Катастрофа АНТ-27 в Севастополе
| Катастрофа АНТ-27 | |
| Общие сведения | |
|---|---|
| Дата | |
| Характер |
Столкновение с волнами при взлёте |
| Причина |
Ошибка экипажа |
| Место |
|
| Воздушное судно | |
| Модель | |
| Оператор | |
| Пункт вылета | |
| Пункт назначения | |
| Дата выпуска | |
| Погибшие |
4 |
Катастрофа АНТ-27 в Севастополе — авиационная катастрофа, произошедшая в понедельник 15 апреля 1934 года в бухте Севастополя с АНТ-27 (прототип МДР-4), при этом погибли 4 человека. В некоторых источниках указывается, что катастрофа произошла 16 апреля близ Таганрога, где на самом деле впоследствии был налажен выпуск самолётов МДР-4, а число погибших составляет от 3 до 5 человек[1][2][3].
Содержание
Самолёт
Конструктивно самолёт представлял собой дальнейшее улучшение проекта летающей лодки МДР-3. В самом конструкторском бюро новому самолёту присвоили обозначение АНТ-27, военные же присвоили проекту обозначение МДР-4. Из-за целого ряда причин строительство первого образца затянулось на 4 месяца. 7 марта 1934 года самолёт АНТ-27 был завершён, а через три дня в разобранном виде его доставили в Севастополь для испытаний. 8 апреля машина совершила свой первый полёт. Пилотировал её при этом лётчик Т. В. Рябенко[2].
Катастрофа
15 апреля[1] (по другим данным — 16 апреля) АНТ-27 должен был совершить очередной испытательный полёт. Стоит отметить, что лётчики часто летали на тяжёлых летающих лодках Dornier Wal немецкого производства, которые из-за плоского днища плохо отрывались от поверхности воды. Поэтому при взлётах на таких машинах экипажи применяли продольную раскачку, считая, что так отрыв будет происходить лучше. На АНТ-27 такой приём из-за его более килеватого днища не требовался, однако лётчики по привычке применяли раскачивание и на нём. И тут было отмечено, что данный самолёт реагировал уже несколько иначе, нежели немецкие летающие лодки. С целью разобраться с таким странным поведением самолёта из Москвы был даже вызван конструктор Андрей Туполев, который стал свидетелем дальнейшего происшествия[2].
Туполев на катере вышел вперёд к началу отрыва, чтобы поближе увидеть выход самолёта «на редан». Самолёт начал выполнять взлёт, когда Туполев увидел, что пилоты начали применять раскачивание, поэтому маханием рук попытался предупредить их не делать этого. Но экипаж этого не заметил, после чего, разогнавшись в Круглой бухте на спокойной воде до высокой скорости, АНТ-27 выплыл за её пределы в открытое море, где в этот момент были высокие волны. Ударившись о первую волну, машина подлетела вверх, после чего опустила нос и врезалась во вторую волну. Подкосы средней силовой установки не выдержали удара и подломились, после чего тяжёлый двигатель рухнул на кабину[2]. В происшествии погибли начальник морской бригады КОСОС И. И. Погосский, инженеры Г. С. Носков и К. К. Синельников, а также второй пилот А. А. Волынский[1]. Кто пилотировал самолёт в тот момент, данные в источниках различаются. Согласно одним источникам, это был погибший Волынский[2]. Другие источники указывают, что на борту также были Т. В. Рябенко и Д. Н. Ильинский, которые и пилотировали машину, при этом выжив в катастрофе[1].
Последствия
После катастрофы имя Погосского было присвоено бригаде № 2, начальником которой был А. П. Голубков. Выпускавшимся в дальнейшем самолётам данного типа в конструкторском бюро Туполева было присвоено обозначение АНТ-27бис. Всего было выпущено 16 таких машин[1][2].
Напишите отзыв о статье "Катастрофа АНТ-27 в Севастополе"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Якубович Н. В. АНТ-27 (МДР-4) // Боевые самолеты Туполева. 78 мировых авиарекордов. — М.: Эксмо, Яуза, 2012. — 528 с. — (Авиаконструкторы).
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.airwar.ru/enc/sww2/mdr4.html Туполев МДР-4] (рус.). Уголок неба. Проверено 13 июля 2014.
- ↑ [www.baaa-acro.com/1934/archives/crash-of-a-tupolev-ant-27-in-taganrog-5-killed/ Crash of a Tupolev ANT-27 off Taganrog: 5 killed] (англ.). B3A Aircraft Accidents Archives. Проверено 13 июля 2014.
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Катастрофа АНТ-27 в Севастополе
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
