Катастрофа Ил-76 под Кабулом (1979)
Поделись знанием:
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
| Катастрофа под Кабулом | |
 Ил-76М советских ВВС | |
| Общие сведения | |
|---|---|
| Дата | |
| Время |
19:33 МСК |
| Характер | |
| Причина |
ошибка экипажа |
| Место |
|
| Воздушное судно | |
| Модель | |
| Принадлежность | |
| Пункт вылета | |
| Остановки в пути | |
| Пункт назначения | |
| Бортовой номер |
СССР-86036 |
| Дата выпуска | |
| Пассажиры |
37 (согласно имеющемуся списку) |
| Экипаж |
10 |
| Погибшие |
47 (все) |
Катастрофа Ил-76 под Кабулом — авиационная катастрофа самолёта Ил-76М советских ВВС, произошедшая во вторник 25 декабря 1979 года в районе Кабула (Демократическая Республика Афганистан), при этом погибли по разным данным от 43 до 67 человек. Первая потеря советских ВВС в Афганской войне.
Содержание
Самолёт
Ил-76М с регистрационным номером CCCP-86036 (заводской — 093416500, серийный — 13-05) был выпущен Ташкентским авиационным заводом в 1979 году, то есть был ещё относительно новым. Самолёт передали Министерству обороны СССР и далее он поступил в 128-й гвардейский военно-транспортный авиационный полк советских ВВС (в/ч 06965) (базировался в Паневежисе, ЛитССР)[1].
Экипаж
Лётный экипаж самолёта имел следующий состав[2][3]:
- Командир корабля — капитан Головчин Виталий Васильевич. Родился 2 января 1949 года в Вологде, в Советских вооружённых силах с 12 августа 1968 года, выпускник Балашовского высшего военного училища лётчиков. Командир отряда транспортного авиаполка[4].
- Помощник командира экипажа — старший лейтенант Шишов Константин Иванович
- Штурман — старший лейтенант Турбин Александр Николаевич
- Старший бортовой техник — капитан Елисеев Юрий Павлович. Родился 15 мая января 1942 года в Ключах (Камчатская область), в Советских вооружённых силах с 9 октября 1961 года, выпускник Ачинского ВАТУ[5].
- Бортовой техник по авиационно-десантному оборудованию — лейтенант Трифонов Анатолий Александрович
- Старший воздушный радист-оператор радиоэлектронной борьбы — прапорщик Илюшкин Геннадий Леонтьевич. Родился 27 декабря 1953 года в деревне Тоншерма (Тетюшский район Татарской АССР)[6].
- Старший воздушный стрелок-радист — прапорщик Шацкий Геннадий Александрович
Также в состав экипажа входили:
- Подполковник Негачёв Владимир Михайлович — заместитель командира 128-го гвардейского военно-транспортного авиационного полка по инженерно-авиационной службе. Родился 27 марта 1937 года в Москве, в Советских вооружённых силах с 23 августа 1954 года. Выпускник ВВИА им. Жуковского[7].
- Майор Чурило Михаил Николаевич — старший инженер 128-го гвардейского военно-транспортного авиационного полка по авиационному оборудованию
- Капитан Зюба Александр Николаевич — инженер эскадрильи 128-го гвардейского военно-транспортного авиационного полка по по прицельно-навигационному комплексу самолетов. Родился 24 октября 1934 года в селе Николаевка (Белгородская область), в Советских вооружённых силах с 17 сентября 1952 года, выпускник Двинского ВАРУ[8].
Пассажиры
На борту находились десантники из 350-го парашютного десантного полка 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии[2].
Список пассажиров
- Старший лейтенант Пугачёв Михаил Николаевич — командир роты
- Младший сержант Абросимов Николай Петрович — командир отделения, воздушно-десантные войска.
- Младший сержант Беласиков Валерий Юрьевич.
- Рядовой Бузуртанов Хазмагомед Мовлиевич — радиомастер.
- Гвардии прапорщик Булат Геннадий Мечеславович — командир автомобильного взвода,
- Рядовой Веснин Владимир Михайлович — стрелок,
- Рядовой Винни Аарне Лембитович.
- Младший сержант Гаврилов Сергей Мефодьевич — старший водитель.
- Рядовой Галиев Ф. Г.
- Рядовой Гиберт Сергей Францевич.
- Рядовой Горбунов Василий Геннадьевич — стрелок-регулировщик.
- Гвардии прапорщик Голубев Михаил Александрович — старшина роты,
- Рядовой Гребенюков Сергей Александрович.
- Рядовой Денисов Михаил Васильевич — мотоциклист-регулировщик.
- Рядовой Джимиев Т. Т.
- Рядовой Зернин Александр Иванович — водитель.
- Гвардии сержант Иванько Андрей Васильевич — командир отделения.
- Рядовой Кузнецов Валентин Ильич.
- Рядовой Лушников Владимир Евгеньевич — старший водитель-гранатометчик,
- Рядовой Лысов Константин Рудольфович.
- Рядовой Максимов Николай Михайлович — пулемётчик.
- Гвардии сержант Микенас Антaнас, Симоно(Antanas Mikėnas) — командир отделения.
- Рядовой Михайлов Анатолий Анатольевич — стрелок
- Рядовой Надеин А. В.
- Рядовой Носиков Владимир Ленидович — пулемётчик.
- Еврейтор Пискунов Сергей Николаевич — старший водитель.
- Рядовой Смирнов Владимир Александрович — стрелок.
- Рядовой Смирнов Юрий Николаевич — электромеханик
- Рядовой Степаненко Виктор Алексеевич — водитель.
