Катастрофа МиГ-23 в Бельгии 4 июля 1989 года

Катастрофа МиГ-23 в Бельгии
Компьютерная реконструкция сопровождения МиГ-23 без пилота истребителями F-15 над территорией ФРГ
Общие сведения
Дата	4 июля 1989 года
Время	09:32 CET — время вылета с аэродрома 10:37 CET — время падения
Характер	Автономный полёт
Причина	Помпаж двигателя
Место	деревня Беллегем, недалеко от Кортрейка, Бельгия
Координаты	50°45′33″ с. ш. 3°18′41″ в. д.50.759389° с. ш. 3.311500° в. д. / 50.759389; 3.311500
Погибшие	1 (на земле)
Воздушное судно
МиГ-23 ВВС СССР, идентичный разбившемуся
Модель	МиГ-23М
Принадлежность	ВВС СССР
Пункт вылета	аэродром Колобжег, Колобжег, Польша
Бортовой номер	29
Экипаж	1
Выживших	1 (катапультировался)

Катастрофа МиГ-23 в Бельгии — авиационная катастрофа, произошедшая 4 июля 1989 года. Истребитель МиГ-23М ВВС СССР вылетел с аэродрома Колобжег в Польше, но у него возник временный перебой в работе двигателя (помпаж). После отказа двигателя пилот катапультировался, а неуправляемый самолёт пролетел 901 километр над территорией ГДР, ФРГ, Нидерландов и Бельгии и упал на жилой дом возле франко-бельгийской границы. На земле погиб один человек.

Хронология событий

Предшествующие обстоятельства

4 июля 1989 года для полковника ВВС СССР Николая Егоровича Скуридина был первый лётный день после отпуска. Скуридин считался опытным пилотом — он был лётчиком 1-го класса, налетал более 1700 часов, 527 из них на МиГ-23; занимал должность начальника политотдела 239-й истребительной авиационной дивизии в Северной группе войск. В тот день утром он уже совершил контрольный полёт для восстановления навыков техники пилотирования на двухместном учебно-боевом самолёте, и ему предстояло выполнить второй полёт на одноместной боевой машине.

Отказ двигателя

В 09:08 CET МиГ-23М (в некоторых источниках указывается модификация МиГ-23МЛД, что является ошибкой) бортовой номер 29, принадлежавший 871-му истребительному авиационному Померанскому Краснознамённому полку, пилотируемый Скуридиным, взлетел с аэродрома Колобжег (Польша). Истребитель был вооружён боекомплектом в 260 выстрелов к бортовой 23-мм пушке. На 41-й секунде полёта произошло внезапное уменьшение оборотов двигателя, пилот отметил хлопок в левом воздухозаборнике, падение тяги и снижение самолёта. Произошедшее самопроизвольное выключение форсажа Скуридин воспринял как остановку двигателя, сообщил руководителю полётов о своём решении катапультироваться и после получения соответствующей команды произвёл катапультирование. При приземлении он повредил руку.

Автономный полёт, катастрофа

В 10:00 и.о. командующего авиацией Северной группы войск генерал-майор авиации В. Огнев доложил командованию ВВС о произошедшем и о том, что самолёт «упал в море, никакого ущерба при этом не причинил». Это не соответствовало действительности. Как показали данные «чёрного ящика», через 6 секунд после катапультирования двигатель начал набирать обороты. Истребитель прекратил снижение, перешёл в горизонтальный полёт и пропал из поля зрения. Полёт осуществлялся на автопилоте, и после восстановления оборотов двигателя самолёт был автоматически переведен в набор высоты и в автоматическом режиме продолжил полёт в западном направлении. Система опознавания «свой-чужой» была включена; самолёт беспрепятственно пролетел над территорией стран Варшавского договора - Польши и ГДР.

В 09:42 CET (по другой версии, в 09:44 СET) беспилотный МиГ-23М, всё ещё находившийся в воздушном пространстве ГДР, был засечён радарами НАТО. Самолёт находился на высоте 12000 метров и летел со скоростью 400 узлов (740 км/ч). Когда он пересёк границу между двумя Германиями, на перехват с авиабазы Сустерберг (Нидерланды) были подняты два истребителя F-15 Eagle 32-й тактической истребительной эскадрильи ВВС США, пилотировавшиеся капитанами Дж. Д. «ДжейДи» Мартином (англ. J. D. «JD» Martin) и Биллом Мёрфи (англ. Bill Murphy). В 10:05 оба F-15 перехватили нарушителя. Убедив (не с первой попытки) диспетчера в том, что они наблюдают советский истребитель без пилота и с сорванным фонарём кабины, пилоты получили распоряжение сбивать «МиГ» только в крайнем случае. Самолёт летел над густонаселёнными районами, и невозможно было предсказать, куда он может упасть с такой большой высоты.

В сопровождении обоих F-15 МиГ-23М пролетел над ФРГ, Нидерландами, Бельгией и уже приближался к Франции и городу Лилль. Американские пилоты решили сбить самолёт, если станет ясно, что он сможет достичь Лилля, но этого не потребовалось: как раз в этот момент у него закончилось топливо и он начал плавно терять высоту. В 10:37 CET истребитель упал на здание фермы в Бельгийской деревне Беллегем неподалёку от Кортрейка. Оба F-15 провели ещё 10-15 минут над местом падения, после чего вернулись на базу с минимальным запасом топлива. При падении самолёта на ферму погиб 19-летний бельгиец Вим Деларе (Wim Delaere).

