Катастрофа Ил-14 во Внукове (1957)

Катастрофа во Внуково
Румынский Ил-14, схожий с разбившимся
Общие сведения
Дата	4 ноября 1957 года
Время	17:58 МСК
Характер	Столкновение с деревьями
Причина	Ошибка экипажа
Место	близ аэропорта Внуково, Московская область (РСФСР, СССР)
Воздушное судно
Модель	Ил-14П
Авиакомпания	TAROM (правительственный авиаотряд)
Пункт вылета	Отопени, Бухарест (Румынская НР)
Остановки в пути	Киев (УССР, СССР)
Пункт назначения	Внуково, Москва (РСФСР, СССР)
Бортовой номер	YR-PCC
Дата выпуска	1956 год
Пассажиры	10
Экипаж	6
Погибшие	4
Выживших	12

Не путать с катастрофами польского (14.04.1957) и советского (23.10.1959) Ил-14

Катастрофа Ил-14 во Внуково — авиационная катастрофа самолёта Ил-14П румынского правительства, произошедшая в среду 4 ноября 1957 года у аэропорта Внуково, при этом погибли 4 человека. Самолёт перевозил делегацию правительства Румынской Народной Республики.

Самолёт

Ил-14П с заводским номером 146001010 и серийным 10-10 был выпущен заводом «Знамя Труда» (Москва) в 1956 году. Авиалайнер продали в Румынскую Народную Республику, где он получил бортовой номер YR-PCC и начал эксплуатироваться в правительственном авиаотряде. По имеющимся данным, ранее данный бортовой номер принадлежал Ил-12 (заводской — 93013503, хотя такой же заводской номер был у борта CCCP-01320 (СССР-Л1320)), который эксплуатировался в правительственном авиаотряде с 1948 года, после чего в 1957 году был передан авиакомпании TAROM, при этом был перерегистрирован и получил новый бортовой номер — YR-ILX.

Экипаж

Экипаж самолёта был из Советского Союза и имел следующий состав:

• Командир воздушного судна — Шляков Валерий Николаевич
• Второй пилот — Сарайкин Владимир Яковлевич
• Борттехник — Павликов Николай Захарович
• Бортмеханик — Гуров Валерий Алексеевич
• Штурман — Хрюкалов Иван Иванович
• Бортрадист — Романов Анатолий Григорьевич

Катастрофа

Лайнер выполнял перелёт из Бухареста в Москву с промежуточной посадкой в Киеве. Пассажирами были члены делегации румынского правительства, которые летели в Москву на празднование 40-й годовщины со дня Октябрьской революции. В 09:48 Ил-14 вылетел из Бухареста и в 12:31 благополучно приземлился в Киеве. После трёхчасовой стоянки, в 15:27 самолёт вылетел в Москву. Согласно прогнозу погоды, в Москве ожидалась сплошная облачность с нижней границей 100—150 метров и ниже, морось, дымка, видимость километр—два. Когда же в 17:48 в условиях начинающихся сумерек румынский авиалайнер вошёл в воздушную зону аэропорта Внуково, нижняя граница облачности уже снизилась до 60 метров, стоял туман, а горизонтальная видимость упала до 600 метров, но это было выше метеорологического минимума аэропорта. Радиотехническое оборудование аэродрома было включено и функционировало нормально. Радиосвязь также работала без сбоев.

Действуя по указаниям авиадиспетчера, контролировавшего полёт по радиолокатору, экипаж выполнил заход на посадку точно по схеме и после четвёртого разворота вышел на предпосадочную прямую. Также под контролем диспетчера самолёт вошёл в глиссаду и, снижаясь по ней, прошёл БПРМ точно по курсу и на установленной высоте, после чего на высоте 50 метров с борта доложили о наблюдении огней взлётно-посадочной полосы. Но тут руководитель полётов увидел, что самолёт следует ниже установленной высоты, поэтому дал команду не снижаться. Однако экипаж не выполнил эту команду, в результате чего в 80 метрах за БПРМ Ил-14 на высоте 10—15 метров над землёй начал врезаться в деревья. Промчавшись через лес на протяжении 120 метров и потеряв скорость, авиалайнер врезался в землю и загорелся. Катастрофа произошла в 17:58 в 500 метрах от полосы и 130 метрах левее продолжения её оси. Экипаж получил тяжёлые травмы, при этом штурман Хрюкалов погиб на месте, а командир Шляков и борттехник Павликов умерли позже в больнице. Из пассажиров погиб только секретарь Румынской коммунистической партии, бывший Министр иностранных дел Румынии и кандидат в члены Политбюро Григоре Преотяса, который умер при ударе. Остальные пассажиры получили лёгкие травмы. Среди выживших пассажиров находились председатель совета министров Киву Стойка (глава комиссии) и член Политбюро Николае Чаушеску (будущий Генеральный секретарь ЦК Румынской коммунистической партии).

Причины

Причиной катастрофы была названа ошибка командира экипажа Шлякова, который при установлении визуального контакта с полосой полностью сосредоточился на ней и начал выполнять снижение, даже после указания прекратить снижаться, в результате чего произошла преждевременная потеря высоты.

Способствовало катастрофе то обстоятельство, что экипаж не был подготовлен, чтобы выполнять посадку ночью при плохих погодных условиях. На самом деле метеорологический минимум командира составлял 150/1500 метров днём и 200/2000 метров ночью, то есть он не должен был выполнять данный полёт. Однако в Киевском аэропорту командир сказал диспетчеру, что его личный метеорологический минимум 50/500 метров, а диспетчер это не проверил, поверив на слово. Затем на подходе к аэропорту назначения командир также соврал диспетчеру во Внуково о своей квалификации, тем самым обманув и его. Также было установлено, что экипаж находился в командировке в Румынской республике с 1954 года, то есть около 3-х лет, при этом контроль над ним отсутствовал, а систематические тренировки не проводились, в результате чего снизилась квалификация. К данному полёту экипаж также не готовился и не проверялся. Все эти обстоятельства привели в итоге к тому, что у командира экипажа появилась завышенная самооценка и он переоценил свои возможности.

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ил-14 во Внукове (1957)

– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.