Катастрофа Ан-22 под Брянском
| Катастрофа под Брянском | |
 Ан-22 советских ВВС | |
| Общие сведения | |
|---|---|
| Дата | |
| Характер |
Сваливание на эшелоне и разрушение в воздухе |
| Причина |
Ошибка экипажа |
| Место |
|
| Воздушное судно | |
| Модель |
Ан-22 «Антей» |
| Принадлежность |
|
| Пункт вылета | |
| Пункт назначения | |
| Бортовой номер |
CCCP-09318 |
| Дата выпуска | |
| Экипаж |
8 |
| Погибшие |
8 (все) |
Катастрофа Ан-22 под Брянском — авиационная катастрофа, произошедшая во вторник 21 декабря 1976 года в Брянской области с Ан-22 «Антей» советских ВВС, при этом погибли 8 человек.
Содержание
Самолёт
Ан-22 с заводским номером 03340501 и серийным 05-01 был выпущен Ташкентским авиационным заводом в 1973 году и затем передан Министерству обороны. Это был первый «Антей» 5-й серии, начиная с которой были внесены ряд конструктивных улучшений, в том числе в топливную систему, управления, электроснабжения и многие другие. Самолёт получил регистрационный номер CCCP-09318 и на момент катастрофы относился к 556-му военно-транспортному авиационному полку (базировался на аэродроме Сеща в Брянской области)[1].
Экипаж
Экипаж имел следующий состав[2]:
- Командир корабля — майор В. А. Ефремов (зам. к-ра аэ);
- Штурман корабля — майор В. А. Паршин (штурман полка);
- Помощник командира корабля — капитан В. А. Арчибасов;
- Старший бортовой техник корабля — капитан А. С. Крючков;
- Старший бортовой техник по АО — ст. лейтенант Н.И. Щербак;
- Старший бортовой техник по ДО — капитан С. Г. Григорьев;
- Старший воздушный радист — прапорщик И. И. Кулаков;
- Инженер-экспериментатор АНТК — О. Ю. Земцов.
Катастрофа
Самолёт выполнял экспериментальный полёт, в ходе которого проводились замеры вибронапряжения тяг управления. Полёт выполнялся на высоте 4000 метров по схеме «Большая коробочка» (полёт по кругу). Было выполнено уже три поворота, когда командир Ефремов при скорости 380 км/ч отклонил руль направления вправо. Но сделал он это на угол не 17°, как по заданию, а 23°, при этом элероны оставались в нейтральном положении. Такой манёвр привёл к тому, что «Антей» перешёл в режим крутого скольжения со снижением. Для вывода из скольжения лётчик должен был отдать штурвал «от себя», а затем вывести машину из крена, после чего, по достижении необходимой скорости, перевести машину в горизонтальный полёт. Но вместо этого, Ефремов по ошибке резко потянул штурвал «на себя», что в данной ситуации привело к тому, что самолёт вышел на закритические углы атаки, перейдя в режим сваливания. «Антей» начал пикировать и потерял 3400 метров высоты, прежде чем на высоте 500—600 метров не был выведен в горизонтальный полёт. Однако из пикирования командир выходил настолько резко, что возникла перегрузка в 4 единицы, что оказалось выше допустимого, в результате началось разрушение правой плоскости крыла. Разрушаясь в воздухе, самолёт врезался в землю в районе Дубровки и взорвался, при этом все 8 человек на борту погибли[2].
Причины
Причиной катастрофы была названа неудовлетворительная организация испытательного полёта, так как полёт выполнялся экипажем, который не был подготовлен для этого полёта[2].
Напишите отзыв о статье "Катастрофа Ан-22 под Брянском"
Примечания
Отрывок, характеризующий Катастрофа Ан-22 под Брянском
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
