Катастрофа Ан-24 под Баку

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Рейс 13 Аэрофлота

Ан-24Б компании Аэрофлот
Общие сведения
Дата

18 августа 1973 года

Характер

CFIT (врезался в нефтяные вышки)

Причина

Отказ двигателя, ошибка экипажа, конструктивные недостатки

Место

близ Баку (АзССР, СССР)

Воздушное судно
Модель

Ан-24Б

Авиакомпания

Аэрофлот (Азербайджанское УГА, Махачкалинский ОАО)

Пункт вылета

Бина, Баку (АзССР)

Пункт назначения

Шевченко (КазССР)

Рейс

А-13

Бортовой номер

CCCP-46435

Дата выпуска

15 мая 1968 года

Пассажиры

60

Экипаж

4

Погибшие

56

Выживших

8

Катастрофа Ан-24 под Бакуавиационная катастрофа, произошедшая 18 августа 1973 года близ города Баку с самолётом Ан-24Б авиакомпании Аэрофлот, в результате которой погибли 56 человек.





Самолёт

Ан-24Б с бортовым номером CCCP-46435 (заводской — 87304305) был выпущен 15 мая 1968 года предположительно заводом Авиант. На момент катастрофы самолёт имел 7374 часа налёта и 5502 посадки[1].

Катастрофа

Самолёт пилотировал экипаж, состоящий из командира Н. П. Панченко, второго пилота В. Н. Конокотина и бортмеханика А. В. Жарова. В салоне работала стюардесса Т. Н. Казимагомедова. В этот день данный экипаж уже совершил рейс по маршруту БакуМахачкалаСаратов — Махачкала — Баку. Теперь же ему предстояло совершить рейс Баку — Шевченко — Баку[1].

В 18:36 МСК уже в темноте Ан-24 вылетел из бакинского аэропорта по магнитному курсу 335°. На его борту находились 60 пассажиров: 49 взрослых и 11 детей. Взлётный вес составлял 21 193 килограмма, то есть самолёт был перегружен на 193 килограмма, центровка находилась в пределах 25,5-27,8 % САХ. Небо в это время было ясным, видимость 10 километров, ветер северный 10—12 м/с, температура воздуха +25°С[1].

Спустя 5 секунд после взлёта, когда самолёт на скорости 220 км/ч поднялся до высоты около 10 метров, неожиданно отказал левый двигатель и автоматически произошло флюгирование левого винта. Через 29 секунд, когда самолёт на приборной скорости 230 км/ч достиг высоты 30 метров, экипаж начал убирать закрылки, а через 6 секунд (40 секунд с момента отрыва от ВПП) начал выполнять левый разворот, при этом увеличив скольжение за счёт уменьшения первоначального отклонения руля направления, отклонение элеронов при этом не менялось. Таким образом, далее Ан-24 летел при переменных углах скольжения[1].

Сохраняя высоту 90—100 метров, в процессе разворота самолёт на скорости 200 км/ч долетел до местности, которая возвышалась относительно аэропорта вылета на 90 метров. Находясь теперь на низкой высоте относительно земли, самолёт, летя в темноте по курсу 100—105°, зацепил левым крылом трос-растяжку нефтяной вышки на высоте 15 метров от основания. От удара часть крыла оторвало, а самолёт начал снижаться под углом около 5° и с левым креном. На расстоянии 161 метр от места первого удара самолёт левым крылом врезался в трубопровод, а ещё через 20 метров этим же крылом зацепил землю и пропахал борозду длиной 19 метров, после чего врезался в другой трубопровод. Промчавшись по земле ещё 10 метров, фюзеляж ударился о земляной бруствер ямы для нефтеотходов. От удара Ан-24 подлетел вверх, но через 28 метров кабиной (вскользь) и левым винтом врезался в нефтяную вышку, которую повалил. Самолёт пролетел по курсу 340° 65 метров, перевернулся и, оборвав провода, рухнул возле шоссе (старого) к аэропорту, полностью разрушился и загорелся. Самолёт упал в 18:51 в 4300 метрах от торца ВПП по азимуту 220°, от места первого удара он пролетел 301 метр[1].

В это время по шоссе ехал рейсовый автобус, который остановился возле места катастрофы и его пассажиры первыми оказались на месте катастрофы, став помогать выжившим. Всего же в катастрофе выжили только 2 члена экипажа (командир и бортмеханик) и 6 пассажиров. Остальные 56 человек (второй пилот, стюардесса и 54 пассажира) погибли[1].

Причины

Непосредственными причинами катастрофы стал отказ левого двигателя в момент взлёта, а также выполнение экипажем левого разворота на высоте ниже безопасной, да ещё и в сторону возвышающейся местности, на которой имелись препятствия (нефтяные вышки). В такой ситуации правильнее было бы вывести самолёт в открытое море и там набрать безопасную высоту, но экипаж старался этого избежать[1].

Отказ левого двигателя произошёл из-за разрушения турбины вследствие обрыва рабочих лопаток первой ступени из-за снижения механических свойств металла, так как ранее был перегрев до температуры 1100—1150°С. Однозначно же определить, когда и по какой причине произошёл этот перегрев, было невозможно, среди вероятных причин можно назвать следующие[1]:

  1. нарушение нормального процесса запуска двигателя в связи с неисправностью системы запуска либо аэродромных источников электроэнергии;
  2. неправильные действия запускающего двигатель в условиях отказа системы регулирования.

Данным причинам способствовало наличие конструктивных недостатков в системе запуска и предельной регулировки температуры газов, включая отсутствие автоматического устройства, выключающего двигатель в процессе запуска при забросе температуры газов выше допустимого. Перегрев лопаток турбины своевременно не мог быть обнаружен, так как методы контроля, существующие в тот период, и отсутствие в конструкции указателя, свидетельствующего (после остановки двигателя) о превышении максимально допустимой температуры газов при запуске и работе двигателя, не позволяли выявить возникший перегрев[1].

Напишите отзыв о статье "Катастрофа Ан-24 под Баку"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [www.airdisaster.ru/database.php?id=105 Катастрофа Ан-24Б Азербайджанского УГА близ Баку]. airdisaster.ru. Проверено 20 апреля 2013. [www.webcitation.org/6GGrDzW6t Архивировано из первоисточника 30 апреля 2013].

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ан-24 под Баку

– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.