Катастрофа Ил-62 под Дамаском
| Рейс 540 ČSA | |
 Траектория полёта рейса 540 | |
| Общие сведения | |
|---|---|
| Дата | |
| Время |
01:13 (22:13 UTC) |
| Характер |
CFIT (основная версия) |
| Причина |
Вероятно, неправильная настройка высотомеров |
| Место | |
| Координаты |
33°31′10″ с. ш. 36°40′10″ в. д. / 33.51944° с. ш. 36.66944° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=33.51944&mlon=36.66944&zoom=14 (O)] (Я)Координаты: 33°31′10″ с. ш. 36°40′10″ в. д. / 33.51944° с. ш. 36.66944° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=33.51944&mlon=36.66944&zoom=14 (O)] (Я) |
| Воздушное судно | |
| Модель | |
| Имя самолёта |
Brno Trade Fair |
| Авиакомпания | |
| Пункт вылета | |
| Остановки в пути | |
| Пункт назначения | |
| Рейс |
OK-540 |
| Бортовой номер |
OK-DBF |
| Дата выпуска | |
| Пассажиры |
117 |
| Экипаж |
11 |
| Погибшие |
126 |
| Выживших |
2 |
Катастрофа Ил-62 под Дамаском — авиационная катастрофа, произошедшая 20 августа 1975 года в окрестностях Дамаска с самолётом Ил-62 авиакомпании ČSA, в результате которой погибли 126 человек. Это крупнейшая авиакатастрофа в Сирии и в истории чехословацкой/чешской авиации.
Содержание
Самолёт
Ил-62 с бортовым номером OK-DBF (заводской — 31502, серийный — 15-02) был выпущен Казанским авиазаводом в 1973 году и к 17 сентября передан чехословацкой Československé aerolinie a.s. (ČSA)[1]. Авиалайнер носил имя Brno Trade Fair (Выставочная ярмарка в Брно), а всего на момент катастрофы имел порядка четырёх тысяч часов налёта[2].
Катастрофа
Самолёт выполнял международный рейс OK-540 по маршруту Прага — Дамаск — Багдад — Тегеран. Пилотировали его 54-летний командир (КВС) Гайдош (чеш. Gajdoš, налёт почти 19 тысяч часов, из них более 3000 часов на Ил-62) и 50-летний второй пилот Жижка (чеш. Žižka, налёт почти 15 тысяч часов, из них около 2900 часов на Ил-62). При этом оба пилота, по воспоминаниям их коллег по компании, испытывали личную неприязнь друг к другу, вплоть до ненависти. К тому же Жижка был поставлен в данный экипаж в последний момент. Кроме пилотов в кабине находились также штурман и бортмеханик. Всего же на борту авиалайнера находились 11 членов экипажа и 117 пассажиров. 19 января в 19:35 (18:35 UTC) Ил-62 вылетел из Пражского аэропорта[2][3].
Эшелон полёта был 210 (21 тысяча футов или 6400 метров). После трёх с половиной часов в воздухе самолёт приблизился к первой промежуточной остановке — Дамаску. Примерно в 01:00 по местному времени (22:00 UTC) после пролёта Бейрута экипаж получил указание от ливанских диспетчеров переходить на связь с сирийскими диспетчерами. В 01:02 экипаж связался с диспетчерским центром в Дамаске. Диспетчер передал экипажу указания о заходе на посадку на ВПП 23R, после чего дал разрешение снижаться до высоты 11 тысяч футов (3350 метров), а также сводку о погоде: ветер 230°, 10 узлов (18 км/ч), ясно, хорошая видимость, давление аэродрома 1010 гПа. В Дамаске стояла ясная безлунная ночь[2].
Согласно схеме захода на посадку, самолёт должен был, летя в восточном направлении на высоте 4000 футов (1200 метров) над уровнем моря, пройти VOR, после чего выполнить левый разворот со снижением и, повторно пройдя VOR, выйти на предпосадочную прямую. В 01:09 экипаж доложил о подходе к VOR, после чего диспетчер Дамасского аэропорта дал разрешение на посадку. Экипаж подтвердил получение информации и повторил условия посадки: ВПП 23R, давление аэродрома 1010 гПа. Это была последняя связь с рейсом OK-540.
