Катастрофа Ан-24 под Пермью

Рейс 6263 Аэрофлота
Общие сведения
Дата	21 января 1973 года
Время	23:56 (21:56 МСК)
Причина	Столкновение в воздухе с неизвестным объектом (вероятно, радиозонд)
Место	д. Петухово, Большесосновский район Пермской области (РСФСР, СССР)
Воздушное судно
Модель	Ан-24Б
Авиакомпания	Аэрофлот (Северо-Кавказское УГА, Краснодарский ОАО)
Пункт вылета	Пашковский, Краснодар
Остановки в пути	Гумрак, Волгоград Центральный, Саратов Казань
Пункт назначения	Большое Савино, Пермь
Рейс	6263
Бортовой номер	CCCP-46276
Дата выпуска	31 августа 1967 года
Пассажиры	34
Экипаж	5
Погибшие	39 (все)

Катастрофа Ан-24 под Пермью — авиационная катастрофа, произошедшая 21 января 1973 года в Пермской области с самолётом Ан-24Б компании Аэрофлот, в результате чего погибли 39 человек.

Самолёт

Ан-24Б с бортовым номером CCCP-46276 (заводской — 77303609) был выпущен заводом Антонова 31 августа 1967 года. На момент катастрофы авиалайнер имел 10623 часа налёта и 11419 посадок.

Катастрофа

21 января 1973 года, в воскресенье, самолёт Ан-24Б компании Аэрофлот выполнял рейс 6263 по маршруту Краснодар—Волгоград—Саратов—Казань—Пермь. Пилотировал его экипаж из 241 лётного отряда, состоявший из командира Е. Я. Дегтярёва, второго пилота П. Р. Урюпина, штурмана К. С. Дорошкевича и бортмеханика Ю. А. Виноградова. В салоне работала стюардесса Н. А. Шинкаренко. В 20:46 МСК рейс 6263 вылетел из Казанского аэропорта и после набора высоты занял эшелон 5700 метров. На борту находились 34 пассажира: 31 взрослый и 3 ребёнка.

Ночное небо было покрыто слоисто-кучевыми облаками высотой 500—1900 метров с верхней кромкой 4200 метров, в которых наблюдалась слабая болтанка и слабое обледенение, а ветер на эшелоне был сильный северо-северо-восточного направления (азимут 20°). В 23:36 (21:36 МСК) экипаж связался с диспетчером на вышке Пермского аэропорта Большое Савино и доложил пролёт Ижевска. В ответ диспетчер дал указание следовать по маршруту на ДПРМ. В 23:48 самолёт находился уже в 130 километрах от аэропорта по азимуту 240°. В 23:54 передал диспетчеру о расчётном времени начала снижения, в ответ на что получил разрешение снижаться до высоты 4500 метров с докладом. Экипаж подтвердил получение информации. Эта была последняя радиопередача с самолёта, который на последующие вызовы уже не отвечал.

Ан-24 летел по магнитному курсу 60° на приборной скорости 350—370 км/ч, когда экипаж при выключенном автопилоте начал осуществлять снижение со средней вертикальной скоростью около 10 м/с. Авиалайнер разогнался до скорости 460 км/ч, после чего режим работы двигателей был уменьшен, а давление масла в гидросистемах снизилось с 50—55 до 30—35 кг/см¹. В это же время в 23:55:20 по неустановленным причинам самолёт стал крениться вправо, а его поступательная и вертикальная скорости начали расти. За 20—25 секунд крен достиг прямого угла (90°), из-за чего подъёмная сила упала до нуля и Ан-24 начал круто снижаться, разогнавшись до приборной скорости 860 км/ч и вертикальной 200—250 м/с. На высоте 2500 метров из-за колоссальных аэродинамических перегрузок возникла сильная вибрация и начали разрушаться крыло и хвостовое оперение, но при этом экипаж не предпринимал никаких мер по предотвращению данного падения, лишь незначительно были отклонены элероны на левый крен. В 23:56:40 перевёрнутый авиалайнер с приборной скоростью свыше 860 км/ч и вертикальной 45 м/с плашмя рухнул в поле на глубокий снег (70 см).

