Катастрофа Ан-24 под Мукачевом

Рейс 75 Аэрофлота
Ан-24Б компании Аэрофлот
Общие сведения
Дата	6 января 1974 года
Время	15:25
Характер	Обледенение
Причина	Ошибка экипажа, конструктивные недостатки
Место	близ Мукачева, Закарпатская область (УССР, СССР)
Воздушное судно
Модель	Ан-24Б
Авиакомпания	Аэрофлот (Украинское УГА, Киевский ОАО)
Пункт вылета	Жуляны, Киев
Остановки в пути	Ивано-Франковск
Пункт назначения	Ужгород Мукачево
Рейс	Н-75
Бортовой номер	CCCP-46357
Дата выпуска	23 января 1970 года
Пассажиры	18
Экипаж	6
Погибшие	24 (все)

См. также: Рейс 75

Катастрофа Ан-24 под Мукачевом — авиационная катастрофа пассажирского самолёта Ан-24Б Киевского объединённого авиаотряда (Аэрофлот), произошедшая в воскресенье 6 января 1974 года близ Мукачева, при этом погибли 24 человека.

Самолёт

Ан-24Б с бортовым номером CCCP-46357 (заводской — 07305807, серийный — 058-07) был выпущен Киевским авиационным заводом 23 января 1970 года. Авиалайнер передали Министерству гражданской авиации, которое ко 2 февраля направило его в Киевский объединённый авиаотряд (86-й лётный отряд) Украинского управления гражданской авиации. Общая наработка борта 46357 составляла 9280 лётных часов и 8083 цикла «взлёт—посадка».

Экипаж

• Командир воздушного судна — Комиссаров Павел Дмитриевич
• Второй пилот — Евницкий Геннадий Васильевич
• Штурман — Грисюк Александр Петрович
• Бортмеханик — Боровков Виктор Павлович
• Стюардесса — Слепухина Зинаида Н.
• Сопровождающий милиционер — Лазарец Олег Васильевич

Катастрофа

Самолёт должен был выполнять внутренний пассажирский рейс Н-75 по маршруту Киев—Ивано-Франковск—Ужгород. Однако в тот день аэропорт Ужгород не мог принимать самолёты, так как поверхность его аэродрома находилась в неудовлетворительном техническом состоянии, поэтому самолёты садились в соседнем военном аэродроме Мукачево. Но и Мукачево оказался закрыт из-за плохих погодных условий, из-за чего рейсу Н-75 пришлось задержаться с вылетом в аэропорту Ивано-Франковск.

После улучшения погоды, по маршруту, согласно имеющемуся прогнозу, ожидалось большое количество слоисто-кучевых облаков с нижней границей 100—150 метров и с верхней 500—1000 метров, видимость 1000—1500 метров, дымка, в облаках обледенение. В 14:51 рейс Н-75 вылетел из Иваново-Франковска и после набора высоты в 14:57 занял эшелон 3000 метров, но в 15:04 диспетчер во Львове дал указание снизиться до эшелона 2400 метров в связи с воздушной обстановкой. В 15:09 с самолёта доложили пролёт промежуточного пункта маршрута Высокое на высоте 2400 метров, после чего экипаж переключился на связь с диспетчером аэродрома Мукачево и продолжил полёт со скоростью около 400 км/ч.

В районе 15:14, за 4 минуты до пролёта пункта Среднее, экипаж с вертикальной скоростью 7,5 м/с начал спускаться до высоты 2100 метров, после чего снизил скорость до 300 км/ч. Далее экипаж продолжил снижение до высоты 400 метров, вероятно предварительно при этом выпустив шасси. В процессе снижения Ан-24 вошёл в облачность, из которой вышел спустя 6 минут. Небо над Мукачево в это время было затянуто слоисто-кучевыми облаками высотой 120 метров, температура воздуха −1°С, стоял штиль и в воздухе висела дымка, а видимость составляла 1100 метров.

Диспетчер указал, что посадка будет осуществляться по магнитному курсу 22°, после чего, по его указанию, экипаж лёг на курс обратный посадочному, а в 11 километрах от ВПП начал выполнять третий разворот. Далее направляясь к четвёртому развороту со скоростью 310 км/ч пилоты выпустили закрылки в предпосадочное положение, после чего скорость за 50 секунд упала на 45 км/ч, поэтому при скорости 260 км/ч увеличили режим двигателей. Когда примерно в 15:24 самолёт выполнил четвёртый разворот и вышел на посадочный курс, режим работы двигателей был снижен, а закрылки выпущены полностью. Через 16 секунд скорость упала до 240 км/ч и экипаж вновь увеличил режим двигателей. Скорость сперва упала до 220 км/ч, а затем повысилась до 230 км/ч, поэтому режим двигателей снова был чуть снижен.