- Ефрейтор Тарасов Игорь Михайлович — водитель.
- Прапорщик Терских Анатолий Михайлович — начальник хранилища.
- Рядовой Толстиков В. А.
- Рядовой Фраймут Иван Оскарович — повар.
- Рядовой Хашиев Ахмед Бексултанович — пулемётчик парашютно-десантной роты.
- Рядовой Хижняк Владимир Петрович — водитель-автомеханик.
- Рядовой Цаболов Владимир Ясанович — стрелок-гранатомётчик
- Рядовой Берняков Александр Викторович — стрелок-зенитчик, 103-я воздушно-десантная дивизия.
Катастрофа
25 декабря 1979 года Советский Союз начал ввод своих войск на территорию Афганистана. Подготовка к этому велась несколько дней, в том числе ещё в середине месяца самолёты военно-транспортной авиации были перебазированы на аэродромы в Туркестанском военном округе. Приказ на пересечение советско-афганской границы был отдан в 15:00, а в 18:00 местного времени (15:00 по московскому времени) военно-транспортные самолёты начали переброску десанта по воздуху на аэродромы Кабул и Баграм. В числе прочих в этом воздушном мосте принимал участие и борт 86036, внутри которого находилось инженерное подразделение 350-го ПДП, а также два автомобиля — Урал-375, гружённый боеприпасами, и топливозаправщик. Сама подготовка проходила в спешке, и полёт экипаж выполнял, находясь во «взвинченном» состоянии. Борт 86036 вылетел из Мары и направился к Афганистану в составе тройки[9][10].
Переброска войск по воздуху проходила в высоком темпе. Уже стояла ночь и шёл снегопад, а Ил-76 прибывали с интервалами в несколько минут. Но вскоре с авиабазы Баграм сообщили, что до сих пор не прибыл седьмой по счёту самолёт, которым был борт 86036. С аэродрома Мары при этом передали, что он вылетел от них. Были опрошены экипажи других самолётов, и экипаж восьмого самолёта сообщил, что при выполнении захода он увидел, как в темноте слева по курсу возникла вспышка. Это в данной ситуации означало, что Ил-76 разбился[11].
30 декабря в 16:00 с вертолёта Ми-8 борт 420 доложили об обнаружении места катастрофы — высота 4269 (36 километров от Кабула). Отклонившись от схемы захода, самолёт в 19:33 ударился о гребень скалы и разломился пополам, после чего части фюзеляжа упали в ущелья и разрушились. Все люди на борту погибли[11]. На то время это была крупнейшая авиакатастрофа в Афганистане и с участием Ил-76[12]. 1 января в 10:30 поисковая экспедиция обнаружила переднюю часть фюзеляжа с телами лётчиков. Остальная часть фюзеляжа с десантниками, техникой и вооружением упала в труднодоступное ущелье. Обнаружить её удалось только в 2005 году[11].
См. также
Напишите отзыв о статье "Катастрофа Ил-76 под Кабулом (1979)"
Примечания
- ↑ [russianplanes.net/reginfo/31218 Ильюшин Ил-76М CCCP-86036 а/к Россия (СССР) - ВВС - карточка борта] (рус.). Russianplanes.net. Проверено 31 марта 2015.
- ↑ 1 2 [skywar.ru/Poteri1979 Потери ВВС в Афганистане. Потери 1979] (рус.). Авиация в локальных конфликтах. Проверено 31 марта 2015.
- ↑ [www.afgan.kz/mart/samolet.htm МЫ ПОМНИМ ТОТ ДЕКАБРЬСКИЙ САМОЛЕТ…] (рус.). Вспомним, ребята.... Проверено 31 марта 2015.
- ↑ [skywar.ru/PoteriG Потери ВВС в Афганистане. Погибшие Г] (рус.). Авиация в локальных конфликтах. Проверено 31 марта 2015.
- ↑ [skywar.ru/PoteriE Потери ВВС в Афганистане. Погибшие Е] (рус.). Авиация в локальных конфликтах. Проверено 31 марта 2015.
- ↑ [skywar.ru/PoteriI Потери ВВС в Афганистане. Погибшие И,К] (рус.). Авиация в локальных конфликтах. Проверено 31 марта 2015.
- ↑ [skywar.ru/PoteriN Потери ВВС в Афганистане. Погибшие Н,О] (рус.). Авиация в локальных конфликтах. Проверено 31 марта 2015.
- ↑ [skywar.ru/PoteriZ Потери ВВС в Афганистане. Погибшие Ж,З] (рус.). Авиация в локальных конфликтах. Проверено 31 марта 2015.
- ↑ Александр Ляховский. Война, которую не ждали // Трагедия и доблесть Афгана. — 1995.
- ↑ [war.airdisaster.ru/database.php?id=80 Катастрофа Ил-76М близ Кабула (Афганистан) (борт СССР-86036), 25 декабря 1979 года.] (рус.). AirDisaster.ru. Проверено 31 марта 2015.
- ↑ 1 2 3 Эдуард Беляев. Голубые береты полка и дивизии // [books.google.ru/books?id=enCDd5GINosC&pg=PT46&lpg=PT46&dq=Владимир+Шаманов+Афганистан+2006 Тайна президентского дворца]. — Эксмо, 2012. — ISBN 978-5-699-55249-8.
- ↑ [aviation-safety.net/database/record.php?id=19791225-0 ASN Aircraft accident Ilyushin 76M CCCP-86036 Kabul] (англ.). Aviation Safety Network. Проверено 31 марта 2015.
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Катастрофа Ил-76 под Кабулом (1979)
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
