Каталонский Орфей

«Каталонский Орфей» (кат. Orfeó Català) — хоровой коллектив, базирующийся в Барселоне. Основан в 1891 г. Льюисом Мильетом и Амедеу Вивесом как мужской хор; в 1896 г. был создан и женский, в том же году при хоре была открыта детская музыкальная школа. Основу репертуара составляли как каталонские народные песни, так и хоровая классика, от барочной полифонии до месс Бетховена и Мендельсона, исполнявшаяся, главным образом, в переводе на каталанский язык.

В 1920-е гг. подвергался политическому давлению в связи с правительственными гонениями на каталонское национальное самосознание, в 1925 г. в течение нескольких месяцев был запрещён вовсе. Известен эпизод 14 июня 1925 года, когда толпа во время футбольного матча в честь хора с участием клуба «Барселона» запела Королевский марш — официальный гимн Испанского королевства, отменённый при диктатуре Примо де Риверы, — и в наказание власти на несколько месяцев закрыли стадион «Барселоны».

Среди музыкантов, в разное время дирижировавших хором, — Камиль Сен-Санс, Рихард Штраус, Пабло Казальс, Феликс Вайнгартнер, Мстислав Ростропович, Лорин Маазель, Зубин Мета.

В 1984 г. хор был награждён каталонским Крестом Святого Георгия, в 2006 г. удостоен Национальной музыкальной премии Каталонии.

По образцу «Каталонского Орфея» были созданы одноимённые музыкальные коллективы во многих странах, в том числе в Мехико (1906), Сантьяго (1910), Сантьяго-де-Куба (1910), Монтевидео (1910), Буэнос-Айресе (1918), Каракасе (1958) и др.

Руководители хора

• Льюис Мильет-и-Пажес (1891—1941)
• Франсеск Пухоль-и-Понс (1941—1945)
• Льюис Мариа Мильет (1945—1977)
• Льюис Мильет-и-Лорас (1977—1981)
• Саймон Джонсон (1981—1983)
• Сальвадор Мас Конде (1983—1985)
• Саймон Джонсон (1985—1988)
• Жорди Касас (1988—1998)
• Жозеп Вила-и-Казаньяс (с 1998 г.)

Ссылки

• [www.grec.net/cgibin/dificil.pgm?USUARI=&SESSIO=&PGMORI=E&NDCHEC=0047547 Orfeó Català] (Статья в Каталонской энциклопедии)  (каталан.)

Литература

• Pere Artís i Benach, Lluís Millet i Loras. Orfeó Català, Centenari 1891—1991 (Llibre del Centenari). — Barcelona: Editorial Barcino, 1991.
• Josep M. Roig i Rosich. Historia De L’Orfeo Catala: Moments Cabdals Del Seu Passat (1993). ISBN 8478264051

Отрывок, характеризующий Каталонский Орфей

Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»