Катастрофа Ту-134 в Драконовых горах

Катастрофа президентского Ту-134
Мемориал жертвам катастрофы
Общие сведения
Дата	19 октября 1986 года
Время	21:21 CAT
Характер	CFIT (врезался в гору)
Причина	Ошибка экипажа, Диверсия спецслужб ЮАР
Место	горы Лебомбо, близ Коматипурта, в 35 км от Мбузини (Драконовы горы, ЮАР)
Координаты	25°54′57″ ю. ш. 31°57′17″ в. д.25.91583° ю. ш. 31.95472° в. д. / -25.91583; 31.95472
Погибшие	34
Раненые	10
Воздушное судно
Разбившийся самолёт за 3 года до катастрофы
Модель	Ту-134А-3
Авиакомпания	ВВС Мозамбика
Пункт вылета	Мбале (Уганда)
Остановки в пути	Касама (Замбия) Ндола (Замбия) Лусака (Замбия) Хараре (Зимбабве) Масвинго (Зимбабве)
Пункт назначения	Мапуту (Мозамбик)
Бортовой номер	C9-CAA
Дата выпуска	30 сентября 1980 года
Пассажиры	35
Экипаж	9
Выживших	10

Катастрофа Ту-134 в Драконовых горах — авиационная катастрофа, произошедшая в воскресенье 19 октября 1986 года в горах Лебомбо на территории ЮАР. Авиалайнер Ту-134А-3 ВВС Мозамбика совершал рейс по маршруту Мбале — Касама — Ндола — Лусака — Хараре — Масвинго — Мапуту, но врезался в скалу в горах Лебомбо в 35 километрах от Мбузини. Из 44 человек на его борту погибли 34, в том числе президент Мозамбика Самора Машел, а также ряд чиновников.

И в Мозамбике, и за его пределами распространено убеждение, что катастрофа была подстроена спецслужбами режима апартеида в ЮАР.

Самолёт

Ту-134А (по другим данным — Ту-134АК) (заводской номер 63457, серийный 59-09) был выпущен Харьковским авиационным заводом 30 сентября 1980 года, после чего, в соответствии с контрактом, был направлен в Мозамбик, где получил лётный сертификат и регистрационный номер C9-CAA (встречается также вариант C9CAA). Последний ремонт проводился в августе 1984 года на заводе № 407 гражданской авиации в Минске. Также 1 августа 1986 года авиалайнер прошёл техобслуживание по форме Ф-3Е, в ходе которого его два двигателя Д-30-II были заменены на Д-30-III, тем самым наименование модели сменилось на Ту-134А-3. На день катастрофы налетал 1040 часов и совершил 565 циклов «взлёт-посадка», в том числе 390 часов и 240 циклов «взлёт-посадка» после ремонта на заводе №407.

Экипаж

В соответствии с контрактом, заключённым между Авиаэкспортом и ВВС Мозамбика, самолёт пилотировался командированным в Мозамбик экипажем из Ленинградского УГА («Аэрофлот»). Состав экипажа был таким:

• Командир воздушного судна (КВС) — 48-летний Юрий Викторович Новодран, пилот 1-го класса.
• Второй пилот — 29-летний Игорь Петрович Картамышев.
• Штурман — 48-летний Олег Николаевич Кудряшов.
• Бортмеханик — Владимир Б. Новосёлов.
• Бортрадист — 39-летний Анатолий Александрович Шулипов.

В салоне самолёта работали четыре бортпроводника.

