Катастрофа Ан-12 в Комсомольске-на-Амуре

Катастрофа Ан-12 КнААПО
Ан-12Б, схожий с разбившимся
Общие сведения
Дата	19 октября 1987 года
Характер	Выкатывание за пределы ВПП
Причина	Ошибки экипажа и УВД
Место	у аэропорта Дзёмги, Комсомольск-на-Амуре (РСФСР, СССР)
Воздушное судно
Модель	Ан-12БК
Оператор	МАП СССР (КнААПО им Гагарина)
Пункт вылета	Дзёмги, Комсомольск-на-Амуре
Бортовой номер	СССР-12162
Дата выпуска	13 августа 1969 года (первый полёт)
Пассажиры	4
Экипаж	5
Погибшие	9 (все)

Катастрофа Ан-12 в Комсомольске-на-Амуре — авиационная катастрофа, произошедшая в понедельник 19 октября 1987 года в Ленинском округе Комсомольска-на-Амуре с самолётом Ан-12БК КнААПО им Гагарина (МАП СССР), при этом погибли 9 человек.

Самолёт

Ан-12БК с заводским номером 9346702 и серийным 67-02 был выпущен Ташкентским авиационным заводом в 1969 году, а 13 августа совершил свой первый полёт. Самолёт был продан Министерству обороны СССР, после чего начал летать в составе военно-воздушных сил. 3 марта 1983 года самолёт был передан Министерству авиационной промышленности на Комсомольское-на-Амуре авиационное производственное объединение им. Ю. А. Гагарина (КнААПО), при этом получив регистрационный номер CCCP-12162. Общая наработка борта 12162 составляла 7411 лётных часов и 3162 цикла (посадки).

Катастрофа

Самолёт выполнял грузовой рейс из заводского аэропорта Дзёмги, а на его борту находились 5 членов экипажа и 4 пассажира. Взлёт выполнялся ночью, при этом дул попутный ветер со скоростью 6 м/с, а полоса была покрыта снегом, в результате чего Ан-12 не успел оторваться от неё. Выехав за пределы полосы, самолёт затем всё же смог кратковременно оторваться от земли, но потом ударился о две машины радиотехнического оборудования аэропорта, а потом об ограждение аэродрома, после чего врезался в гараж, где находились автомобили с топливозаправщиками, и взорвался. Все 9 человек на борту при этом погибли.

Расследование

Как было установлено комиссией, инженерно-технические службы аэропорта провели очистку взлётно-посадочной полосы от снега с нарушениями технологий. Руководитель полётов проверял полосу без участия работников аэродромных служб и также с нарушениями, посчитав её пригодной. Позже при расследовании происшествия было определено, что слой снега на полосе составлял 8—13 сантиметров. В свою очередь у экипажа не было возможности как следует отдохнуть перед полётом. В результате командир самолёта, вероятно из-за имеющейся усталости, не стал приходить в диспетчерскую и не получал информацию о состоянии полосы, а потому не рассчитывал максимально допустимый взлётный вес, вместо этого приняв роковое решение о выполнении взлёта.

В заключении комиссия указала, что причиной катастрофы стал взлёт с неподготовленной для этого полосы, покрытую слоем снега толщиной выше допустимого, и в условиях попутного ветра, что исключало возможность взлететь в пределах доступной длины полосы. Это произошло из-за плохой работы и безответственного отношения к ней экипажа, аэродромно-технических служб и авиадиспетчеров.

Борт 12162 № 2

В мае 1989 года регистрационный номер CCCP-12162 перешёл к Ан-12Б с заводским номером 3341509 (выпущен Ташкентским авиазаводом 24 декабря 1963 года). Этот самолёт также поступил в МАП из ВВС, после чего был направлен на Иркутский авиационный завод. 26 декабря 2013 года борт 12162 разбился при посадке в Иркутске.

См. также

• Катастрофа Airspeed AS.57 Ambassador в Мюнхене — также взлёт с заснеженной полосы и столкновение со строениями

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ан-12 в Комсомольске-на-Амуре

Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.
Одушевление государем народа и воззвание к нему для защиты отечества – то самое (насколько оно произведено было личным присутствием государя в Москве) одушевление народа, которое было главной причиной торжества России, было представлено государю и принято им как предлог для оставления армии.

Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d'?uvr'ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s'wird was gescheites d'raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.