Катастрофа Ил-76 под Паневежисом

Катастрофа под Паневежисом
Ил-76М советских ВВС
Общие сведения
Дата	1 февраля 1990 года
Время	06:22 МСК
Характер	Потеря управления
Причина	Не установлена
Место	близ Паневежиса (ЛитССР, СССР)
Координаты	55°42′02″ с. ш. 24°30′59″ в. д.55.70056° с. ш. 24.51639° в. д. / 55.70056; 24.51639
Воздушное судно
Модель	Ил-76М
Принадлежность	ВВС СССР (128-й гв. втап)
Пункт вылета	Паневежис
Пункт назначения	Паневежис
Бортовой номер	СССР-86021
Дата выпуска	1978 год
Экипаж	8
Погибшие	8 (все)

Катастрофа Ил-76 под Паневежисом — авиационная катастрофа самолёта Ил-76М советских ВВС, произошедшая в четверг 1 февраля 1990 года близ Паневежиса, при этом погибли 8 человек.

Самолёт

Ил-76М с регистрационным номером CCCP-86021 (заводской — 093418539, серийный — 14-05) был выпущен Ташкентским авиационным заводом в 1978 году, после чего передан Министерству обороны СССР и в 1983 году поступил в 128-й гвардейский военно-транспортный авиационный полк советских ВВС (базировался в Паневежисе, ЛитССР).

Экипаж

Экипаж корабля состоял из 8 человек:

• Командир корабля-инструктор — гвардии подполковник Панкратов В. П.
• Командир корабля-стажер — гвардии старший лейтенант Куклев Олег Валерьевич. Родился 26 августа 1965 года в Красноармейске (Саратовская область).
• Штурман — гвардии лейтенант Друпас Римантас Вацловович
• Штурман-инструктор — гвардии майор Юровских Николай М.
• Старший борттехник — гвардии капитан Ястребов Андрей Ариэлович
• Борттехник по АДО — гвардии старший лейтенант Рябошапка А. В.
• Старший бортрадист — гвардии прапорщик Федорынчук Виктор Евгеньевич
• Старший бортстрелок — гвардии прапорщик Грищук Александр Михайлович

Катастрофа

Борт 86021 выполнял тренировочный полёт по кругу в районе аэродрома при установленном минимуме погоды и с уходом на второй круг. Шла 14-я минута полёта, когда самолёт, уходя на второй круг, поднялся до 70 метров и вошёл в облака. Но затем машина, потеряв управление, вывалилась из облаков, а в 3700 метрах от аэродрома в районе первого разворота и в 400 метрах левее продолжения оси полосы плашмя рухнула на лес. Установлено, что самолёт падал почти в горизонтальном положении: тангаж не более 6°, правый крен до 7° и снос влево под углом 8°. Траектория снижения была наклонена к горизонту примерно на 36—38°, самолёт снижался с поступательной скоростью 510 км/ч и вертикальной 40 м/с. Стабилизатор был полностью отклонён на пикирование, то есть на опускание носа, загрузочное устройство руля высоты не создавало нагрузки. Двигатели работали почти на полную мощность (92—96 %). Исходя из траектории снижения было определено, что экипаж успел перевести самолёт в горизонтальное положение, но на выход из снижения им уже не хватило высоты, а также помешали высокие перегрузки. Продолжая терять высоту, машина врезалась в землю и взорвалась, при этом все 8 человек на борту погибли.

Это крупнейшая катастрофа самолёта на территории Литвы, но не самая крупная авиакатастрофа в стране вообще, так как уступает катастрофе вертолёта в 1998 году (11 погибших).

Причины

Причину потери управления комиссия установить не смогла. Высказывались разные версии, но наиболее вероятными были названы две:

• Отказ привода руля высоты из-за производственного дефекта.
• Дезориентация экипажа в пространстве, ошибочно решившего, что самолёт начал быстро поднимать нос.

Последствия

Несколько членов экипажа похоронены в Паневежисе. Остальных похоронили в других городах.

На месте катастрофы борта 86021 установлен памятник, обновлён в 2013 году.

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ил-76 под Паневежисом

Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».