mancomunitat de Catalunya) — административная структура, которая с 6 апреля 1914 года до 20 марта 1925 года объединяла 4 каталонские провинции: Барселону, Жирону, Таррагону и Льейду.

Указ о разрешении провинциям объединяться в административные сообщества (что иными словами означало создание Каталонского содружества) был подписан королём 18 декабря 1913 года. Впервые с 1714 года испанскими властями было признано существование каталонского сообщества на официальном уровне.

Первыми двумя президентами Каталонского содружества стали Анрик Прат-да-ла-Риба и известный архитектор Жузеп Пуч (кат. Josep Puig i Cadafalch). Самыми главными достижениями содружества стала модернизация инфраструктуры Каталонии — проложение телефонных линий, управления портами, оптимизация структуры дорог, железной дороги, введение новых технологий в сельском хозяйстве и тому подобное.

В этот период был также создан Институт каталонских исследований (кат. Institut d'Estudis Catalans), библиотека Каталонии (кат. Biblioteca de Catalunya), промышленная школа (кат. Escola Industrial), высшая школа искусств (кат. Escola Superior de Belles Arts), школа местной администрации (кат. Escola de l'Administració Local).

Особенно важным стало поддержание администрацией содружества орфографических норм современного каталонского языка, разработанных лингвистом Фабра Помпеу (кат. Pompeu Fabra).

Каталонское содружество не имело больших политических полномочий, но её примеру впоследствии были сформированы Автономная область Каталонии и другие автономные области Испании, а также Женералитат Каталонии. Каталонское содружество было ликвидировано генералом Мигелем Примо де Риверой.

Франсеск Масия и радикальный национализм

Франсеск Маси-и-Люса (кат. Francesc Macià i Llussà) — политик Каталонии первой трети XX века. В 1919 году он создает Демократическую националистическую федерацию (кат. Federació Democràtica Nacionalista), которая предложила превратить Испанию в конфедерацию иберийских народов, а в 1922 году создает партию Каталонское государство (кат. Estat Català). Эта партия впервые предложила полную государственную независимость Каталонии от Испании.

Франсеск Маси впоследствии стал 122 Президентом Женералитату Каталонии с 14 декабря 1932 года.

Диктатура Примо де Риверы

Процесс культурной и политической стабилизации в Каталонии был прерван на время диктатуры генерала Примо де Риверы (1923—1930 гг.). Каталонское содружество было отменено, партия каталонского государства перешла на нелегальное положение, а Франсеск Масия был вынужден эмигрировать во Францию. Там он планировал военное вторжение в Испанию и силовой заахват Каталонии из городка Пра-де-моль-ля-Прест (каталонское название — Пратс-да-Муль, кат. Prats de Molló) в Северной Каталонии. Он был схвачен французской жандармерией, однако это лишь прибавило ему популярности в Южной Каталонии.

В 1928 году в Гаване на Кубе произошла Конституционная ассамблея каталонского сепаратизма (кат. Assemblea Constituent del Separatisme Català), на которой была принята Конституция независимой Каталонии (кат. Constitució per a una Catalunya independent).

Вторая Испанская республика

В 1931 году создаётся Левая республиканская партия Каталонии. Франсеск Масия, который избирается председателем партии, провозглашает необходимость создания «Каталонской республики — государства в составе Иберийской федерации» (кат. República catalana com a Estat de la Federació Ibèrica).

После провозглашения второй Испанской республики, испанским парламентом 9 сентября 1932 года Каталония признаётся автономией и получает собственный Устав. Орган самоуправления Каталонии официально получает известное из средневековья название Генералитет.

Президентом Генералитета становится сначала Франсеск Масия, а после его смерти, 1 января 1934 года — Льюис Кумпаньш.

Гражданская война в Испании начинается в 1936 году.

Диктатура Франко

После победы в гражданской войне, генерал Франсиско Франко в 1939 году ликвидирует демократические институты в Испании, и всё, что было связано с обособленностью Каталонии: административную автономию, правительство и администрацию, запрещает каталонский язык. (исп.)

Генералитет в изгнании

После окончания испанской гражданской войны большинство депутатов Парламента Каталонии и практически все каталонские политики были вынуждены уехать в эмиграцию (в основном в Северную Каталонию и Париж). Сначала в Париже, а после захвата нацистами Франции в Лондоне был создан Национальный Совет Каталонии (кат. Consell Nacional de Catalunya). 15 февраля 1940 года президент довоенного Женералитата Льюис Кумпаньш был схвачен Гестапо и расстрелян возле Замка Монжуик в Барселоне режимом Франко.

После смерти Льюиса Кумпаньша президентом Генералитета в изгнании был избран Жузепа Ирла (кат. Josep Irla), а в 1954 году его заменил Жузеп Тарраделяс (ERC).

Партизанское движение

Репрессии режима Франко, в частности убийства: 90 тысяч оппонентов во время Второй мировой войны, 41 тысяча после войны, массовая эмиграция 450 тысяч человек, привели к возникновению партизанского движения. Отчасти это движение было организовано коммунистами и находилось под контролем Сталина.

В каталонских странах наибольшее распространение движение приобрело в провинции Кастельон (Валенсия), в арагонской провинции Теруэль (Западная полоса) и в Пиренеях (Каталония).

Крупнейшей сделкой было вторжение 2500 тысяч партизан в Баль-дьАран с территории Франции. Партизаны хотели провозгласить временное республиканское правительство Испании в этом районе и добиться помощи союзников в освобождении Испании от режима Франко. Эта операция была начата коммунистами, однако они быстро отказались от такого рода акций по требованию Сталина. Контроль над районом перешёл в Партизанскую группу Каталонии (кат. Agrupació Guerrillera de Catalunya), однако очень быстро они были вытеснены с этой территории войсками Франко.

Ассамблея Каталонии

Ассамблея Каталонии (кат. Assemblea de Catalunya) — неофициальное объединение большинства антифранкистских каталонских организаций с 1971 по 1977 годы. Была создана 7 ноября 1971 г. в барселонской церкви Св. Августа^кат. по предложению Координационной комиссии политических сил Каталонии^кат.. В состав Ассамблеи Каталонии в течение небольшого времени вошли большинство каталонских партий, которые во время диктатуры Франко были запрещены, профсоюзы, движения и т. п. Среди требований Ассамблеи были требования социальных и политических свобод, амнистии для противников режима Франко, восстановление Устава автономии Каталонии как шага к самоопределению каталонского народа.

Ассамблея объединяла диаметрально противоположные политические организации: коммунистов, различные националистические движения, партии, выступавшие за независимость Каталонии, социалистов, правых и т. д.

Среди акций, организованных Ассамблеей, можно назвать мирные собрания в Риполе в 1972 г., в Сан-Кугат-дель-Вальесе и в Вике в 1973 г., крупные манифестации 1 и 8 февраля 1976 г. в Барселоне, первое открытое празднование Национального дня Каталонии в Сан-Бой-де-Льобрегате в 1976 г.

Ассамблея самораспустилась в 1977 г.

Современный период развития каталонского национального движения (с 1975 до 2005 года)

Каталонское национальное движение в переходный период

Несмотря на репрессии времён Франко, включая последние годы диктатуры, борьба за демократические и национальные права каталонцев становилась всё более интенсивной.

Смерть Франко в 1975 году ознаменовала начало «переходного периода» к демократии. В Каталонии это время стало периодом требований к большей политической и экономической самостоятельности от Мадрида. Зимой 1976 года в Барселоне прошло несколько крупных манифестаций под лозунгом «Свобода, амнистия, автономия» (кат. Llibertat, amnistia, estatut d’autonomia). Летом этого же года «Марш свободы» (кат. Marxa de la Llibertat) — большое социальное движение, которое объединило каталонцев даже из самых отдалённых городков и хуторов, — привело к передаче власти на центральном уровне от правительства, сформированного королём, к правительству Адольфо Суареса-Гонсалеса (исп. Adolfo Suárez González), испанского адвоката и политического деятеля, который был главой испанского правительства в 1981 году.

Политическая реформа

Адольфо Суарес-Гонсалесом был проведён отдельный закон о политической реформе, по которому постепенно легализовались политические партии и профсоюзы, запрещённые при Франко, и проходили выборы в представительные органы различного уровня. Этот переходный период позволил воссоздать свободное политическое движение в Каталонии. Наряду с этим впервые за много лет состоялось празднование 11 сентября — Национального дня Каталонии.

По результатам первых выборов в Каталонии победила Социалистическая партия (PSC-PSOE), а также другие партии, которые выступали за восстановление Устава автономии 1932 года (всего — 75 % депутатов). Была сформирована Ассамблея, которая включала в себя всех депутатов парламента Каталонии и сенаторов испанского парламента, представляющих Каталонию. Ассамблеей были восстановлены Генералитет, который возглавил его председатель в изгнании Жузеп Тарраделяс (кат. Josep Tarradellas). Решение Ассамблеи было принято на большой манифестации 11 сентября 1977 года, в которой приняли участие более миллиона каталонцев, требуя права на самоуправление.

