Катастрофа Ту-134 под Киевом

Рейс 110 Malév
Ту-134 компании Malév
Общие сведения
Дата	16 сентября 1971 года
Время	11:43
Характер	Отказ навигации, столкновение с землёй
Причина	Отказ электропитания, сложные погодные условия
Место	близ Малой Тарасовки, Броварский район Киевской области (УССР, СССР)
Воздушное судно
Модель	Ту-134
Авиакомпания	Malév Hungarian Airlines
Пункт вылета	Ферихедь, Будапешт (Венгерская НР)
Пункт назначения	Борисполь, Киев (Украинская ССР)
Рейс	MA-110
Бортовой номер	HA-LBD
Дата выпуска	1968 год
Пассажиры	41
Экипаж	8
Погибшие	49 (все)

См. также: Рейс 110

Катастрофа Ту-134 под Киевом — авиационная катастрофа, произошедшая в четверг 16 сентября 1971 года в районе Киева с Ту-134 венгерской авиакомпании Malév Hungarian Airlines, при этом погибли 49 человек.

Самолёт

Ту-134 с заводским номером 9350801 и серийным 08-01 был выпущен Харьковским авиационным заводом в 1968 году. Самолёт продали венгерской авиакомпании Malév Hungarian Airlines, где он получил регистрационный номер HA-LBD. Стоит отметить, что для авиакомпании это был второй самолёт данного типа. Пассажировместимость салона составляла 72 места.

Экипаж

• Командир (КВС) — Шандор Месарош (венг. Mészáros Sándor)
• Второй пилот — Ласло Вереш (венг. Veres László)
• Штурман-проверяющий — Шандор Папп (венг. Papp Sándor)
• Штурман — Андор Деак (венг. Deák Andor)
• Бортрадист — Мартон Такаш (венг. Takács Márton)
• Стюардессы:
  • Валерия Соке (венг. Szőke Valéria)
  • Каталин Секелихиди (венг. Székelyhídi Katalin)
  • Зузанна Такаш (венг. Takács Zsuzsanna)

Катастрофа

Самолёт выполнял пассажирский рейс 110 из Будапешта в Киев, при этом пассажирами в основном была рабочая делегация, которая направлялась сперва в Киев, чтобы оттуда уже направиться в Крым. Задержавшись на час из-за плохой погоды, рейс 110 с 8 членами экипажа и 41 пассажиром на борту вылетел из Будапешта и после набора высоты занял эшелон 9700 метров. По данным прогноза погоды, в киевском аэропорту Борисполь в это время стояла пасмурная погода. Вертикальная видимость составляла 80 метров, а горизонтальная 1700 метров. У командира экипажа метеорологический минимум составлял 150 на 1800 метров, поэтому в данной ситуации в качестве запасного аэродрома была выбрана Одесса, однако командир всё равно направился к Киеву, надеясь на некоторое улучшение погоды.

Но затем на 50-й минуте полёта система переключила питание электрических цепей 28 вольт на аварийную схему, так как отказали все 4 генератора мощностью 12 кВт. Как позже будет установлено, сами генераторы были исправны, причиной задействований аварийной схемы стал сбой в работе автоматики. Также сбоем оказался последовавший затем сигнал о срабатывании противопожарной системы. На высоте 3700 метров экипаж перешёл на связь с диспетчером Бориспольского аэропорта. Бортовые системы авиалайнера питались от аккумуляторных батарей, а потому экипажу следовало бы объявить чрезвычайную ситуацию, тогда ему дали бы сразу прямой заход. Однако венгерский экипаж не доложил об этом, а потому рейс 110 был отправлен по стандартной схеме захода на посадку. Также экипажу следовало в данной ситуации отключить лишние электрические приборы и оборудования, как например холодильник и кухню. Однако это тоже не было сделано, что заметно сократило время работы от батарей.

Заход выполнялся с южной стороны, а в это время видимость в аэропорту упала до 700 метров. Диспетчер спросил у КВС, какой у того метеорологический минимум, на что получил обманчивый ответ, что 60 на 600 метров. Так как рейс 110 уже значительно отклонился от глиссады, то он был отправлен на второй круг. При повторной заходе экипаж уже завершил четвёртый разворот преждевременно и оказался в 3 километрах правее, поэтому вновь был вынужден прерывать заход. Однако к тому времени аккумуляторные батареи уже разрядились, из-за чего навигационные приборы стали отказывать, а в условиях полёта в низкой облачности это привело к тому, что экипаж был дезориентирован и не заметил, как перешёл в крутое снижение. Когда самолёт на высоте 50—70 метров вышел из облаков и пилоты увидели землю, то у них уже не хватило времени на исправление ситуации. В 11:43 в 28 километрах севернее аэропорта на скорости 500—580 км/ч Ту-134 зацепил правой плоскостью землю, а затем фюзеляж ударился о землю и врезался в железнодорожную насыпь, в результате чего полностью разрушился.

Причины

В ходе расследования комиссия пришла к выводу, что к катастрофе привела трагическая цепь различных факторов, в том числе сбой в работе электропитания, сложные погодные условия в Киеве и при этом излишняя самоуверенность командира, экипаж забыл отключить лишние приборы и не объявлял чрезвычайную ситуацию. В результате после 29 минут полёта на аккумуляторных батареях авиалайнер оказался обесточен, а экипаж потерял контроль над ситуацией.

Ссылки

• [youtube.com/watch?v=slKW1vDj_tU A HA-LBD Kijev melletti katasztrófája] на YouTube

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ту-134 под Киевом

– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него: