Катастрофа Ан-12 в Нальчике
| Рейс 9045 Пулково | |
 Мемориал на месте захоронения членов экипажа (кладбище Памяти жертв 9-го января) | |
| Общие сведения | |
|---|---|
| Дата | |
| Время |
11:16 |
| Характер |
Потеря управления при заходе на посадку |
| Причина | |
| Место |
|
| Воздушное судно | |
|
| |
| Модель | |
| Авиакомпания | |
| Пункт вылета | |
| Остановки в пути | |
| Пункт назначения | |
| Рейс |
ПЛ-9045 |
| Бортовой номер |
RA-11118 |
| Дата выпуска | |
| Пассажиры |
7 |
| Экипаж |
6 |
| Погибшие |
13 (все) |
Катастрофа Ан-12 в Нальчике — авиационная катастрофа, произошедшая в четверг 24 февраля 1994 года в районе Нальчика с Ан-12БП Пулковских авиалиний, при этом погибли 13 человек.
Содержание
Самолёт
Ан-12БП с регистрационным номером RA-11118 (заводской номер — 01348002) был выпущен в 1971 году[1].
Экипаж
Экипаж состоял из 6 человек[1]:
- Командир (КВС) — Яницкий Николай Петрович
- Второй пилот — Прасолов Виктор Анатольевич
- Штурман — Власов Михаил Николаевич
- Бортрадист — Левчук Александр Юрьевич
- Бортмеханик — Анисимов Сергей Маратович
- Бортоператор — Евстафьев Юрий Анатольевич
Катастрофа
Самолёт выполнял рейс ПЛ-9045 из Санкт-Петербурга в Нальчик с промежуточной посадкой в Волгограде. Перевозимым грузом являлись 12 515 кг монет, которые были отчеканены на Санкт-Петербургском монетном дворе. Также на борту находились 6 пассажиров. Полёт до Нальчика прошёл без отклонений, после чего экипаж стал выполнять заход на посадку. Ранее диспетчер в Нальчике передал рейсу 9045 данные о фактической погоде, при этом не сообщив о возможном обледенении в облаках, поэтому экипаж не стал включать противообледенительную систему. Были включены только обогревы ВНА двигателей, но только после выполнения четвёртого разворота, когда Ан-12 влетел в облака. Остальные обогревы не включались[1].
Когда до начала полосы оставалось 13 километров, экипаж выпустил закрылки на угол в 15°. В 8 километрах от входного торца лайнер вошёл в глиссаду, после чего закрылки были довыпущены до 35°. Когда довыпуск был завершён, самолёт начало уводить несколько выше глиссады (до 20 метров), так как это действие нарушило балансировку машины. Через 16 секунд с момента довыпуска закрылков, когда скорость составляла 260 км/ч, экипаж увеличил режим двигателей для сохранения поступательной скорости. Самолёт при этом начало уводить выше глиссады ещё сильнее и он находился уже на 40 метров выше её. Тогда пилоты кратковременно чуть увеличили угол отклонения руля высоты с +1° до +5°. Но затем через секунду руль высоты самопроизвольно отклонился до упора — +15°. Находящийся на высоте 320 метров Ан-12 быстро опустил нос и под углом 50—55° помчался к земле. Пилоты потянули штурвалы «на себя», пытаясь спасти ситуацию. Но, из-за малой высоты, через 4 секунды (спустя 31 секунду с момента довыпуска закрылков) с поступательной скоростью 414 км/ч и вертикальной 90 м/с машина врезалась во вспаханное поле в 4,6 километрах от полосы, полностью разрушилась и загорелась. Все 13 человек на борту погибли[1]. На 2016 год это крупнейшая авиационная и единственная катастрофа в Кабардино-Балкарии[1].
Причины
Согласно выводам комиссии, когда экипаж довыпустил закрылки до 35°, то из-за обледенения на стабилизаторе начал откладываться лёд, после чего стабилизатор вышел на закритические углы атаки, введя самолёт в крутое пикирование. Сопутствующими причинами являлись:
- неоправдавшийся прогноз погоды аэродрома назначения;
- несвоевременное определение опасных метеоявлений и несвоевременное составление уточнений к действующему прогнозу;
- недостаточная обоснованность рекомендаций РЛЭ по использованию механизации самолёта при заходе на посадку в условиях обледенения;
- невключение или несвоевременное включение ПОС;
- невыполнение экипажем в полном объёме требований РЛЭ и технологии работы экипажа.
См. также
- Аналогичные катастрофы
- Катастрофы Ан-12 под Сургутом:
Напишите отзыв о статье "Катастрофа Ан-12 в Нальчике"
Примечания
Отрывок, характеризующий Катастрофа Ан-12 в Нальчике
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.