Восстановление Генералитета Каталонии

Правительство Адольфо Суареса-Гонсалеса издало декрет, которым восстанавливался Генералитет Каталонии (то есть собственное правительство, парламент и президент автономной области), правда, в переходный период. В течение месяца Жузеп Тарраделяс вернулся в Каталонию и был провозглашён единственным высшим легитимным представителем власти. Тарраделяс создал Исполнительный комитет Генералитета, где были представлены все парламентские силы Каталонии. Несмотря на то, что Генералитет не имел чётко определённых полномочий, решения проводились через представительный орган провинции Барселона (кат. Diputació de Barcelona).

Между тем на общегосударственном уровне была разработана и принята новая конституция, которая была поддержана на всеиспанском референдуме 6 декабря 1978 года. В конституции были признаны права наций и регионов на автономию.

Каталонское национальное движение в условиях демократии

После утверждения Конституции Испании 1978 года началась разработка нового Устава автономии Каталонии. После его утверждения парламентом Каталонии он был вынесен на переговоры с правительством Испании. В 1979 году Устав был утвержден на референдуме.

Уставом Каталония признавалась «отдельным народом» (кат. nacionalitat), а Генералитет — институтом, который олицетворяет политическое самоуправление Каталонии (кат. institució en què s’organitza políticament l’autogovern de Catalunya). Каталонский язык был признан «наречием» (кат. llengua pròpia) Каталонии: он был провозглашён официальным вместе с испанским.

По сравнению с уставом 1932 года Устав 1979 года определял больше прав каталонского правительства в сфере образования, культуры и СМИ, но меньше в судебной сфере. Порядок финансирования автономии чётко определён не был, что стало основой разработки новой редакции устава в 2006 году.

В 1980 году состоялись первые выборы в парламент Каталонии, наибольшее количество мест получило объединение «Конвергенция и Единение». Президентом Парламента был избран Жорди Пужоль, представитель «Конвергенции и Единения». Начиная с этих выборов властные полномочия постепенно стали переходить от испанского государства к Генералитету.

Главным принципом Устава стал «общий суверенитет» (кат. sobirania compartida): испанское государство сохраняет за собой суверенные права, однако признает Устав автономии и передаёт Генералитету необходимые полномочия для национального восстановления Каталонии, которая пострадала во время диктатуры Франко. Вторым принципом стало «расширение сферы применения и нормирования каталонского языка» (кат. normalització del català): на каталонском начинают издаваться печатные СМИ (во времена Франко образование на языке и его употребление в официальной сфере были запрещены), появляются каталоноязычные радиостанции и телевизионные каналы, прежде финансируемые Генералитетом (в частности, Catalunya Ràdio и Televisió de Catalunya); впоследствии практически в каждом более-менее крупном городе появился свой местный телевизионный канал и несколько радиостанций. С 1983 года Уставом также восстанавливалась собственная каталонская полиция — Мосус д’Аскуадра (кат. Mossos d’Esquadra, дословно «команда ребят»), которая в 2008 году должна была полностью взять на себя функции испанской полиции в Каталонии: как Национальной полиции (исп. Policia Nacional), так и Гражданской гвардии (исп. Guardia Civil).

Модель «общего суверенитета» была воплощена в жизнь в период с 1982 до 2004 года, когда на посту премьер-министра Испании находились Фелипе Гонсалес и Хосе-Мария Аснар.

Организация Терра Лиура

Терра Лиура (кат. Terra Lliure — «свободная земля», сокращённо TLL) — военная каталонская организация, созданная в 1978 году. Общеизвестной она стала после 23 июня 1981 года, когда на стадионе «Камп Ноу» организовала кампанию вывешивания баннеров с лозунгом «Мы — отдельная нация» (кат. Som una Nació). Испанским правительством, службой безопасности и каталонской ассоциации жертв террористических организаций (кат. Associació Catalana de Víctimes d’Organitzacions Terroristes) эта организация признана террористической. Принципы деятельности организации изложены в декларации «Кредо Терра Лиура» (кат. Crida de Terra Lliure), они включают в себя защиту территории каталанских стран, языка, национального суверенитета, интересов каталонских рабочих и противодействие испанизации каталонского общества. Лозунгами организации стали: «Независимость или смерть!», «Да здравствует вооруженная борьба», «Единая нация — каталанские страны» (кат. Independencia o mort! Visca la lluita armada! Una sola nació, Països Catalans!).

