Катастрофа Ил-18 под Шереметьевом (1958)

Катастрофа под Шереметьевом
Ил-18, по конструкции схожий с разбившимся
Общие сведения
Дата	7 мая 1958 года
Причина	Отказ двигателя
Место	близ Шереметьева, Московская область (РСФСР, СССР)
Воздушное судно
Модель	Ил-18А
Авиакомпания	ВВС СССР, 2 АКДОН
Пункт вылета	Шереметьево, Москва
Пункт назначения	Шереметьево, Москва
Бортовой номер	002
Дата выпуска	1957 год
Пассажиры	3
Экипаж	7
Погибшие	10 (все)

Не путать с катастрофой болгарского Ил-18 в 1973 году

В среду 7 мая 1958 года при испытательном полёте близ Шереметьева потерпел катастрофу Ил-18А ВВС СССР, в результате чего погибли 10 человек. Первое происшествие в истории Ил-18.

Самолёт

Ил-18А с бортовым номером 002 (по другим данным — 001, заводской — 187000104, серийный — 001-04) был выпущен заводом ММЗ «Знамя Труда» в 1957 году и являлся четвёртым построенным Ил-18. К 1 февраля 1958 года он был передан Военно-воздушным силам СССР и направлен во 2-ю авиационную краснознаменную дивизию особого назначения (2 АКДОН, базировалось на Чкаловском аэродроме). Всего на момент катастрофы самолёт имел 67 часов налёта и 120 посадок.

Катастрофа

Ил-18 выполнял испытательный полёт, когда произошёл отказ и пожар двигателя № 2 (левый внутренний). Проблема заключалась в том, что двигатель модели НК-4 не имел механизма флюгирования воздушного винта, а из-за авторотации тот создавал высокое аэродинамическое сопротивление. Возник момент, который экипаж не мог скомпенсировать. При попытке совершить вынужденную посадку в аэропорту Шереметьево самолёт потерял управление и упал на площадку на территории посёлка Шереметьевский между частными домами. В результате отказа двигателя произошла катастрофа самолета Ил-18, на борту которого находилась группа высокопоставленных военных. Все находящиеся в самолете (10 человек) погибли, среди жителей поселка жертв нет..

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ил-18 под Шереметьевом (1958)

– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.