Катастрофа Ту-154 под Бейрутом

Рейс 240 Malév
Ту-154 компании Malév
Общие сведения
Дата	30 сентября 1975 года
Причина	Не установлена
Место	Средиземное море, в 10 км от Бейрута (Ливан)
Воздушное судно
Модель	Ту-154А
Авиакомпания	Malév Hungarian Airlines
Пункт вылета	Ферихедь (Будапешт, ВНР)
Пункт назначения	Рафик Харири (Бейрут, Ливан)
Рейс	MA-240
Бортовой номер	HA-LCI
Дата выпуска	январь 1974 года
Пассажиры	50
Экипаж	10
Погибшие	60 (все)

Катастрофа Ту-154 под Бейрутом — авиационная катастрофа, произошедшая 30 сентября 1975 года над Средиземным морем близ побережья Ливана с самолётом Ту-154А венгерской авиакомпании Malév Hungarian Airlines. Выполнявший рейс MA-240 из Будапешта в Бейрут, самолёт за несколько минут до посадки упал в море. Погибли все 60 человек на борту. Официальная причина катастрофы так никогда и не была названа.

Самолёт

Ту-154 с заводским номером 74A053 и серийным 0053 был выпущен Куйбышевским авиазаводом в начале 1974 года и 21 января был передан египетской EgyptAir, где получил бортовой номер SU-AXG и имя Howait-Hur. 19 марта 1975 года авиалайнер был возвращён в Советский Союз и начал эксплуатироваться в ВВС СССР, где получил обозначение CCCP-85053, а с 1 июня того же года — в венгерской Malév, где получил обозначение HA-LCI. В июле самолёт был переделан в модель Ту-154А. По имеющимся данным, на момент катастрофы борт HA-LCI имел 1186 часов налёта.

Экипаж

Самолёт пилотировал экипаж, имевший следующий состав:

• КВС Янош Пинтер (венг. Pintér János)
• второй пилот Карой Квас (венг. Kvasz Károly)
• бортинженер Иштван Хорват (венг. Horváth István)
• штурман Арпад Моховиц (венг. Mohovits Árpád)
• бортмеханик Ласло Майорош (венг. Majoros László)
• бортпроводники:
  • Агнеш Кмет (венг. Kmeth Ágnes)
  • Рихард Фрид (венг. Fried Richárd)
  • Мерцедес Сентпай (венг. Szentpály Mercedesz)
  • Миклошне Херцег (венг. Herczegh Miklósné)
  • Ласлоне Немет (венг. Németh Lászlóné)

Катастрофа

29 сентября самолёт должен был выполнять регулярный рейс из Будапешта в Бейрут, но из-за нелётной погоды в аэропорту прибытия вылет постоянно откладывался. Наконец в Бейруте погодные условия несколько улучшились, после чего в 23:10 рейс MA-240 вылетел из будапештского аэропорта Ферихедь. Всего на борту находились 50 пассажиров, в том числе: один житель Венгрии, четыре французские монахини, два финских дипломата, британская пара с ребёнком, ещё один англичанин, а также жители Ливана, Египта и Саудовской Аравии.

Около 02:33 рейс MA-240 покинул воздушное пространство Кипра и вошёл в воздушную зону Ливана, поэтому экипаж связался с ливанским диспетчером — Наджибом Абу Джаббером (Najib Abou Jabber). За 20 минут до ожидаемого времени посадки экипаж получил указание снижаться до высоты 6000 футов (1,83 километра). При этом радиомаяк аэропорта из-за непогоды был неисправен. Согласно документальной передаче венгерского телеканала TV2, экипаж затем получил указание задержаться и ожидать разрешение на посадку. По свидетельству очевидцев, вскоре над морем раздался взрыв, а после этого засветка самолёта пропала с экрана радиолокатора.

Версии о причинах

Даже когда стало ясно, что самолёт упал в Средиземное море, и все 60 человек на его борту погибли, никаких официальных заявлений об этом не последовало. Лишь через три недели венгерские газеты разместили короткое сообщение о том, что бортовые самописцы не были найдены. В связи с этим в последние годы начали появляться гипотезы о том, что есть связь между данным рейсом и Организацией освобождения Палестины (ООП), которая в 1975 году контролировала значительную часть Ливана, включая Бейрут, а всего за день до катастрофы открыла своё представительство в Будапеште.

Наиболее распространённая версия, что Ту-154 был сбит. В этом случае причастными указывают Израиль или Сирию. В качестве одного из аргументов сторонники такой теории указывают на малую заполненность самолёта — всего 50 пассажиров. Одним из вероятных объяснений этого может быть то, что самолёт перевозил оружие для ООП и её лидера Ясира Арафата. Также в самолёте могли лететь и представители ООП, возвращавшиеся после лечения в Будапеште. Имевший хорошую разведывательную сеть, Израиль мог знать об этом и таким образом дать понять Венгрии о необходимости прекращения поддержки движения ООП. Есть также версия, что груз сам детонировал, приведя к катастрофе. В этом случае также указывают на произошедшую 40 днями ранее (20 августа) при не до конца ясных обстоятельствах катастрофу чехословацкого Ил-62 под Дамаском, произошедшую на следующий день после открытия представительства ООП в Праге.

27 сентября 2007 года, то есть через 32 года после катастрофы, министр гражданской обороны Венгрии Дьорди Сильваши (венг. György Szilvásy) написал письмо Роберту Репасси (венг. Róbert Répássy) (Фидес), что в 2003 году Венгерское управление национальной безопасности подготовило доклад о данной катастрофе, где указало, что не сохранилось никаких оригиналов материалов расследования, в связи с чем причина катастрофы не может быть установлена.

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ту-154 под Бейрутом

– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.