Один из лидеров Терра Лиура, Пере Баскомпта (кат. Pere Bascompte), перешёл в другую политическую партию — Республиканскую левую партию Каталонии. Его идеи, изложенные в июне 1991 года в документе, озаглавленном «Демократический выбор в пользу независимости во время объединения Европы» (кат. Davant el procés d’unitat europea, l’opció democràtica cap a la independència), были впоследствии широко освещены Республиканской левой партией Каталонии, что спровоцировало скандал внутри самой левой партии — её лидеров обвинили в том, что они стали «голосом» террористической организации Терра Лиура.

Терра Лиура самораспустилась 11 сентября 1995 года. Премьер-министр Испании Филипе Гонсалес предоставил амнистию тем членам организации, которые не принимали участия в террористических действиях.

Ла Криза — солидарность в защиту каталонского языка, каталонской культуры и народа

Ла Криза (или Ла Крида) — солидарность в защиту каталонского языка, каталонской культуре и народу (кат. Crida a la Solidaritat en Defensa de la Llengua, la Cultura i la Nació Catalanes, кат. La Crida означает "кредо, (я) верую ") — движение в защиту свободного применения каталонского языка во всех сферах жизни в Каталонии. Его принципы изложены в Манифесте 2300 человек (исп. Manifiesto de los 2.300). Деятельность движения началась 24 июня 1981 года акцией 100 тысяч человек на стадионе «Камп Ноу» . В 80-х годах Ла Криза организовала несколько кампаний для свободного употребления каталонского языка, публикуя списки предприятий, где каталоноязычных дискриминировали.

Каталонские профсоюзы

Конфедерация профсоюзов рабочих Каталонии (кат. Confederació Sindical de Treballadors de Catalunya, сокращённо CSTC) — профсоюз, созданный в 1980 году на базе Солидарности рабочих Каталонии (кат. Solidaritat d’Obrers de Catalunya, сокращённо SOC) и Сообщества рабочих (кат. Col•lectius de Treballadors). В 1985 году к профсоюзам присоединились ещё две организации, и профсоюзы были переименованы в Каталонскую конфедерацию профсоюзов (кат. Confederació Sindical Catalana, сокращенно CSC). На базе Конфедерации были созданы две крупные структуры — координация профсоюзных работников (кат. Coordinadora Obrera Sindical, сокращённо COS) и Интерсиндикал-CSC (кат. Intersindical-CSC).

Каталонское национальное движение последних лет (с 2005 года)

Устав автономии 2006 года

30 сентября 2005 года было официально представлено предложение нового Устава автономии в парламенте Каталонии. Новая редакция Устава сначала была поддержана всеми политическими партиями, кроме Народной партии Каталонии. При внесении поправок, для того чтобы Устав был поддержан испанским парламентом, Республиканская левая партия Каталонии тоже отказалась поддерживать документ.

18 февраля 2006 года была организована большая манифестация под лозунгом «Мы — отдельная нация и имеем право сами принимать решения» (кат. Som una nació i tenim el dret de decidir).

Новый Устав во многих своих положениях развивает систему самоуправления Каталонии. Всенародный референдум 18 июня 2006 года подтвердил Устав, хотя следует отметить, что в референдуме приняло участие лишь 49 % избирателей.

Результатом политического процесса стало утверждение положения о праве каталонской нации самой решать своё политическое будущее; в частности, 4 октября 2006 года было создано движение Суверенитет и прогресс (кат. Sobirania i Progrés), а также Платформа за право выбора (кат. Plataforma pel Dret de Decidir).

Инициатитва «Десять тысяч»

Инициатива «Десять тысяч» (полное название — «Десять тысяч в Брюсселе в поддержку самоопределения», кат. Deu Mil a Brussel·les per l’Autodeterminació) — общественное движение для организации демонстрации 7 марта 2009 года в Брюсселе в поддержку права каталонцев на самоопределение и возможности создания собственного государства.

По данным организаторов демонстрации, в ней приняли участие 12 тысяч человек из каталанских стран и из-за границы, по данным брюссельской полиции — 3 тысячи.

Такая идея родилась после опубликования 6 сентября 2008 года письма Анрика Канеля (кат. Enric Canela) под названием «Perplex, jo?» на сайте «blocgran.cat», в котором он предложил провести демонстрацию в Мадриде в поддержку стремления каталонцев к самоопределению вплоть до отделения от Испании. В комментариях было предложено провести такую демонстрацию не в Мадриде, а в Брюсселе — столице Европейского Союза.

