Катастрофа Як-40 под Свердловском

Рейс 1080 Аэрофлота
Общие сведения
Дата	7 октября 1978 года
Время	19:52
Характер	CFIT, отказ двигателя
Причина	обледенение, ошибка экипажа
Место	близ аэропорта Кольцово (Свердловская область, РСФСР, СССР)
Воздушное судно
Як-40 компании Аэрофлот
Модель	Як-40
Авиакомпания	Аэрофлот (Казахское УГА, Джамбульский ОАО)
Пункт вылета	Аэропорт Кольцово (Свердловск, РСФСР)
Остановки в пути	аэропорт Наримановка (Кустанай, Казахская СССР)
Пункт назначения	аэропорт Аулие-Ата (Джамбул, Казахская СССР)
Рейс	1080
Бортовой номер	CCCP-87437
Дата выпуска	июль 1974 года
Пассажиры	34
Экипаж	4
Погибшие	38 (все)

Катастрофа Як-40 под Свердловском — авиационная катастрофа, произошедшая 7 октября 1978 года в Свердловской области близ аэропорта Кольцово с самолётом Як-40 авиакомпании Аэрофлот, выполнявшем рейс 1080 (Свердловск—Кустанай—Джамбул). В результате катастрофы погибло 38 человек.

Описание

В 19:48:30 местного времени (17:48:30 МСК) рейс 1080 вылетел из аэропорта Кольцово по магнитному курсу 256°. В тот день рейс выполнял Як-40 с регистрационным номером CCCP-87437 (заводской — 9431335) Джамбульского объединённого авиаотряда Казахского управления гражданской авиации. Свой первый полёт самолёт совершил 29 июля 1974 года и имел общий налёт 6291 час.

Экипаж состоял из командира Панчковского Г. П., второго пилота Недугова С. А., бортмеханика Сорокина В. Ф. и стюардессы Шахворостовой О. Л.. В салоне самолёта находились 34 пассажира: 30 взрослых и 4 ребёнка. Небо в тот момент было затянуто тучами и шёл небольшой дождь, а температура воздуха составляла +5°С.

При разгоне по ВПП, отказал левый двигатель, однако командир принял решение о продолжении взлёта. К тому же самолёт был перегружен на 419 килограмм, что с учётом бокового ветра привело к тому, что самолёт оторвался от полосы лишь на скорости 205 км/ч. На скорости 210 км/ч и с вертикальной скоростью 1,4 м/с лайнер достиг высоты 100—120 метров, когда командир дал команду убрать закрылки. В 17:50:25 экипаж связался с диспетчером:

КВС	отказал левый двигатель, раз…заводите нас…мы на сто метров
Диспетчер	87437, Свердловск-посадка, выполняйте первый разворот на сто
КВС	437, выполняем первый на сто

Находясь ещё на высоте около 100 метров, самолёт начал выполнять левый разворот. Через минуту в 19:51:55 на полной скорости и с креном 23° он врезался в покрытый лесом склон холма, расположенный левее аэропорта. Первый удар о деревья произошёл на относительной высоте 23 метра. В результате удара о деревья отделилась левая плоскость. Пролетев от места первого удара 168 метров, самолёт с левым креном 60° врезался в землю, а через 10 метров от удара о деревья оторвало кабину. Самолёт развернуло влево в общей сложности на 180°, при этом оторвало правую плоскость, а у фюзеляжа отделилось хвостовое оперение. Полностью разрушенный самолёт взорвался и сгорел в 7470 метрах от аэропорта. В катастрофе погибли все находящиеся на борту 38 человек.

Причины

При расследовании выяснилось, что экипаж перед взлётом не включил предварительный обогрев, в результате чего из-за обледенения при взлёте и отказал левый двигатель, а оставшиеся средний и правый работали не на полную мощность. Отвлёкшись на проблему с двигателем, экипаж также забыл убрать шасси, что увеличивало аэродинамическое сопротивление. Уборка закрылков при недостаточной силе тяги двигателей привела к тому, что набор высоты прекратился. В свою очередь, диспетчер дал команду на левый разворот самолёту, летящему на высоте 100 метров, при минимальной безопасной 350 метров, а также не предупредил экипаж о возможных препятствиях.

В заключении комиссии основной причиной катастрофы было названо невключение экипажем ПОС перед взлетом в условиях возможного обледенения, что привело к отказу одного двигателя и падению тяги двух работающих двигателей.

См. также

• Список потерянных Як-40

Ссылки

• [www.airdisaster.ru/database.php?id=112 Катастрофа Як-40 Казахского УГА близ а/п Кольцово]. Airdisaster.ru. Проверено 12 марта 2013. [www.webcitation.org/6Fjdepo7k Архивировано из первоисточника 9 апреля 2013].

Отрывок, характеризующий Катастрофа Як-40 под Свердловском

В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.