Самолёт был в 200 метрах над землёй, когда пилоты в попытке его выровнять сперва отклонили руль высоты вниз. Самолёт круто наклонился носом вниз, поэтому руль высоты был отклонён вверх, чтобы приподнять нос, но авиалайнер понёсся к земле входя в левый крен до 30°. Пилоты пытались выровнять машину, но в 15:25 падающий под углом 70° перевёрнутый Ан-24 в 100 метрах за ДПРМ оборвал провода на деревянных столбах, после чего врезался в грунтовую дорогу на поле, полностью разрушился и сгорел. Все 24 человека на его борту погибли.

Причины

После изучения данных полёта и обследовав обломки самолёта, техническая комиссия сделала вывод, что противообледенительная система не включалась.

Причина летного происшествия — потеря продольной управляемости на предпосадочной прямой вследствие возможного недостаточного запаса по углам атаки горизонтального оперения в посадочной конфигурации с закрылками, выпущенными на 38° при полете в условиях слабого обледенения.
Сопутствующие причины:

1. Отсутствие предупреждающей информации экипажу о выходе стабилизатора на углы, близкие к критическим.
2. Невключение или раннее выключение ПОС крыла и стабилизатора при наличии слабого обледенения (2-3 мм).
3. Отсутствие надежной бортовой информации о наличии обледенения самолета.

—

Также в окончательном отчёте представителями Министерства авиапромышленности была записана следующая формулировка:

Потеря продольной устойчивости (клевок) при отклонении штурвала от себя перед пролетом ДПРМ, которая может быть объяснена срывом потока с нижней поверхности стабилизатора при наличии льда на передней кромке стабилизатора при закрылках, выпущенных на 38° и повышенном режиме работы двигателей 50кг/см². Обледенение произошло вследствие невключения экипажем ПОС крыла и оперения, чему способствовало отсутствие сообщения экипажу диспетчерской службой аэропорта прогнозируемого обледенения.

Ссылки

• [aviation-safety.net/database/record.php?id=19740106-1 Описание происшествия ] на Aviation Safety Network
• [www.baaa-acro.com/1974/archives/crash-of-an-antonov-an-24-in-mukachevo-24-killed/ Crash of an Antonov AN-24 in Mukachevo: 24 killed] (англ.). B3A Aircraft Accidents Archives. Проверено 31 марта 2015.

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ан-24 под Мукачевом

Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.
Одушевление государем народа и воззвание к нему для защиты отечества – то самое (насколько оно произведено было личным присутствием государя в Москве) одушевление народа, которое было главной причиной торжества России, было представлено государю и принято им как предлог для оставления армии.

Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d'?uvr'ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s'wird was gescheites d'raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.
Видно, Пфуль, уже всегда готовый на ироническое раздражение, нынче был особенно возбужден тем, что осмелились без него осматривать его лагерь и судить о нем. Князь Андрей по одному короткому этому свиданию с Пфулем благодаря своим аустерлицким воспоминаниям составил себе ясную характеристику этого человека. Пфуль был один из тех безнадежно, неизменно, до мученичества самоуверенных людей, которыми только бывают немцы, и именно потому, что только немцы бывают самоуверенными на основании отвлеченной идеи – науки, то есть мнимого знания совершенной истины. Француз бывает самоуверен потому, что он почитает себя лично, как умом, так и телом, непреодолимо обворожительным как для мужчин, так и для женщин. Англичанин самоуверен на том основании, что он есть гражданин благоустроеннейшего в мире государства, и потому, как англичанин, знает всегда, что ему делать нужно, и знает, что все, что он делает как англичанин, несомненно хорошо. Итальянец самоуверен потому, что он взволнован и забывает легко и себя и других. Русский самоуверен именно потому, что он ничего не знает и знать не хочет, потому что не верит, чтобы можно было вполне знать что нибудь. Немец самоуверен хуже всех, и тверже всех, и противнее всех, потому что он воображает, что знает истину, науку, которую он сам выдумал, но которая для него есть абсолютная истина. Таков, очевидно, был Пфуль. У него была наука – теория облического движения, выведенная им из истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей военной истории, казалось ему бессмыслицей, варварством, безобразным столкновением, в котором с обеих сторон было сделано столько ошибок, что войны эти не могли быть названы войнами: они не подходили под теорию и не могли служить предметом науки.