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Ю. В. Новодран

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  И. П. Картамышев

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  А. А. Шулипов

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  О. Н. Кудряшов

Катастрофа

Согласно сохранившимся отдельным записям в бортжурнале и сведениям, полученным в промежуточных аэропортах, в 05:10 CAT борт C9-CAA с полностью заправленными топливными баками (14 200 кг) и 38 пассажирами на борту вылетел из Мапуту (Мозамбик) и через 1 час 55 минут в 07:05 приземлился в Лусаке (Замбия). Здесь самолёт был опять полностью заправлен топливом, после чего в 07:46 вылетел в Мбале (Уганда), куда прибыл через 1 час 16 минут в 09:02. В Мбале дозаправка не производилась. На борт сели мозамбикский президент Самора Машел (англ. Samora Machel) и сопровождающие его лица. В 16:38 Ту-134 с 9 членами экипажа и 35 пассажирами на борту вылетел в Мапуту. Полёт проходил по маршруту Мбале—Касама—Ндола—Лусака—Хараре—Масвинго—Мапуту под контролем автопилота со скоростью 750 км/ч и на эшелоне 350 (10,65 км), хотя в бортжурнале был указан эшелон 370 (11,3 км). В топливных баках находились около 10 тонн авиакеросина, при расчётном расходе 7,6 тонн, то есть остаток топлива должен был составлять 2,4 тонны. При этом запасным аэродромом была выбрана Бейра, которая находится в 717 километрах от Мапуту и для достижения которой этого остатка могло не хватить.

На подходе к воздушной зоне Мозамбика в 18:46:25 бортрадист вышел на связь с диспетчерским центром в Мапуту. В 18:48:08 с борта C9-CAA было доложено о прохождении радиомаяка Курла, что на удалении 440 километров от Мапуту, и расчётном времени посадки в Мапуту в 19:25. В 19:02:00 с самолёта было доложено: С9САА, сейчас готовы к снижению. На это в 19:02:16 диспетчер ответил: Понял С9САА, сейчас оставляем эшелон 350 для 3000 футов [916 метров]. Затем в 19:10:11, когда самолёт находился на высоте 5500 метров, штурман самовольно, не дожидаясь указания командира, изменил курс самолёта на 38° в сторону холмов, чего командир никак не ожидал.

19:11:28	КВС	Е…ть, какие-то виражи делает? Не мог напрямую, б…я!
	Штурман	VOR туда показывает.

Затем отключились ILS и DME, в результате чего, находясь ночью над пустынной местностью, экипаж был дезориентирован. После доворота на курс 222° самолёт фактически летел параллельно полосе аэропорта Мапуту, но в 50 километрах от неё, то есть вне зоны радиомаяков. Однако экипаж не предпринимал никаких действий, так как считал, что им дают прямой заход на посадку на полосу 23, поэтому продолжил снижение с вертикальной скоростью 2,6—3 м/с. Автопилот при этом продолжал выдерживать заданный экипажем курс. Затем дважды (в 19:21:01 и 19:21:32) сработала система опасного сближения с землёй, на что командир выругался (Вот зараза), но снижение не прекратил. Затем на высоте 2187 футов (666,6 метров) Ту-134 в полётной конфигурации в 21:21 местного времени врезался в скалу и полностью разрушился. Катастрофа произошла на территории ЮАР у границы со Свазилендом. Погибли 34 человека: 8 членов экипажа (выжил только бортмеханик) и 26 пассажиров, включая президента Самору Машела.

На 2015 год по числу погибших это крупнейшая авиакатастрофа в истории Мозамбика и на территории ЮАР.

Расследование

Так как катастрофа произошла на территории ЮАР, то расследование велось в Кейптауне. По итогам расследования южноафриканская комиссия сделала заключение, что катастрофа произошла исключительно по вине экипажа, который при полёте по приборам перешёл на визуальный полёт и продолжил снижение в ночных условиях и при полёте в облаках, при этом игнорируя предупреждения о близости земли. Что до уклонения от траектории захода на посадку, то это было вызвано тем, что экипаж настроил навигационное оборудование не на радиомаяк Мапуту, а на радиомаяк Матсафа (Свазиленд).

Более распространена версия о диверсии южноафриканских спецслужб, которые таким образом решили устранить Машела. Для этого в горах был установлен небольшой радиомаяк, передающий ложные сигналы, сбившие экипаж с толку. Такие радиомаяки на тот момент уже выпускались и могли перевозиться на автоприцепе. Также местные жители рассказывали о загадочной военной палатке, в 150 метрах от которой самолёт врезался в гору. После катастрофы эта палатка исчезла.

Литература

• Селяков Л. Л. Катастрофа самолета Ту-134А-3 С9САА // Человек, среда, машина. — АО АНТК им. А.Н. Туполева. — 1998.

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ту-134 в Драконовых горах

Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.


Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.