Через 4 минуты в 01:13 местного времени (19 августа 22:13 UTC) выполняющий в темноте левый разворот Ил-62 в 17 километрах от торца ВПП врезался передней стойкой шасси и левой плоскостью крыла в песчаную дюну. От удара плоскость разрушилась. Врезавшись в землю, авиалайнер разрушился и сгорел. Общий разброс обломков имел в длину почти километр. Из-за труднодоступности места, спасательные службы прибыли только через 45 минут. Среди обломков были найдены двое выживших: маленькая девочка (по одним данным, жительница Чехословакии, по другим — Иордании) и 30-летний арабский студент. Также была найдена ещё одна выжившая девочка, но позже в больнице она скончалась от полученных травм. Всего же в катастрофе погибли 126 человек: 115 пассажиров и все 11 членов экипажа[2]. Это крупнейшая авиационная катастрофа в Сирии и в истории чехословацкой/чешской авиакомпании ČSA, а также пятая (на момент событий — третья) крупнейшая катастрофа Ил-62[3].
Причины
Расследование катастрофы осложнялось тем, что магнитные ленты бортовых самописцев были повреждены в пожаре. Медицинская экспертиза показала, что пилотирование в тот момент осуществлял второй пилот, так как командир находился в расслабленном состоянии. Также в крови командира был обнаружен алкоголь. Как позже было установлено, он пил пиво, но на то время это допускалось. Сама же траектория полёта свидетельствовала о том, что произошло типичное столкновение с землёй в управляемом полёте, то есть пилоты не знали свою реальную высоту. Барометрический высотомер командира уцелел и имел правильные настройки. Однако вёл самолёт в тот момент второй пилот, а его высотомер был разрушен. Весьма вероятно, что при установке давления на высотомере, второй пилот ошибочно установил давление уровня моря, а не уровня аэродрома, что занижало истинную высоту на 2000 футов (610 метров) — высоту аэродрома над уровнем моря. Этому способствовало и то, что при слабом освещении кабины можно перепутать цифры 0, 6 и 9. Свою роль сыграли и межличностные отношения пилотов, в результате чего командир не помогал в сложившейся ситуации второму пилоту и не предупредил его об опасной высоте. Аэропорт Дамаска был оборудован вторичным радиолокатором, поэтому диспетчер не мог видеть снижение Ил-62 ниже глиссады и не мог предупредить экипаж[2].
В итоговом отчёте было указано, что наиболее вероятной причиной катастрофы послужило выставление на высотомерах давления уровня моря, вместо давления аэродрома. Про проблемы взаимодействия между членами экипажа в отчёте даже не упоминалось[2][3].
Теория заговора
Существует теория, что Ил-62 был намерено сбит сирийскими войсками. Всего за несколько дней до катастрофы в Праге открылось посольство Организации освобождения Палестины (ООП) — весьма вероятно, что, сбив чехословацкий самолёт, Сирия хотела выразить протест такому решению. Данная теория получила распространение в связи с тем, что через 40 дней (30 сентября) при заходе на посадку в аэропорт Бейрута при невыясненных обстоятельствах потерпел катастрофу Ту-154 (рейс MA-240) венгерской компании Malév, причём данная катастрофа произошла на следующий день после того, как в Будапеште было открыто посольство ООП[2][4].
Теория о том, что чехословацкий Ил-62 был сбит, до сих пор не нашла ни подтверждения, ни опровержения[4].
Напишите отзыв о статье "Катастрофа Ил-62 под Дамаском"
Примечания
- ↑ [russianplanes.net/reginfo/2437 Ильюшин Ил-62 Бортовой №: OK-DBF]. Russianplanes.net. Проверено 25 мая 2013. [www.webcitation.org/6Gu0AVRpj Архивировано из первоисточника 26 мая 2013].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Tereza Šírová. [technet.idnes.cz/pristali-jsme-rekl-a-zemrel-havarii-csa-pred-36-lety-prezili-jen-dva-1c4-/tec_technika.aspx?c=A110818_154326_tec_technika_pka „Přistáli jsme,“ řekl a zemřel. Havárii ČSA před 36 lety přežili jen dva] (чешск.). Technet.cz (19 августа 2011). Проверено 25 мая 2013. [www.webcitation.org/6Gu0BTXSe Архивировано из первоисточника 26 мая 2013].
- ↑ 1 2 3 [aviation-safety.net/database/record.php?id=19750820-0 Aircraft accident Ilyushin 62 OK-DBF Damascus International Airport (DAM)] (англ.). Aviation Safety Network. Проверено 25 мая 2013. [www.webcitation.org/6Gu0DAOSz Архивировано из первоисточника 26 мая 2013].
- ↑ 1 2 Laszlo Bencsics. [www.airliners.net/aviation-articles/read.main?id=55 The Lost Flight - Malév 240] (англ.). Airliners.net (23 May 2003). Проверено 25 мая 2013. [www.webcitation.org/6GI2aNxzE Архивировано из первоисточника 1 мая 2013].
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Катастрофа Ил-62 под Дамаском
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.
На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