На следующий день в 14:00 место падения было найдено в 900 метрах северо-северо-западнее деревни Петухово (ныне не существует) Большесосновского района Пермской области в 91 километре от КТА Большое Савино по азимуту 240°. Правые и левые части крыла были обнаружены в 550—800 метрах от самолёта, части хвостового оперения — в 300—900 метрах, люк радиоотсека и отражатель антенны радиолокатора находились примерно в 2 километрах, а части обтекателя радиолокатора и куски звукоизоляционного материала — в 5 километрах от основного места падения. Некоторые выжившие после падения пассажиры скончались в первые часы среди обломков от ран и мороза. Был найден выживший пассажир, пытавшийся доползти до ближайшего дома, но по пути в больницу он умер от ран. Таким образом, все 39 человек на борту самолёта погибли.

Причина

Согласно предварительным выводам, причиной катастрофы стал быстро развивающийся правый крен, который привёл к резкому снижению Ан-24 и увеличению скорости выше запредельной, что привело к разрушению в воздухе. Среди возможных причин возникновения крена рассматривались:

1. Столкновение в воздухе с посторонним предметом, который либо разрушил систему управления, либо оказал воздействие на экипаж.
2. Разрушение или заклинивание в системе управления рулём высоты.
3. Разрушение электрической системы управления элеронами.
4. Отказ авиагоризонтов, спровоцировавший вывод самолёта на значительные углы крена при отсутствии в дальнейшем энергичных действий экипажа по выводу самолёта из крена и снижения.

Разрушение носового обтекателя вероятно произошло уже на высоте 3000 метров и его могли вызвать либо упругая деформация стыкового кольца из-за колоссальных динамических нагрузок, либо удар посторонним предметом в полёте, приведший к локальному повреждению обтекателя и дальнейшему разрушению на больших скоростях. Но однозначно установить факт того, что самолёт столкнулся с посторонним предметом было невозможно, так как при ударе о землю его конструкция полностью разрушилась.

По результатам расшифровки данных бортового самописца МСРП-12 и изучения обломков было установлено, что автопилот во время снижения был выключен, а отказов рулевого управления не было, как и разрушения фонаря кабины и разгерметизации самолёта. Электрические системы, пилотажно-навигационные приборы и двигатели также были исправны. Признаков взрыва или пожара эксперты не обнаружили. Состояние здоровья членов экипажа исключало возможность потери работоспособности в полёте.

Зато на внешней поверхности носового обтекателя было найдено отверстие 230 на 285 миллиметров, при этом соответствующий данному отверстию кусок обшивки обнаружить не удалось. Также в районе этого отверстия на внутренней части обшивки имелось ещё одно продолговатое отверстие, хотя и меньше размерами, а разрывы направлялись в разные стороны, что свидетельствовало о пробое. На внутренней части обшивки эксперты нашли следы краски оливкового цвета, а на щёчке капота двигателя были следы краски тёмно-зелёного цвета. В наружной обшивке обтекателя в краях отверстия были найдены два хлопковых волокна и мелкие волокна чёрного цвета. Министерство обороны заявило, что никаких полётов, стрельб и запусков беспилотных аппаратов в этом районе не было. По данным Гидрометеослужбы запусков метеозондов в данном районе не было, а метеозонды, запущенные в других районах, не могли оказаться в этом районе.

Заключение: Истинную причину катастрофы определить не представляется возможным.
Вероятной причиной катастрофы является столкновение самолёта в воздухе с посторонним предметом, который либо вызвал нарушение работоспособности системы управления, либо нарушил работоспособность экипажа.
Носовой обтекатель фюзеляжа имеет достаточную статическую и динамическую прочность и не разрушается при нагрузках, превышающих расчётные. Вероятной причиной его полного разрушения является воздействие аэродинамических нагрузок, значительно превышающих предельно допустимые, при наличии на обтекателе существенных повреждений.
Ранее имелись случаи столкновения самолётов МГА с радиозондами (последний — 23.11.71 г. с самолётом Ан-2 № 47687 Туркменского УГА, который столкнулся с радиозондом при наборе высоты после взлёта в а/п Красноводска).
Установить, какой предмет был окрашен краской, следы которой были найдены на деталях самолёта, не представляется возможным в связи с широким применением данной нитрокраски во всех отраслях народного хозяйства.

—

См. также

• Катастрофа Ан-24 под Новосибирском

Ссылки

• [www.m24.ru/videos/67453 Почему «взбесился» упавший в Перми самолет Ан-24]

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ан-24 под Пермью

– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.