Последствия

Бельгия и Нидерланды направили СССР ноты протеста в связи с полётом и катастрофой истребителя, однако благодаря потеплению отношений двух блоков ситуацию удалось разрешить быстро и безболезненно. Игорь Скуридин выразил соболезнования семье погибшего. СССР выплатил Бельгии компенсацию за разрушения в размере 685 000 долларов.

Советские специалисты были допущены к месту катастрофы. Обломки истребителя вывезли в Советский Союз. Причина отказа двигателя не была установлена, хотя в ходе расследования выяснилось, что он за последний год пять раз был в ремонте.

Аналогичные случаи

• 11 июня 1964 года во время учебного полёта на Су-9У из 179 ИАП в результате потери внимания на предпосадочном круге и опасного снижения скорости катапультировались капитан Мельников и инструктор майор Николаев. После катапультирования самолёт набрал высоту около 1300 метров. После полной выработки топлива он приземлился на пахоту в районе аэродрома, получив при этом серьёзные повреждения, и был списан.
• 25 января 1965 года во время ночного учебного полёта на истребителе Су-9 в результате отказа управления катапультировался подполковник Овчаров. Самолёт приземлился самостоятельно в 32 км от аэродрома Сары-Шаган, получив минимальные повреждения и смяв ПТБ. Скорость на посадке составила 400 км/ч, пробег 250 метров. Истребитель был восстановлен.
• 2 февраля 1970 года над Монтаной во время тренировочного полёта истребитель-перехватчик Convair F-106 Delta Dart 71-го истребительного полка ВВС США в процессе отработки приёмов манёвренного воздушного боя вошёл в плоский штопор. На высоте 4600 метров лётчик Гэри Фуст катапультировался после того, как вывести самолёт не удалось даже с применением ПТС. В результате изменения центровки оттриммированный на взлёт самолёт на глазах у изумлённых пилотов самостоятельно вышел из штопора, снизился и приземлился на заснеженное кукурузное поле. Прибывший на место происшествия местный шериф был немало удивлён отсутствием видимых повреждений и работавшим двигателем. Авиабаза Макклелан, с которой он связался, посоветовала ему дождаться полной выработки топлива, на что ушёл час и 45 минут. В процессе обследования ЛА выяснилось, что полученные повреждения минимальны, а один из офицеров-техников даже заявил, что они не больше, чем обычно получаемые в результате выката с ВПП. Прослужив после ремонта ещё 18 лет, истребитель ныне экспонируется в Национальном музее ВВС США. Подробнее см. Cornfield Bomber.
• 4 мая 1972 года над территорией Дании пилот британского Hawker Siddeley Harrier катапультировался после попадания птицы в воздухозаборник. Самолёт продолжил лететь в южном направлении, вторгся в воздушное пространство ФРГ, был перехвачен немецким F-104 и после 38 минут неуправляемого полёта упал в районе Хюттена.
• 4 марта 1976 года во время испытаний Як-38 (лётчик — полковник Хомяков) после вертикального взлёта с заводского аэродрома из-за отсутствия защиты от зуммерного попадания сигнала в канал электропитания системы автоматического катапультирования СК-3М произошло её самопроизвольное срабатывание. Хомякова выбросило через остекление фонаря, а самолёт под управлением САУ-36 при всех работающих двигателях набрал высоту порядка 10000 метров и после выработки горючего упал в овраг. Лётчик на парашюте благополучно опустился на лёд Волги. После аварии систему СК-3М соответствующим образом доработали.
• 4 июля 1979 года у истребителя Королевских ВВС Великобритании Hawker Hunter Mk.F6 (бортовой номер XG197) под управлением флайт-лейтенанта Алика Николсона во время полёта над Северным морем заглох двигатель. После катапультирования двигатель неожиданно заработал и самолёт отправился в сторону городка Тинтагель. Над городом двигатель заглох в последний раз, и накренившись на правое крыло, истребитель чудом отвернул от автоцистерны с 1500 галлонами бензина и [www.thisisnorthcornwall.com/hunter-aircrash060779/tailend124.jpg вклинился в 3,5-метровый зазор между двумя жилыми домами], повредив лишь три припаркованные машины, оранжерею и бассейн. Самолёт при этом не взорвался и не загорелся. Учитывая то, что это случилось в самый разгар туристического сезона, жертв могло бы быть очень много. Столь чудесное избежание катастрофы местные жители связали с покровительством Короля Артура, который, по преданию, родом из Тинтагеля. Любопытно, что один из домов, у стены которого нашёл пристанище истребитель, назывался «King Arthur’s Terrace». А второй дом стал именоваться «Hunter’s Rest».
• 22 октября 1987 года во время испытательного полёта британского истребителя-бомбардировщика BAE Harrier II над графством Уилтшир произошло непреднамеренное катапультирование пилота, который при этом погиб. Неуправляемый самолёт находился в воздухе ещё около полутора часов и упал в Атлантический океан в 250-500 милях (по разным источникам) юго-западнее побережья Ирландии, израсходовав весь запас топлива.

Ссылки

• [history-afr.fatal.ru/belgium.shtml Схема полёта и фотографии с места катастрофы]
• [www.16va.be/Slobberin%20Wolfhounds%20%20Unusual%20MiG%20interception%20by%20the%2032nd%20Wolfhounds.htm Unusual MiG interception by the 32nd Wolfhounds] — описание перехвата МиГ-23М американскими F-15; имеются аудиофайлы с отрывками радиопереговоров пилотов  (англ.)

Отрывок, характеризующий Катастрофа МиГ-23 в Бельгии 4 июля 1989 года

– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.