Лозунгом демонстрации избраны слова «Мы хотим собственное государство!» (кат. Volem l’Estat propi!).

Референдум о независимости Каталонии в муниципалитете Ареньш-да-Мун (первая волна)

Неоднозначную реакцию как внутри Каталонии, так и в испанском политикуме и обществе вызвали результаты консультативного референдума о независимости Каталонии в муниципалитете Ареньш-да-Мун (первый в истории каталанских стран подобный местный референдум о независимости автономной области Каталония), который состоялся 13 сентября 2009 года в городке Ареньш-да-Мун (комарка Марезма, автономная область Каталония), по которым более 96 % проголосовавших, высказались за то, «чтобы Каталония стала правовым, независимым, демократическим и социально-ориентированным государством, которое входило бы в Европейский Союз».

Этот референдум часто называют «Референдумом 13 S», поскольку он состоялся 13 сентября.

Референдумы о независимости Каталонии (вторая волна)

Вторая волна консультативных референдумов о независимости Каталонии («Референдум 13 D») началась 12 декабря 2009 года (было проведено голосование в одном из самых маленьких муниципалитетов Каталонии, Сан-Жауме-да-Фрунтанья) и продолжилась на следующий день, 13 декабря 2009 года, в 166 муниципалитетах (29 комарепх) по всей автономии.

В этих муниципалитетах проживает 700 024 избирателя. Проведение референдума обеспечили 15 тысяч волонтеров. Во второй волны референдумов, по предварительным подсчётам, приняло участие 200 тысяч человек, что составляет примерно 30 % от численности избирателей.

Одной из особенностей референдумов стало разрешение голосовать иммигрантам, негражданам Испании, постоянно проживающим на территории Каталонии. Это разрешение было положительно оценено общинами иммигрантов, которые в своих воззваниях отметили высокую степень интеграции иностранцев в каталонское общество.

Одним из самых известных лиц, принявших участие в агитации за проведение референдума, стал Хуан Лапорта, бывший президент футбольного клуба «Барселона» (он, в частности, принял участие в агитационной кампании «Узон решает» (кат. Osona decideix!) в городе Сторона 11 декабря 2009 года).

Агитационная кампания второй волны референдума началась 27 ноября презентацией в Перпиньяне. 29 ноября такая презентация прошла в барселонском «Форуме» в присутствии 3500 человек.

Несколько политических партий решили поддержать референдум (в частности, «Республиканская левая партия Каталонии» и «Конвергенция и Единение»). Партия «Граждане — Гражданская партия», как и в случае с референдумом в Ареньш-да-Мун, выступила против: она пыталась устроить демонстрацию в Барселоне 13 декабря, однако её проведение не было разрешено правительством Каталонии.

Референдумы о независимости Каталонии (третья и четвёртая волны)

Третья («Референдум 28-F») и четвёртая («Референдум 25 A») волны голосования были запланированы на 28 февраля 2010 года (в частности, 25 апреля 2010 года средних и крупных городах Балаге, Сал, Сарриа-да-Те, Жироне, Сабаделе, Манрезе, Ла-Сеу-д’Уржель, а возможно — и в столице Каталонии Барселоне). В муниципалитете Аспаррагера голосование прошло 24 апреля 2010 года.

См. также

• Каталонский сепаратизм
• Референдумы о независимости Каталонии

Библиография

• Анрик Прат-да-ла-Риба (Enric Prat de la Riba), La nacionalitat catalana (Каталонское гражданство, 1906 р., ISBN 978843937425 (каталан.)
• Льюис Боу (Lluís Bou), Entre le sociovergència i el Pujolisme (Между доминированием Социалистической партии Каталонии и объединением Конвергенция и Единение и пужолизмом, газета «Avui», 2 сентября 2007 года) (каталан.)
• Александер Олленд (Alland, Alexander), Catalunya, One Nation, Two States: An Ethnographic Study of Nonviolent Resistance to Assimilation (Каталония, один народ, два государства: этнографическое исследование противостояния ассимиляции, New York, издательство Palgrave Macmillan, 2006 год) (англ.)
• Албер Балсельш (Balcells, Albert), Catalan Nationalism: Past and Present (Каталонский национализм: прошлое и современность, New York, издательство St. Martin’s Press, Inc., 1996 год) (англ.)
• Даниэль Конверси (Conversi, Daniele), The Basques, the Catalans, and Spain: Alternative Routes to Nationalist Mobilisation (Баски, каталонцы и Испания: альтернативные пути для националистической мобилизации, London, издательство Hurst & Company, 1997 год, ISBN 1850652686) (англ.)
• Даниэль Конверси (Conversi, Daniele), Language or race?: the choice of core values in the development of Catalan and Basque nationalisms (Язык или раса? Выбор главных ценностей в развитии каталонского и баскского национализмов, Ethnic and Racial Studies 13 (1990 год): 50-70.) (англ.)
• Дж. Эллиот (Elliot, J.H), The Revolt of the Catalans (Восстание каталонцев, Cambridge, издание Cambridge University Press, 1963 год) (англ.)
• Жузеп Фигерас (Figueres, Josep M.), Valentí Almirall, Forjador del Catalanisme Polític (Баланти Алмираль — основатель политического каталанизма), Barcelona, издательство Генералитета — Generalitat, Entitat Autònoma del Diari Oficial i de Publicacions, 1990 год) (каталан.)
• Жузеп Фрадера (Fradera, Josep M.), Cultura Nacional en una Societat Dividida (Национальная культура в разделённом обществе, Barcelona, издательство Curial, 1992 г.) (каталан.)
• Монсаррат Гибернау (Guibernau, Monserrat), Catalan Nationalism: Francoism, transition and democracy (Каталонский национализм — франкизм, переходный период и демократия, издательство Routledge, New York, 2004 год) (англ.)
• Джон Харвгрейвз (Harvgreaves, John), Freedom for Catalonia? Catalan Nationalism, Spanish Identity and the Barcelona Olympic Games (Свобода для Каталонии? Каталонский национализм, испанское самосознание и Олимпийские игры в Барселоне, New York, издательство Cambridge, 2000 год) (англ.)
• Hooper, John. The Spaniards: a Portrait of the New Spain. Suffolk: Penguin Books, 1986. (англ.)
• Keating, Michael. Nations Against the State: The New Politics of Nationalism in Quebec, Catalonia and Scotland. New York: Palgrave Macmillan, 2001. (англ.)
• Linz, Juan. «Early State-Building and Late Peripheral Nationalisms Against the State: the Case of Spain.» Building States and Nations: Analyses by Region. Eds. S.N. Eisenstadt, and Stein Rokkan. Beverly Hills: Sage, 1973. 32-116. (англ.)
• Llobera, Josep R. Foundations of National Identity: from Catalonia to Europe. New York: Berghahn Books, 2004. (англ.)
• «The idea of Volksgeist in the formation of Catalan nationalist ideology» Ethnic and Racial Studies 6 (1983): 332—350. (англ.)
• McRoberts, Kenneth. Catalonia: Nation Building Without a State. New York: Oxford, 2001. (англ.)
• Payne, Stanley G. «Nationalism, Regionalism and Micronationalism in Spain.» Journal of Contemporary History 26.3/4 (1991): 479—491. (англ.)
• Penrose, Jan, and Joe May. «Herder’s Concept of the Nation and Its Relevance to Contemporary Ethnic Nationalism.» Canadian Review of Studies in Nationalism XVIII (1991): 165—177. (англ.)
• Smith, Angel, and Clare Mar-Molinero. «The Myths and Realities of Nation-Building in the Iberian Peninsula.» Nationalism and the Nation in the Iberian Peninsula: Competing and Conflicting Identities. Eds. Angel Smith, and Clare Mar-Molinero. Washington DC: Berg, 1996. 1-33. (англ.)
• Vilar, Pierre. La Catalogne dans L’Espagne moderne. Paris: Flammation, 1977 (фр.)
• Vives, Jaime Vicens. Approaches to the History of Spain. 2nd. Berkeley: University of California Press, 1970. (англ.)
• Woolard, Kathryn A. Double Talk: Bilingualism and the Politics of Ethnicity in Catalonia. Stanford: Stanford University Press, 1989. (англ.)

Отрывок, характеризующий Каталонизм

Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.


29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]


Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.
После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена.
В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал адъютантами.
Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц. Графиня Безухова в числе других русских дам, приехавших за государем из Петербурга в Вильну, была на этом бале, затемняя своей тяжелой, так называемой русской красотой утонченных польских дам. Она была замечена, и государь удостоил ее танца.
Борис Друбецкой, en garcon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников.
В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить.
При начале мазурки Борис видел, что генерал адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.)
Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними.
Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других.
В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову.
Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:
– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.

Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.